Принято думать, что именно ночные звонки зачастую несут в себе тревожные вести. Согласитесь, вряд ли кто-то позвонит в три часа ночи и позовет на чай или примется обсуждать с вами только что просмотренный фильм.
Днем же, наоборот, звонят приятели, знакомые, друзья. Приглашают, рассказываю, спрашивают.
Только в нашей семье получилось иначе… Дневной, а вовсе не ночной звонок унес мир, покой и ощущение полной идиллии. Я помню, трубку взяла мама. И по ее лицу (я тогда крутилась возле трюмо, примеряла новую юбку) сразу стало понятно, что случилось что-то страшное.
Мама сильно сжала в руках трубку, облизнула губы, а потом резко положила трубку на рычаг.
— Мама! Мама, что случилось, кто это? – метнулась к ней я.
Но она, казалась, меня не слышала. Смотрела в пустоту и шевелила губами. А потом закричала папу:
— Миша, Мишенька! Миша!
Папа, который возился на балконе с инструментами, прибежал тут же. Он, как и я, никогда не слышал, чтобы мама так кричала.
— Что, Катюша? Катенька, родная, что ты?
И тут мама произнесла:
— Там… звонили. Представляешь, они зачем-то сказали, что Аня разбилась. Совсем.
Воцарилась тишина. Но через какие-то секунды мимо нас метнулся Трюфель и стал биться о дверь. Он разбегался и ударялся снова, царапал деревянную обивку лапами и протяжно скулил.
— Как же Трюфель будет без Аньки? Господи, как же мы все будем без нее? – привалившись спиной к стенке, завыла я.
А на улице ярко, совсем не по-осеннему светило солнце, слышались чей-то смех и восторженные голоса. Жизнь продолжалась. Только нашей Аньки в ней уже не было…
Если еще о нас, то меня зовут Вика. Я младшая в нашей семье.
Мою старшую сестру зовут Аня. Мы похожи, как небо и земля. Я невысокая, темненькая, кареглазая. Аня – высокая, светловолосая, с глазами цвета рождественского утра. Она похожа на папу, я – на маму.
Мне на момент страшного известия исполнилось 14 лет. Ане – 26. Я – лентяйка без планов на будущее, а она – отличница, обладательница красного диплома и классный компьютерщик.
Помимо прочего, обладательница идеального характера. Ни на что не злится, не завидует, не впадает в плохое настроение, стремится к поставленным целям, обожает семью. Такая моя сестра. Была. Боже, какое ужасное слово «была».
Аня всегда мечтала о машине. Сдала на права. Только вот купить автомобиль сразу не получалось. Нет, у папы машины имелась. Старенькие «Жигули». Папа своему железному коню был верен, и ни на какой другой автомобиль менять имевшийся не хотел. Он был не против, чтобы и Анька ездила на «Жигулях». Но Аня хотела свою. Чтобы не рвать единственное средство передвижения на части. Через два года ей удалось скопить денег, купила себе подержанный «Опель». Друзья сетовали на то, что через два года Анька забудет, чему ее учили в автошколе. Но она лишь смеялась:
— Навыки не забываются! Это как велосипед. Сел и поехал. Я же могу десять лет на нем не кататься, а потом раз – и кручу педали, словно не слезала с него никогда.
Все свободные минуты сестры были всегда заняты Трюфелем. Это наша собака породы колли. Долгожданное и любимое домашнее животное. Имелась у моей сестры, да и у меня заветная мечта – собака. Только вот завести ее долго не получалось.
Раньше наша семья жила в общежитии, своим жилье родителям удалось обзавестись лишь тогда, когда дети, то есть мы, выросли.
Если честно, я, занятая куклами, книжками и прочим, не сильно переживала. Но вот Анька, для которой желание обрести четвероногого друга было не просто большим, а огромным, страдала. Она с тоской смотрела на людей, гуляющих со своими питомцами, перечитала море литературы и знала все обо всех породах. Помню, папа в шутку спросил:
— Тебя, Анечка, ночью разбуди и то ответишь, какую собаку хочешь!
Анька посмотрела на него своими огромными глазищами и еле слышно сказала:
— Да папочка. Я хочу колли, шотландскую овчарку.
— Небось и имя придумала? – не отставал отец.
— Нет, вот имя еще не придумала.
— Ну, придумаешь, потом, глядишь, квартирой обзаведемся и купим вам щенка, — добродушно отозвался отец.
Анька запомнила. Вечерами мы с ней любили есть арахис в сахаре и разговаривать. Я ей пересказывала школьные новости, жаловалась на Артемку из класса, который дергает меня за волосы, а Аня выдумывала имена будущему щенку. Но почему-то так и не могла определиться.
Жили мы дружно, несмотря на маленькое пространство.
По выходным ходили с мамой на рынок. Мама обычно покупала там ароматный мягкий хлеб, вкуснейшее молоко с пенками, мясо. Придя домой, все вместе принимались лепить неизменные пельмени и делали наши любимые фаршированные перцы.
Потом мы с Анькой стали общаться меньше. Она записалась в легкую атлетику, занимала призовые места. Ей прочили спортивную карьеру, пока все не оборвал несчастный случай. Она тренировалась и в выходные. Однажды утром пошла бегать по дорожкам. И надо ж такому случиться, что с вечера какие-то хулиганы неизвестно зачем набили бутылок. В результате, поскользнувшись на мокром после дождя асфальте, сестра упала. Прямо на разбитые стекла. Травму получила сильную. Пришлось зашивать ногу, Анька лежала в больнице. После этого она надолго замкнулась в себе. Родители просили меня сильно сестре не докучать.
Анька ходила грустная довольно долго. Со временем вроде бы успокоилась. Но я видела, что из ее глаз ушел тот блеск, который был раньше. Тем не менее, хорошие новости были не за горами. Мы наконец-то переехали в собственную трехкомнатную квартиру.
Перевозили имущество, смеялись, строили планы по отделке и расположению мебели и вещей. Аня совсем вроде бы оживилась. Мы стали счастливыми обладательницами отдельной комнаты, вечерами вся наша семья собиралась в гостиной.
