Нина Васильевна проснулась от стука в дверь. Накинула халат и, не нашарив ногой второй тапок, босиком поспешила открыть. Судя по тому, что Пират попустил гостя не облаяв, поняла, что приехал Павлик.
Нина Васильевна ждала его только завтра, в выходной.
— Мам, не могу больше терпеть! — вскинул на неё свои ясные голубые глаза дорогой гость. — Не дождался выходного — соскучился!
Долго не расспрашивая, что да как — и так ясно, что в школу не пошёл — Нина Васильевна принялась готовить Павлику завтрак. Ну что ты будешь делать с Лариской — редко такую злую мачеху найдёшь, как она! Разбаловал её, видно, отец так, что дальше некуда!
Старшая-то дочка, от первого мужа Нины Васильевны, чуть дождалась восемнадцатилетия, сразу из дому выпорхнула, без задержки — замуж вышла. Чужой она чувствовала себя в доме, не то что Лариска — папина дочка во всех отношениях.
Как только получил Николай кулёк с розовым бантом в руки — так сразу и утонул в океане любви к красавице-дочурке, первой и единственной.
Лариса росла красавицей и гордячкой. С двенадцати лет мальчишки ей проходу не давали — под окнами тропинку протоптали, не упускали случая поближе от её окошка пройти — вдруг там Лариска появится... А «принцесса» эта только посмеивалась да пошучивала над «воздыхателями». Принца ждала...
Девчонки и учительницы не любили её. Девчонки — за то, что всё внимание мужское одной ей доставалось. А у многих учителях женского пола она вызывала ревнивую настороженность и подозрения в" моральной неустойчивости" — не верилось им, что такая красавица может не быть шлюхой.
Только у Лариски принц ещё и на горизонте не показался, когда она через полгода после окончания школы родила. Сына Павлика.
Отец, как только узнал о её беременности, бросил ей в лицо: «Шлюха!» Разочаровала его любимица. Не того он от неё ждал. И смотреть перестал в её сторону, и объяснения не слушал. А Лариска очень-то и не старалась ничего объяснить ни отцу, ни матери. Огрызалась на расспросы Нины Васильевны:" Не твоё дело! Сама разберусь!" И разобралась: оставила сына в роддоме, а сама в город подалась. В магазин продавщицей работать устроилась, комнату сняла...
Не вдруг удалось бабке с дедом усыновить внука — много их здоровья на это ушло... Зато уж и полюбили своего «сыночка» так, как любят только «последышей» — до боли, до слёз... Нина Васильевна надышаться не могла над" кровиночкой" — козу завела, чтобы мальчишечку полезным молоком поить, опять стала покупать весной цыплят — чтобы Павлик яйца да курятину ел от «надёжного производителя»...
А Лариса с тех пор дома и не показывалась. Вплоть до дня отцовских похорон — не выдержало сердце Николая Степановича, умер в одночасье от инфаркта, оставил Нину Васильевну вдовой.
На похоронах Лариса слезинки не проронила, держалась вызывающе, на Павлика и не смотрела...
С возрастом время не перестаёт удивлять нас своей быстротечностью: казалось бы, ну куда уж быстрее-то — так нет, всё ускоряется быстрее да быстрее летит...
Вот и пролетело семь лет с тех пор, как стала бабушка матерью. Пора в школу Павлику собираться. В деревне совсем плохо стало с учебой — школу закрыли, да и здоровье подводить стало Нину Васильевну — а вдруг придётся в больницу лечь !
Трудным был разговор с Павликом. Непросто в семь лет осознать, что любимая мамочка — и не мамочка вовсе, а бабушка, а мама — та сердитая женщина, что была на папиных, то есть дедушкиных, похоронах... Долго не складывалась в Павликовой голове эта картина нового мироустройства...
Привезла в августе Нина Васильевна сына к матери — с кровью от сердца отрывала. Всё, что нужно к школе, купила, да ещё и продуктов подвезла со своего подворья, чтоб мать на кормёжку сильно не тратилась... А Лариска орёт: «А зачем ты его из детдома забрала? Чтобы опять мне навязать?»
Хорошо, Павлик в это время на улице был — не слышал их скандала. Уговорила Нина Васильевна дочку — пообещала каждый выходной продукты привозить да пенсией делиться...
Да так и не стала Лариска Павлику матерью за эти годы. Вот, опять приехал в старой куртке — а ведь холода уже настают. Не купила ему мать зимнюю одёжку, хоть и давала ей на это Нина Васильевна денег... И несладко, видно там пацану, раз мчится к бабушке спозаранку, не дождавшись выходного...
Кончилось терпение у Нины Васильевны, после выходных поехала в город Павлика проводить и с дочкой разобраться.
— Да что же ты за мать такая! — с негодованием кричала Нина Васильевна, выпроводив Павлика во двор. — Мачехи-то только в сказках такими злодейками бывают, чужих детей люди из детдомов на воспитание берут, а ты! Своего, родного того и гляди уморишь!
Впервые видела Лариса мать такой гневной.
— Да ты ведь не знаешь ничего, мама! — со злыми слезами на глазах ответила Лариса. — Я не говорила, кто отец Павлика, потому что и сама не знаю! И всё же я не шлюха, как припечатал меня когда-то отец!
Помнишь Алика — сына главврача нашей сельской больницы? А дружков его помнишь?
— Помню, — эхом отозвалась мать.
— Так вот, со мной то же, что и с девчонкой из фильма «Ворошиловский стрелок» случилось! Они постарались! И любой подонок из этой компании может быть Пашкиным отцом! Как же я всех их ненавижу! И каждого из них в нём вижу. Ну как я могу его любить?
Почему вам ничего не сказала? Да кто меня слушал? Эти мрази перед отцом меня шлюхой выставили — он сразу и поверил, а меня и слушать не захотел... Да и ты с ним заодно — стыд, позор, в подоле принесла...
Запугали они меня, что если в полицию пожалуюсь, то ничего не докажу, а они потом опять меня по кругу пустят... Да и стыдно было, что всё село узнает... Я совсем безумная стала от ужаса... Потому и тошно мне на Пашку смотреть!
Вдруг за дверью что-то загрохотало. Обе женщины сразу поняли, что Павлик всё слышал и рванулись к двери, но Павлик уже выбежал в подъезд.
Во время чрезвычайных происшествий человек или впадает в полную растерянность, или наоборот, делается чрезвычайно собранным, сообразительным и скорым на решения, как будто какая-то посторонняя сила руководит им.
Вот и тут мать и дочь, не сговариваясь, разделили маршруты: мать побежала на улицу, а дочь — вверх по лестнице.
— Сыночек, остановись! — негромко, изо всех сил сдерживая крик, сказала Лариса стоящему на подоконнике седьмого этажа Павлику. — Остановись, пощади меня! Я до этой минуты не понимала, как тебя люблю! Забудь, всё что услышал! Давай вместе с тобой всё это забудем!
Павлик замер. Лариса тихонько подошла к нему и прижалась к его ногам белым, как мел, лицом...