Когда исполнилась заветная Анькина мечта, была зима. Я предвкушала Новый год и сочиняла письмо Деду Морозу. Аня в задумчивости крутила в руках конфету трюфель, ими нас щедро угостила зашедшая на огонек бабушка. Родителей дома не было. Где-то ближе к вечеру раздался звук поворачиваемого ключа. Мы немного задремали в креслах, поэтому решили разыграть маму и папу, изобразив спящих. Услышали шаги. Я сжала веки. И тут раздалось восторженное Анькино:
— Аа-ах!
Конечно, где уж тут стерпеть! Изображать спящую я вмиг перестала и увидела это сокровище… Папа держал в руках щеночка! Чудесного, пушистого, апельсинового цвета, с толстеньким пузом и крупными лапками. Сестра кроме «Ах» больше ничего произнести не могла. Мама, довольная, смеялась.
Видя Анькину реакцию, папа просто сунул ей в руки щенка. Та прижала его к своему лицу со словами: «Трюфель… Миленький мой, родной» и плакала без остановки. От радости, надо помогать.
А смешной щенок слизывал ей слезы и неуклюже тряс головой.
— Чего? Какой трюфель? Ань, ты конфет по ходу переела, — засмеялась я.
А папа догадливо покачал головой:
— Нет, Викуля, это наконец-то Аня имя придумала. Своему питомцу.
То ли трюфели на Аньку повлияли, то ли какие ассоциации возникли при виде на это создание, но щенок колли так и получил имя Трюфель. Я навсегда запомнила тот вечер, потому что Анькины глаза снова засияли, как раньше.
Трюфель оказался очень шустрым. Стоило больших трудов постоянно смотреть вниз, чтобы не раздавить его. Принесли его совсем крошечным, и сестра поначалу кормила его из бутылочки. Она даже пеленала его и укачивала, чтобы он лучше засыпал. Песика обожали все мы, но вскоре стало понятно, что при всей любви к нам настоящей хозяйкой Трюфель считал Аню.
Она же его просто боготворила. За последующий год Трюфель вырос. Превратился в красивую сильную собаку, он стал крупным, ростом и телосложением не уступал восточно-европейским овчаркам. Цветом так и остался рыженьким, но с палитрой оттенков. В нем чувствовалась стать и порода, вот почему я донимала сестру словами о том, что лучше бы она назвала его Диком, Греем или Цезарем.
— А мне нравится Трюфель, — возражала Анька.
Наша собака знала все команды, в чем, конечно, тоже была заслуга сестры. Пес степенно шел рядом даже без поводка. Слов нет передать эти годы счастья. В новой квартире, с долгожданной собакой.
Когда Аня начала работать, то предпочла сделать это так, что график шел ненормированным. Как договорилась, так сделала. Ей не хотелось оставлять Трюфеля надолго одного. Хотя дома постоянно кто-то был.
Пес удивительным образом предугадывал появление сестры. За полчаса до ее прихода он шел к двери, садился и в нетерпении махал хвостом. Я на цыпочках подходила, слегка приоткрывала дверь, и вскоре Трюфель уже несся по ступенькам вниз, встречать свою любимицу. Как он прыгал, как радовался! Казалось, Аня отсутствовала годы, а не какой-то там час-два. Так же он несся к нам.
Потом я стала воспринимать нашу счастливую семью как должное. Подростковый возраст, то, се. Сестра грезила о машине, чтобы ездить с Трюфелем на дальние прогулки. Говорят, у людей случается предчувствовать беду. Не в нашем случае. Никто не уловил момент, когда произошло несчастье. Я находилась в хорошем настроении, когда, получается, Анька уже погибла. Вот, пожалуй, Трюфель вел себя беспокойно, метался по квартире, но мы списали это на то, что он хочет гулять. Выходит, он понял, что с хозяйкой что-то случилось.
Тот звонок разрушил мир в нашей семье. Словно рухнул невидимый купол и в тихую спокойную гавань залетели ужас и страх.
Не передать словами, что творилось с мамой и папой. Мама была почти в полуобморочном состоянии, папа бесконечно плакал. Я тоже. В нашей комнате я лежала на кровати сестры, вдыхала запах ее духов, и молча кусала подушку. Анька была моим светом. Нашим светом. От папы удалось выяснить, что машину сильно закрутило по дороге, сбросило с обрыва, а потом произошел взрыв.
Потому Аню хоронили в закрытом гробу. Народу пришло много. Сестру знали и любили многие в нашем городе.
— Доченька! Девочка моя красивая, милая, нет, Анечка, родная, почему ты ушла? – рыдала мама, вырываясь из кольца рук.
Папа стоял и смотрел сухими глазами, но я видела, что он вот-вот упадет на землю. Мне все происходящее казалось плохим сном, который вот-вот закончится, и мы проснемся. Появится Анька и с порога засмеется:
— Чего это вы тут устроили? Я же жива!
Разумеется, это были мои фантазии. Но глядя на фото сестры с черной каймой, на ее радужную улыбку, мне не хотелось верить, что все кончено. А может быть, я тем самым утешала себя, чтобы не сойти с ума, не впасть в истерику.
По сути, то, насколько она мне дорога, я поняла сейчас. Раньше мы шутили, гуляли, общались. Но вот напасть: я не могла вспомнить, когда я в последний раз говорила ей, что очень сильно ее люблю. Что она, родители и Трюфель – самое ценное, что есть в моей жизни. Я крепилась из всех сил. Тем более, что мама после случившейся трагедии потеряла интерес ко всему.
Она ходила как сомнамбула. Поэтому уборку и готовку я автоматически взяла на себя. Отец на это ласково потрепал меня по щеке. Теперь стало невозможным уходить гулять вечером. Мама плакала, не отпускала. Я не могла понять, почему. Тогда папа объяснил, что она боится, вдруг и со мной что-то случится.
Да, я совсем забыла про Трюфеля. Его реакция меня удивила. Вначале беспокойный, печальный, он вдруг кардинально изменился.
Прошло несколько недель после гибели Аньки, а пес радостно бегал по квартире, вилял хвостиком, ластился. И показывал нам все время на дверь, то папу за штанину тянул туда, то меня за юбку. На улице он все время рвался куда-то. Гулять с ним без поводка стало невозможно.
Папа предполагал, что он хочет найти Аньку. Мы даже свозили собаку на место аварии. Но Трюфель никак не отреагировал на то место, снова начал беспокойно бегать и тянуть нас в сторону. Понятно, что он тоже был в шоке. В конце концов родители, которым и без того было несладко, прикрикнули на него. Затем пробовали приласкать, но Трюфель, похоже, обиделся.
Потом в его поведении стали происходить изменения. Он больше не спал в комнатах. Постоянно сидел или лежал у входной двери. С неохотой ел и возненавидел прогулки.
Я еле вытаскивала его во двор. Так мы скучали все. Люди с разбитыми сердцами. В школе мне делали явные поблажки, учебу я почти забросила. Мама и папа с головой окунулись в работу, там они гнали от себя грустные мысли, там не было большого портрета нашей Аньки…
Все-таки мы привыкали строить жизнь заново. Но в праздники за столом воцарялась тишина, а иной раз за ужином или обедом мама, забывшись, ставила на стол четыре прибора, а потом начинала сильно плакать, уронив голову на стол.
Я старалась из всех сил помочь им, вытаскивала в театр, на каток, на выставки. Мы весело одевались, шутили, шли на мероприятия, но все равно постоянно щипало в глазах. Как может оставшийся в живых ребенок заменить другого, тоже дорогого и любимого? У нас была слишком любящая и дружная семья, чтобы боль от утраты сгладилась.
Мама даже отругала Ольгу Семеновну с первого этажа, когда та в сердцах в очередной раз крикнула своему сыну Кольке, любящему выпить и привычно развалившемуся на скамейке:
— Чтоб ты сдох, паразит! Надоел хуже горькой редьки!
— Ты что несешь, Оля? Пусть он такой, но он с тобой, он жив. Не смей даже в шутку говорить подобное.
Ольга Семеновна покраснела и уже с более миролюбивым настроем потащила Кольку домой.
Но если мы пытались подбадривать друг друга и что-то делать, на Трюфеля было больно смотреть. Пес страшно похудел. Стал мало кушать, или вовсе отворачивался от миски.
Всегда крепенький, здоровый, теперь он пугал выступающими ребрами и отсутствующим взглядом. Иногда мне казалось, что в глазах собаки есть немой укор нам. Хотя разве мы были виноваты в том, что Аньки не стало?
Прошел год. Мы несколько раз возили Трюфеля к ветеринару.
— Что вам посоветовать? Собака здорова. С ней все в порядке, за исключением душевного состоянии. Пес специально почти не ест, у него пропал интерес к жизни. Если дальше пойдет такими темпами, вы его потеряете. Старайтесь быть рядом, любите его, дайте понять, что он вам дорог, — советовал пожилой и опытный ветеринар дядя Костя.
— Мы… Мы его очень любим. Все время рядом с ним. Но он словно отгородился стеной. Вы же знаете, он обожал нашу старшую дочку, Анечку. Как она погибла, собаку словно подменили. Думали, успокоится. Но нет, ему все хуже, — прошептала мама.
— Странно. Обычно когда рядом другие члены любящей семьи, животные успокаиваются. Непонятный случай. Ну-сс, еще раз посоветую внимание, терпение и любовь, покачал головой ветеринар.
Однажды ночью я проснулась от того, что показалось: у двери кто-то плачет. Включила свет. Трюфель сидел, привалившись головой к двери. Его худое тельце сотрясалось, а из горла вырывались почти человеческие рыдания.
— Я знаю, малыш, ты по ней скучаешь. Мы тоже. Маленький наш, ты бы выздоравливал. Поверь, нам тоже также плохо, как и тебе, — я погладила тусклую шерсть собаки.
В ответ он поднял на меня глаза и слабо взял меня за рукав пижамы.
— Что, Трюфель? Гулять? Ты гулять хочешь? – наклонилась к собаке я.
Но Трюфель, еще раз посмотрел на меня, выпустил мой рукав и отвернулся.
Через неделю ему стало совсем плохо. Он даже на улицу выходил с трудом. Сообща приняли решение везти Трюфеля в ветлечебницу в большой город.
— Там оборудование лучше, может, среди ветеринаров есть собачье психологи? Что же теперь, смотреть, как он угасает? Это же Анечки собака! Я не переживу, если с ним тоже что-то случится. Доченька меня на том свете не простит, — мама снова горько заплакала.
— Тихо, тихо. Все, завтра едем. Позвоню на работу, отпрошусь. И ты Катя, своему шефу отзвонись. Вика! Позвони подружке, пусть учителей предупредит, я потом зайду, объясню, почему ты не была на занятиях, — бодро отрапортовал папа.
Видя его боевой настрой, даже мама заметно приободрилась. Мы стали собираться в поездку, не представляя, какое потрясение ждет нас на следующий день…
В путь отправились, едва рассвело.
Мама уговаривала папу ехать осторожно. Судя по капелькам пота на лбу, я видела, каких трудов ей стоит сесть в автомобиль. Она с момента Анькиной гибели на машине не ездила. Трюфеля положили на заднее сиденье, перед поездкой я влила в него из шприца бульон и запихала несколько ложек детского питания. Правда, Трюфель не сопротивлялся, когда я его кормила, наоборот, с готовностью открывал рот.
— Мам! Пап! Он точно поправится! Вот увидите! – обрадовалась я.
— Дай Бог, Викуля, — улыбнулись родители.
В поездке Трюфель вел себя беспокойно. Крутил головой, даже пробовал лаять. Почти на въезде в мегаполис, когда мы двигались возле коттеджного поселка и вовсе сделал попытку вылезти в открытое из-за жары окно.
— Вика! Ты его перекормила, он в туалет хочет! – папа остановил автомобиль.
Вопреки ожиданиям Трюфель в туалет не пошел. На нетвердых ногах он пытался идти в сторону.
— Ну, все, поехали дальше. Как разобрать, что ему надо, — папа махнул рукой, и мы тронулись.
Но визит в супер ветлечебницу результата не дал. Нет, нас хорошо встретили, все проверили, посмотрели Трюфеля. Однако согласились с нашим ветеринаром дядей Костей в том, что собака совершенно здорова, просто сильно тоскует по погибшей хозяйке.
— Что нам сделать? Как себя вести с ним? – прошептала я.
Молодой специалист ответил:
— Надейтесь на чудо. Поверьте, оно произойдет.
— Да уж. В последний год у нас сплошные «чудеса», — мрачно подумала я.
— У него лапка когда-то была травмирована? – спросил ветеринар, поглаживая Трюфеля.
— Ага. Только все обошлось. Благодаря моей… сестре. Трюфель поранился, а она его быстро доставила в лечебницу, — проговорила я.
На самом деле этот поступок Аньке стоил нечеловеческих усилий. Они гуляли тогда далеко, в лесу, за городом. Трюфель травмировал не подушечку, а ногу повыше. Кровь шла, не останавливаясь. Поблизости никого не было. Аня не стала паниковать. Она просто понесла Трюфеля на себе. Если учесть, что здоровая овчарка весит немало, сестре пришлось нелегко. Шла она по лесу где-то час. Выбравшись на дорогу из леса, там уже поймала попутку. Сердобольный водитель долго удивлялся, как она вытащила большую собаку на руках.
Но в это была вся Анька. Мне кажется, что она и жизнь бы за Трюфеля, не задумываясь, отдала. А он, соответственно, за нее. И, несмотря на всю любовь собаки к нам, только между сестрой и Трюфелем существовала невидимая вселенская душевная нить.
Признаюсь честно, в глубине души я не верила, что Трюфель поправится. Его действительно могло спасти только волшебство. Собака, слишком привязанная к хозяйке, умирала от тоски и никак не хотела смириться с гибелью обожаемого ею человека.
Папа и мама тоже были грустными. Почему-то мы все ждали от этой поездки большего. Например, что Трюфелю пропишут таблетки, от которых ему сразу станет легче. Получается, что зря надеялись…
Пока стояли в пробке по дороге обратно, я, чтобы хоть чуть-чуть развеять гнетущую атмосферу, стала уговаривать родителей заехать в гипермаркет. Многие знакомые девчонки с упоением рассказывали, как ездили туда за покупками. Ассортимент там был действительно огромным.
— Мама! Ну, плиз! Ты тоже сможешь присмотреть там что-нибудь для дома. Коврик. Посуду. Папа технику поглядит. А я вещи и еще там есть такая классная кофейня, где готовят фирменные блюда! Мы так давно нигде не были! Давайте заедем! – просилась я.
— Лучше бы сразу домой. Трюфелю покой нужен, — пробовала возразить мама.
— Ага, прямо. У него, как и нас, сплошной покой все это время! – огрызнулась я.
— Вика! Ты как с матерью разговариваешь? – возмутился папа.
Но мою идею поддержал. Мама, вздохнув, согласилась. Ей не очень хотелось бродить по сверкающим магазинам, она старалась практически не выходить никуда после гибели Ани, чувствовала себя на людях не очень хорошо.
Погладив Трюфеля, я увидела, что он приподнялся на сиденье и напряженно вглядывается в окно.
— Между прочим, Трюфель хочет заехать в гипермаркет. Он заметно оживился, — я принялась гладить собаку.
Гипермаркет был впечатляющих размеров. Люди подъезжали на автомобилях, оставляли их и отправлялись ходить по огромным площадям. Возвращались с большими тележками, где стояли разноцветные пакеты. Причем тележки оставляли, не возвращали на место. Видно, их потом убирали служащие. Конечно, для тех, кто всю жизнь провел в больших городах, такие вещи не были в диковинку.
Меня же просторные площади и обилие народа поразило. В нашем городе тоже были большие магазины. Но только супермаркеты. Возле них не было специальных подземных гаражей, они не располагались в несколько этажей. В общем, подпрыгивая от нетерпения, я тянула маму к сверкающим дверям.
— Доченька, Викуся. Ты сходи с папой. Я лучше тут постою, — умоляюще посмотрела на меня мама.
Я приготовилась начать уговоры, но папа решительно сжал мою руку и повел к входу в торговые залы. Оглянувшись, увидела, как мама приоткрыла дверь машины, чтобы дать подышать Трюфелю.
Внутри просто глаза разбежались! Столько всего! Мне показалось, что мы ходили где-то 15 минут. На самом деле незаметно пролетел час.
Счастливая, я смотрела на нашу тележку: оригинальные тапочки для меня и мамы, коврик в зал, набор посуды со звездочками, полотенца, пузатый расписной чайник, духи, о которых я давно мечтала, кофеварка, пакет фирменного пирога, печенье в жестянках, плед, подушки в форме зверюшек, спортивный костюм, картины на стены, наборы для ванной комнаты, горшочки для цветов и кое-что для папы – такой согревающий сердце груз находился в нашей полной тележке.
Выйдя на парковку, я завертела головой в поисках мамы, она должна была стоять возле машины, и внутри все оборвалось… Мама уже бежала к нам вся в слезах. Тележка выскользнула у меня из рук, ее придержал идущий впереди мужчина с ребенком.
— Вика! Миша! Трюфель пропал, — рыдала мама.
— Как это пропал? Он еле ходит! Катенька, успокойся, дорогая. Тихо, тихо. Вика, возьми тележку, идемте к машине, — папа старался держаться бодрым, но голос его дрожал.
Неужели испытания, выпавшие на долю нашей семьи, не закончились? По сбивчивому повествованию мамы выходило, что она, приоткрыв двери автомобиля, стояла рядом.
Потом, минут через 15 после нашего ухода за покупками, Трюфель стал скулить, и она помогла ему выбраться наружу. Решила, что он вполне может полежать возле ее ног. Затем на какие-то минуты отвлеклась, глядя на проходящих мимо людей. Когда обернулась, собаки не было! Мама побегала вдоль машин, но Трюфеля не нашла. Тогда она решила вернуться к автомобилю, в надежде, что собака вернется туда. Простояла до тех пор, пока вернулись мы с папой, а Трюфель так и не приходил.
— Миша! Это я во всем виновата! Зачем разрешила ему выйти? Куда он мог деться? Он же совсем ослаб, еле ходит, — маму всю трясло.
— Так, спокойно. Сейчас вернемся внутрь. Нам он не попадался, но рядом еще два входа. Может, он пошел за нами, нас потерял? А что, вполне могло так быть! Катя, Вика, пойдемте. Найдем нашего Трюфеля, не переживайте, — папа потащил нас на поиски.
В голове пронеслась мысль о том, что покупки мы так и не погрузили в машину, но разве до этого было? Бегом побежали внутрь.
— Простите, вы не видели здесь собаку? Колли, рыженький такой?
— Извините, здесь песик не проходил?
— Не подскажете, вы не наблюдали где-нибудь внутри колли? – мы буквально вцеплялись в проходящих мимо людей.
В ответ нам отрицательно качали головой. Неожиданно сбоку раздался голос:
— Таких хозяев надо предавать суду! Довели пса до полного истощения! Он, видно за едой пошел! Да я бы своего Кешеньку в жизни бы так не довела! Толстячка моего сладкого, персидского. Да я бы лучше себе поесть не купила!
Проговорила это полная женщина в светлой шляпке с розами, похожей на клумбу. Она неодобрительно смотрела на нас поверх тележки, нагруженной продуктами.
— Женщина! Умоляю! Где, где вы видели собаку? – кинулся к ней папа.
— Ха! Умоляет он! Я ж сказала, что таких хозяев… — но закончить ей не дала мама.
— Прошу вас, помогите! Все не так. У нас дочь погибла год назад. Это ее пес. Он… скучает. К каким только специалистам мы не обращались. Отказывается от еды. Сегодня приезжали, надеялись, что может, таблетки нам выпишут. Я немного задумалась тут, возле магазина. А потом… Он ушел, — мама шептала это еле слышно.
— А… Ну, коли чего зря сказала, не обижайтесь. Просто смотрю, пес до того худой, еле идет. Даже упал пару раз. Но идет! К нему подойти кто-то пробовал, он огрызнулся. Так и пошел, почти пополз куда-то. Странно, но он словно знал, куда двигаться. У меня такое ощущение сложилось. Да вон там он, левей бегите! — комкая в руке платок, вымолвила женщина.
Перегоняя друг друга, мама, папа и я бросились в указанном направлении.
Мы мчались, расталкивая людей. Я даже слышала биение собственного сердца. Казалось, весь тот страх, который поселился в день гибели Аньки, новой, страшной волной захлестывает меня. Неожиданно рядом я заметила небольшое скопление покупателей. Они возбужденно переговаривались и показывали в сторону. Не сговариваясь, каждый из нас бросился туда. Люди разошлись, и стало видно образовавшееся пространство. Тут я увидела Трюфеля. Он полз. Господи, как трагично это смотрелось. Там, куда устремился
Трюфель, не наблюдалось мясных деликатесов, того, что могло привлечь животное.
Напротив, висели вешалки с одеждой. Тем не менее, наша собака из последних сил, еле дергая лапками, передвигалась именно туда. Мама хотела закричать, но лишь закрыла ладошкой рот. Папа приготовился бежать, однако я неизвестно зачем, остановила его.
— Вот гады бессердечные! Смотрите, бедный пес!
— Поди, к хозяевам ползет.
— Может, он приблудный?
— Нет, видно же породу!
— Ну и что? И породистых выкидывают. У него ребра все на виду, как скелет.
— Куда он? Может, в приют для животных позвонить, — переговаривались в толпе.
Трюфель вдруг стал подниматься. Было видно, что это дается ему с большим трудом. Ноги дрожали, но он встал.
И сделал несколько нетвердых шагов туда, где стояли трое мужчин и девушка. Судя по виду и шикарному прикиду, дяденька в центре был не из бедных. Он уверенно держался, как хозяин жизни, был очень хорошо одет. Двоих по бокам я тут же окрестила про себя «охранниками». Черные пиджаки, белые рубашки, непроницаемые лица. А вот девушка стояла спиной.
— Как модель. Худющая какая, — подумалось мне.
На ней были джинсы в обтяжку, топик. Сзади выпирали лопатки. Тоненькая шея, короткая стрижка, волосы цвета осенних листьев. На лодыжке цепочка с поблескивающими камнями. Достаток тоже чувствовался невооруженным взглядом. Непонятно, для чего к ним так стремился Трюфель? Выйдя из оцепенения, я все-таки бросилась к нашей собаке. Но не успела сделать и шага.
Трюфель мордочкой ткнулся в ногу девушки и она, вздрогнув, обернулась. В ту же секунду внутри сильно кольнула.
Это было фантастикой, но она поразительно походила на мою погибшую сестру! Просто клон! Только Анька никогда не была такой пугающе худой, и у нее были длинные светлые волосы. Да и глаза не смотрели так отсутствующе, ничего не выражая.
— Наверное, она обдолбанная, — я повернулась к папе.
Он держал на руках упавшую в обморок маму.
— Вика, Вика, воды, дайте кто-нибудь воды!
Только я не могла даже пошевелиться. На меня точно ступор напал. Как в замедленной съемке я видела, как брезгливо ногами пытаются отодвинуть Трюфеля стоящий рядом с девушкой и тем крутым дядей «молодцы в черном». Трюфель оскалился и угрожающе зарычал. Тем временем на лице незнакомки появилась робкая улыбка. Наклонившись, она погладила нашу собаку.
И все! Трюфель будто с ума сошел. Он стал прыгать, падать, снова прыгать, вилять хвостом. Девушка все улыбалась.
— Куда охрана смотрит! Уберите эту собаку! Она, наверное, заразная! Как пустили это облезлое животное в магазин! Где администратор? Полный бардак! – принялся разоряться стоящий рядом с похожей на Аньку девушку дяденька.
— Петя! Успокойся! Может, он есть хочет. Правда, милый? – девушка продолжала гладить Трюфеля.
— Дорогая, пошли. Тебе нельзя волноваться. Пойдем, эта собака может быть опасной.
— Не смеши меня. Смотри, как он радуется! Как хозяйке, — еще раз улыбнулась незнакомка.
А я продолжала безмолвно стоять. Как она сказала? Как хозяйке? Да, именно.
Никогда и ни к кому Трюфель не подошел бы просто так. Неужели с ним сыграло злую шутку ее сходство с сестрой? Тут я почувствовала, как кто-то тащит меня за руку. Обернулась. Папа, поддерживая маму, решительно двигался к тем, возле кого находился наш Трюфель.
Я видела, что бедняга устал. Всплеск радости отнял последние силы, и он бессильно опустился на пол. Только колотил хвостиком и смотрел на совершенно постороннюю девушку глазами, полными счастья. А глаза его были мокрыми-мокрыми и по мордочке на шерсти текли крупные капли.
— Все, мне надоел этот цирк, мы уходим. Куда вы-то смотрите! Уберите эту собаку от моей жены! – на повышенных тонах вскрикнул спутник незнакомки.
— Есть, шеф. Ну-ка хорошая собачка! Погоди, мы тебе сосиску дадим, пошла, пошла отсюда! – один из громил сделал попытку оттеснить Трюфеля, но тот снова зарычал.
Собака подползла так, чтобы отделить девушку от ее спутников.
— Ты его пугаешь, Петя. Правда, маленький? – она опустилась на колени.
Трюфель, приподнявшись, принялся облизывать его лицо. Казалось, что все вокруг замерло. Зеваки с любопытством наблюдали за происходящим, отпуская реплики. Неожиданно девушка взялась руками за голову и чуть прикрыла глаза.
— Моя жена больна! Да где этот чертов администратор? Что за балаган! Милая, пошли! Что вы все стоите! Уберите поганого пса! – орал мужик.
— Он не поганый! – я сделала несколько шагов в их направлении.
— Эй, мужик! Ты че орешь? Сами, поди, выкинули собаку, а теперь, когда она вас узнала, отнекиваетесь, — вмешался парень с татуировкой на плече и в бандане.
— Это наша собака. Извините. Мы не хотели пугать вашу жену. Только… Она очень похожа на нашу дочку. Вот собака и пошла к ней, — дрогнувшим голосом выдавил из себя папа.
— Мне-то что, что похожа! Смотрите, раз завели! Все, мы уходим, — процедил хозяин жизни в модном пиджаке.
— Минуточку! Минуточку, господа! – из толпы вынырнул пожилой мужчина с седыми кудрями.
И продолжил:
— Вот вы сейчас равнодушно смотрите и наслаждаетесь зрелищем. А пес страдает! Он, между прочим, может умереть от разрыва сердца в любой момент! Гляньте, как тяжело дышит. Это чувствительная порода. Разбирайтесь между собой, но прекратите кричать и пугать животное. Я ветеринар в прошлом. И еще. Вы только что отметили, что собака пошла к той девушке, потому что она похожа на вашу дочь?
— Ну да. Только она погибла год назад. Но ее собака никак не хочет с этим смириться. Увидел знакомое лицо, ну и, — принялся оправдываться папа.
— Эх, плохо вы знаете поводки собак. Не знаю, какое здесь найти объяснение, но это мы, люди, можем улавливать внешнее сходство. Собака реагирует на запах. Она узнает хозяина из миллиона. Она его найдет. Ей без разницы на одежду и лица. Вот так-то, любезный, — седой ветеринар принялся протирать стекла очков.
Трюфель по-прежнему облизывал лицо и руки незнакомой, но такой похожей на мою сестру девушки. А она сидела, покачиваясь, взявшись за виски, не обращая внимания на попытки мужа поднять ее с пола. Краем глаза я увидела бегущих к нам людей в униформе.
— Явились, работнички. Не прошло и полгода. Они мне еще и моральный ущерб возместят, — прошипел муж девушки.
Та вдруг резко отняла руки от головы. Обвела всех взглядом. И коснувшись губами головы нашей собаки, выдохнула:
— Трюфель…
— Что? Какой трюфель? Ты конфет хочешь, милая? — засуетился рядом с ней муж.
Ну а мы стояли, как громом пораженные. Я слышала, как беззвучно плачет мама. Как утирает слезы со щеки папа. И не выдержав, закричала:
— Анька!
Но меня, казалось, никто не слышал. Все изумленно смотрели на двоих. Девушку и собаку. Они сидели на полу и лапы пса лежали на ее плечах. Она же повторяла без конца:
— Трюфель… Трюфель… Трюфель… Трюфель…
Подоспевшие охранники гипермаркета и администратор выпалили одновременно:
— Что тут происходит? Кто разрешил войти с собакой?
— Вот! Вот их это собака! Моя жена, жалостливая, ее гладит. Довели до стресса человека. Она теперь каких-то трюфелей требует. Бессовестные. Оштрафуйте их! Тут, к слову, и свидетели имеются! – не унимался дяденька.
— Так, забирайте собаку и выходите! Пройдите к помещению охраны! – властно произнесла женщина с бейджиком «Ксения. Администратор».
— Нет, нет, стойте. Я не знаю, как это может быть, но это… наша дочь! Собака ее узнала! Аня, Анечка, это я, твоя мама, — мама пробовала подойти к сидящей на полу девушке.
— Что за бред? Вам лечиться надо! Сами же только что при всех заявили, что ваша дочь умерла! Теперь запишите в дочки любую, кто хоть немного походит на нее? – заорал муж незнакомки.
— Не любую. Но собака ее узнала, — папу трясло, но он продолжал говорить твердо.
— Узнала? Не смешите меня. Это ничего не доказывает.
— Зато другое доказывает! – выступив вперед, и проглотив комок в горле, воскликнула я. – И еще как доказывает! На все 100%!
— Девочка, похоже, душевнобольная по наследству! – усмехнулся дяденька мне в ответ.
— Мы ни разу за все время не произнесли имя нашей собаки! Ни разу, слышите!
— Причем тут имя?
— Ваша жена назвала его!
— Бред. Ничего такого не было. Я не слышал от нее никаких кличек собак!
— Она сказала «Трюфель».
— Причем тут конфеты?
— Не конфеты. Нашу собаку зовут Трюфель!
Стоящие рядом изумленно вздохнули.
— Девочка права! Я от начала тут стою. Вначале женщине плохо стало, мужчина ее утешал. Потом они замерли, точно привидение увидели. Уже позже пошли к собаке, но та от евоной жены не отходила! Кличку эту интересную «Трюфель» никто не называл. Я еще подумала, чевой-то она трюфели вспоминает. Неужто, думаю, сладкого охота! – всплеснула руками бабушка в очках шустрого вида.
— Идиотизм! Убирайтесь вон все! Расступитесь. Я полицию вызову! — не унимался скандальный мужчина. – Может, вы шепотом собаку позвали, моя жена и услышала.
— Вызывай. Они кстати будут. И еще. Хочешь, чтобы мы отстали и извинились за все это? – сжал кулаки папа.
— О, а это произойдет, и вы уберетесь?
— Да. При одной условии.
— Каком?
— Пусть ваша жена поднимет вверх штаны на левой ноге.
— Может, их вообще ей снять? Идиоты.
— Не кипятитесь. Все происходящее пока действительно не имеет объяснения, но у нашей погибшей дочери на коленке был шрам в виде звездочки. Она серьезно травмировалась когда-то. Если у вашей жены его нет, то мы сразу уйдем.
— Размечтались! Вы у меня из судов не вылезете за такое безобразие! – теперь уже папа и тот дяденька, не стесняясь, кричали друг на друга.
— Обалдеть че делается! А мужику че жалко, пусть девка колено покажет! – послышалось сбоку.
Мы упустили из вида на это время девушку и собаку. Они между тем подошли почти вплотную к нам. Папа сделал попытку приблизиться к «Анькиному клону», но его схватили.
В этот момент, действуя, точно робот, девушка закатала вверх джинсы на левой ноге. Все отчетливо увидели шрам на коленке. После чего она стала падать, не подхвати ее на руки кто-то из присутствующих. Завыл Трюфель. Мама держалась за сердце. А я гладила ее по волосам и шептала:
— Это Анька, мамочка. Не знаю, как, но это она. Мы нашли ее. Точнее, Трюфель нашел. Он, умница, никогда не верил в то, что она умерла.
— Народ! Я тут полицию вызвал, пока вы все не передрались. Пусть теперь они в этом деле разбираются. И в «скорую» на всякий случай позвонил. Надо было еще телевизионщиков позвать! – подал голос парень в бандане.
— Анечка! Как же это может быть? Доченька наша любимая! – папа целовал неподвижное Анькино лицо.
Ее муж молча стоял рядом.
Вскоре приехали полицейские. Не обращая внимания на возгласы так называемого мужа сестры о том, что у нас больное воображение, всех доставили в отделение. Аню увезли в больницу. Все зависело теперь от нее.
Поскольку наши показания разительно отличались друг от друга. Оппонент, он же невесть откуда появившейся муж нашей сестры, твердил, что они женаты давно, притащил свидетелей, даже друга семьи, психолога, который подтвердил его слова.
Мол, зовут Аню вовсе не Аня, а Маша, она получила травму головы, с тех пор чувствует себя плохо. Имеет проблемы с памятью. Нас называли грязными шарлатанами, обвиняли в том, что мы якобы привязались к ним, чтобы с них денег поиметь. Типа используем сходство с погибшей дочерью и сестрой, травим бедную девушку и ее мужа, тянем с ним деньги. Дурдом, короче. В полиции сделали запрос, подняли то дело, с аварией.
— Все-таки при всем уважении к вам никак не можем понять, что же на само деле происходит. По сути, все верно. В машине нашли тело девушки. Теперь вы утверждаете, что ваша дочь жива. Тогда как такое может быть? Мы выслушали свидетелей, они вас поддерживают, утверждая, что девушка в гипермаркете, удивительно похожая на вашу дочь правда назвала кличку собаки. Но вдруг вы не помните, что все-таки подзывали пса, назвали его Трюфелем? Теперь про шрам на коленке. Муж утверждает, что его жена поранилась как раз тогда, когда ударилась головой. У нас нет оснований ему не верить.
Возможно, это просто совпадение. Знаете что, теперь все зависит от того, что скажет девушка, придя в себя. Врачи говорят, она пережила сильнейший стресс. Чьи показания она подтвердит, неизвестно. К ней никого не пускают и не пустят, пока мы с ней, с разрешения докторов, не побеседуем. Отдохните в гостинице. С вами свяжутся, — уставший капитан закончил свое общение с нами.
Ему досталось. Каждый тянет одеяло на себя. В какой-то миг мне показалось, что пытаемся поверить в сказку, чтобы навсегда забыть о горе. Вдруг это не Аня, а действительно похожая на нее девушка, пусть даже с таким же шрамом на коленке? Потом я успокоилась. Нет, это моя сестра. Трюфель бы никогда не ошибся. Он, кстати, все это время был с нами. И такой довольный, только рвался куда-то. Наверняка к ней, к Аньке.
Мы остановились у маминой однокурсницы. Она не могла поверить в случившееся, все причитала. Естественно, всю ночь никто глаз не сомкнул. А утром раздался звонок. Папа бегом побежал к телефону.
— Да, здравствуйте. А, вы из больницы звоните? Что? Да-да, я слышу. Конечно, давайте.
И папа повернулся к нам, включив на телефоне громкую связь.
— Мама… Вика… Папа… Я так вас люблю. А где Трюфель? – комнату заполнил такой родной голос моей сестры.
Не тот, которым она повторяла в гипермаркете имя собаки. А прежний, с теплыми интонациями. Нам разрешили приехать в больницу. Доктора не видели причин удерживать Аню у себя. Словами не передать тот миг, когда она вышла из дверей. Мы буквально вцепились в нее, как утопающие в круг, а Трюфель, в которого буквально вдохнули жизнь, держал ее легонько за брюки, будто боялся, что она снова исчезнет.
Наш случай еще долго будут вспоминать в полиции.
Случилось же следующее. В злосчастный день аварии Аня благополучно возвращалась из ближайшего к нам города, когда ее машину остановила молоденькая девушка. Шел дождь, сестра пожалела стоящую на обочине девчонку в легкой одежде. Вначале пассажирка молчала. Потом начала говорить о том, что поссорилась со своим парнем, не хочет больше жить. Перечисляла, что уже пробовала травиться таблетками, но откачали.
Анька начала ей мораль читать, успокаивать, что все образуется. Неожиданно пассажирка жутко засмеялась и резко рванула руль на себя. Автомобиль закрутило. Аня пыталась удержать управление, но у нее не получилось, с другой стороны руль тоже тянули. Видно, той, кого она по доброте душевной решила подвезти, никак не терпелось свести счеты с жизнью. В результате на опасном участке дороги машина улетела в кювет. Больше Анька не помнила ничего…
Кем была та девушка, теперь предстоит разбираться полицейским. Что касается невероятного «воскрешения» сестры, то тут преамбулу объяснял Петр Серебряков… Тот самый дяденька, который так не рад был нам и Трюфелю в гипермаркете. Тот, кто называл себя Анькиным мужем.
Послушав его, мы, если честно, на него обижаться перестали. Как ни крути, а Аню он спас. В тот день получилось так, что Петр возвращался с деловых переговоров. Перед этим на трассу выскакивала белка, удалось ее объехать, поэтому своему водителю Петр посоветовал ехать очень осторожно.
Вскоре тот сообщил ему, что на дороге что-то лежит, возможно, лось. Остановились. Увидели Аньку, которая была без сознания. По всей вероятности, в последний момент ей удалось открыть дверь и выпрыгнуть. А там помогли ветки, за которые она зацепилась курткой. Петр вспомнил, что у Аньки руки были сильно исцарапаны и лицо. Видно, пока выбиралась наверх. В состоянии аффекта люди и не такое делали. К чести господина Серебрякова, он хотел Аньку вернуть родне.
Но ни по телевидению, ни в газетах так и не дождался никаких портретов и просьб в розыске. Про аварию посмотрел в Интернете, машина-то догорала неподалеку, он и решил, что подобранная им девушка попросту успела выпрыгнуть.
Однако там говорилось о том, что пассажирка такого-то автомобиля на опасном участке дороги не справилась с управлением и разбилась. Ехала она одна. Тогда Петр решил, что Анька к той аварии отношения не имеет. Предположил, что она вышла из леса. Как там очутилась? Предположил, что кто-то ее туда завез, а ей удалось сбежать. И так как мы думали, что Анька умерла, а Петр видел, что девушку, которую он подобрал на дороге, никому не нужна, раз все СМИ об этом молчат, то каждый и пошел в своем направлении.
Мы предавались скорби, а Петр, после того, как Анька (у которой обнаружилась серьезная травма головы) ничего о себе не помнила, влюбился не на шутку. Чтобы удержать ее, не отдавать в соц приюты как человека, не помнящего ничего, решил придумать легенду об их женитьбе.
Нам он признался, что между ними ничего вначале не было. Он просто молча любил мою сестру, надеясь, что она ответит ему тем же. Ответная симпатия постепенно возникала. Петр поведал «жене», что все их фотографии были потеряны при переезде из-за границы. Настоял на смене длины и цвета волос. Анька училась жить заново.
Память не возвращалась, из-за чего она страдала. Петру знакомый доктор ответил, что, возможно, это произойдет, но когда, неизвестно. Петр с боязнью этого ждал. Вдруг выяснился, что Анька замужем? Вот и тешил себя мыслями, что прошлое лучше не ворошить. Испытанием и потрясением для сестры стал Трюфель, точнее, его появление. Любимая собака, чьи прикосновения сбили завесу небытия.
Мама, папа и я еще долго просили у Трюфеля прощения. Он-то знал, что Анька жива. Потому тянул нас к двери. Потому просился выйти у коттеджного поселка, там был дом Серебрякова. А в гипермаркет Аня и ее спутники приехали почти одновременно с нами и прошли совсем близко с нашей машиной. Их не увидела мама, но собака моментально узнала хозяйку и из последних сил бросилась за ней.
Я читала, что в моменты болезни можно мобилизовать себя и сделать невозможное, вот Трюфель, пересиливая ослабший организм, то ползком, то шатаясь, бросился в погоню. Что касается того, что Аня в тот же самый день и час оказалась в том же месте, где и наша семья, скорее всего, знак свыше. Мы попросили полицейских не передавать информацию о случае с Аней в разные газеты. Аня еще слишком слаба. Папа заверил их, что так лучше. А я пообещала написать об этом книгу. Мама засмеялась, а я, шутливо протанцевав, объявила, что уж если не книгу, то рассказ точно!
Петр Серебряков долго извинялся. Особенно просил прощения за произнесенные слова про «паршивую собаку». Каялся, что животных любит, просто испугался, вдруг укусит жену. Уже позднее, в разговоре папа пояснил (а они с мамой удивительно добрые и не злопамятные), что Петра можно оправдать тем, что он сражался за любовь, оттого оскорблял нас в порыве, не хотел потерять Аню-Машу. Знакомые и родные после нашего приезда в город просто потеряли дар речи. Будет о чем поговорить бабушкам на лавочке еще много лет!
Жизнь сразу пошла слаженно и беззаботно. Аня вернулась и в нашей крепкой и дружной семье воцарились мир и счастье. Она по-прежнему очень тощая, но, надеюсь, отъестся на маминых вкусностях.
Маму не узнать! Каждое утро в квартире витают ароматы блинчиков, свежесваренного кофе. А с каким удовольствием, будто ягоду ест, произносит торжественно папа: «Девочки мои! Завтракать!». Да, чуть не забыла. Петр хотел осыпать Аньку золотым дождем, но она отказалась, сказав, что тот и так для нее много сделал – спас ее.
Тогда он выкупил в нашем городе одно из зданий и сделал там приют для бездомных животных. Анька заплакала, когда на открытии увидела сияющую шикарную вывеску Приют для животных «Трюфель». Я тоже считаю, что Петр раскаялся в том, что плохо с нами вначале разговаривал. Он по-своему оберегал ее. Прощаясь, даже Трюфеля потрепал за ухом, и я услышала его слова: «Прости, прости парень, я был неправ».
Анька теперь занимается приютом для животных, она там директор. Дела идут, наконец-то несчастные брошенные кошки и собаки получили возможность обрести угол и питания. Персонал набрали хороший, а спонсорская помощь господина Серебрякова позволит держаться на плаву. Петр уехал, вроде бы к двоюродному брату в Сочи. Он общается с Анькой в скайпе, вроде бы лед тронулся, все всех простили. Типа мир, дружба, жвачка.
Не удивлюсь, если они когда-нибудь будут вместе. Начнут с чистого листа, где не станет лжи и недосказанных слов. Сестра теперь спит в зале, она купила большой диван, где запросто поместятся человек восемь. Пока же там спят Аня и Трюфель. Пес не отходит от нее ни на шаг. Даже на работу и то отправляется с ней. Я в шутку зову Трюфеля заместителем директора приюта для животных. Если нашему колли жарко, он перебирается спать на пол. Но Аньку он всегда держит в поле зрения.
Видимо, боится, что она снова исчезнет. Сейчас пес с аппетитом ест, много гуляет. Стал таким же красивым и здоровым, как и был раньше. Шерсть блестит, густая и длинная. Та же гордая посадка головы, умные глаза с ресницами. Самый лучший пес в мире! Если бы не он, кто знает, как тогда бы все повернулось…
Люди, любите своих собак! Пусть у вас дома живет четвероногий друг. Пусть вас кто-то ждет. У нас есть Трюфель для Анны. А у вас?
Автор: Татьяна Пахоменко
