— Арина, плыви скорее к нам! Тут мужчина. Да такой красивый! — шепотом позвала меня Ульянка.
Вода в центре озера была такой теплой и чистой, что я делала вид, что не слышу смеха девушек, сидящих на берегу. Я лежала на спине, смотрела в небо и чувствовала, как мое холодное тело ласкают закатные солнечные лучи.
— Арина, неужели тебе не интересно, кто сегодня к нам пожаловал! — еще одна длинноволосая девушка проплыла мимо, ущипнула меня за бок тонкими пальцами и громко захохотала озорным смехом.
Я нехотя перевернулась и поплыла к берегу. Девушки сидели на земле плотным кольцом. Кто-то задорно смеялся, кто-то внимательно смотрел на молодого мужчину, сидящего на бревне в центре круга, кто-то расчесывал волосы и призывно улыбался, поглядывая в его сторону.
Всем было интересно, какую русалку выберет новый «гость». Это была любимая игра в Русалочьей обители — та, кого выберет очередная жертва, будет носить Русалкин венок до прихода следующего мужчины.
У обладательницы Русалкиного венка было множество привилегий. Остальные девушки превращались в верных служанок победительницы и обязаны были выполнять любую ее прихоть до тех пор, пока венок не перейдет к кому-то другому. Сейчас Русалкин венок красовался на голове Алены, светловолосой, голубоглазой, курносой девушки.
Стоя в воде, я внимательно смотрела на мужчину. Он был еще совсем молод и хорош собой. Светлые волосы, загорелое лицо, спортивное телосложение и, уже знакомая мне, мутная дымка в голубых глазах — русалочий дурман, с помощью которого прелестницы заманили его в Озерный круг.
Неужели этот очередной приезжий глупец, заблудившийся турист, подумал, что перед ним настоящие девушки? Он еще не знает, что совсем скоро эти красавицы, ласково и томно улыбаясь, опутают его своими волосами, словно сетью, обовьют со всех сторон длинными руками, зацелуют, заманят в воду, а потом утащат на дно озера, в самый темный омут, где безжалостно разорвут на части.
Потому что Ирида требует еды...
Выйдя на берег, я, ни капли не стесняясь присутствия мужчины, откинула мокрые волосы за спину, наклонилась и подняла с земли свое светлое платье. Надев его, я присоединилась к девушкам, сидящим на земле. Ульянка протянула мне гребень, и я тоже причесала свои длинные, спутавшиеся от долгого купания, волосы.
Я не улыбалась незнакомцу. Мне было жаль этого, совсем еще молодого, парнишку, который глупо и безрассудно обрек себя на гибель, придя сюда. Мне всегда было их жаль — каждого, кого они утаскивали в озеро. Я не участвовала в этом, поэтому девушки меня недолюбливали и относились ко мне с недоверием.
Лишь одна Ульянка, маленькая, худенькая, кудрявая русалочка, относилась ко мне по-доброму, как к родной сестре. Не знаю, почему ей было не все равно, ведь у нее тоже была холодная кровь, и чувства любви и привязанности для нее, как и для остальных русалок, уже давно были забыты.
Сейчас Ульянка сидела рядом со мной и изо всех сил пыталась обворожить своей томной улыбкой парня. У того же глаза разбегались от такого количества молодых, восхитительно красивых девушек в белых, почти прозрачных одеяниях. Каждая из них была готова кинуться в его объятия.
Вот только неужели он не чувствовал запах тины, исходящий от всех нас? Даже я пока никак не могла с ним свыкнуться. Ульянка утешала, что скоро я перестану его ощущать. Но пока он душил меня, вызывал отвращение.
Я не сразу заметила, что парень смотрит в мою сторону. Глаза его были выразительными, красивыми, ярко-голубыми. Что-то сжалось внутри в комок, и мне вдруг страстно захотелось помочь ему, увести отсюда.
Пока я думала, одна из русалок, Полина, подошла к нему и присела на землю рядом. Я знала, что Полине очень хотелось стать обладательницей почетного венка. Ласково обняв свою жертву за шею, она нежно коснулась холодными губами его губ.
Платье ее при этом, как бы ненароком, соскользнуло с плеча и оголило нежную грудь. Парень замер, очевидно ожидая, что она стыдливо поправит свое одеяние, но русалка сидела неподвижно и смотрела на него, не моргая, словно ждала ответных действий. Он робко поднял руку и коснулся пальцами пышной округлости.
И тут я не выдержала. Соскочила с земли, подбежала к этому молодому глупцу, схватила его за руку и потянула на себя, заставив подняться на ноги. Девушки взволнованно зашептались, не понимая, что у меня на уме, и я, пользуясь их временной растерянностью, уверенно потащила парня за собой к границе Озерного круга. Увлекая его все дальше и дальше от озера, я говорила ему на ходу:
— Уходи отсюда и никогда не возвращайся. Ты разве не знаешь, что это Русалочья обитель? Это не девушки сейчас сидели рядом с тобой, это настоящие русалки. Они погубят тебя, утащат на дно озера и растерзают там. Беги! — я толкнула его по направлению к лесу.
Внезапно нас обогнала Полина. Не раздумывая ни секунды, она вцепилась мне в волосы, пытаясь повалить на землю, но я изо всех сил ударила ее кулаком в лицо. Заметив, что за нами бегут и остальные девушки, я толкнула парня за невидимую границу и приказала тоном, не терпящим возражений:
— Беги, если хочешь остаться живым!
Он изменился в лице: оно стало растерянным и взволнованным. За пределами Озерного круга пелена дурмана спала с его глаз, и он не на шутку испугался. Пробежав несколько метров, парень обернулся и крикнул мне:
— А ты тогда кто? И почему помогла мне?
Я ничего не ответила, развернулась и побежала назад. Хороший вопрос, вот только я и сама пока что не знала на него ответа.
Увидев, что я возвращаюсь одна, девушки остановились и встали плотной стеной. Они недолюбливали меня еще и за то, что сами не могли уходить далеко от озера, ведь вокруг него, действительно, существовала невидимая граница для них.
Мир за пределами этой незримой черты, Озерного круга, был реальным, недоступным для русалок. Поэтому, привлекая очередную жертву, они делали все, чтобы заманить ее за границы круга: хохотали, играли, соблазняли наготой и округлыми формами, пели и одурманивали своими чарами.
Я же по какой-то неизвестной причине могла переходить эту границу и уходить в лес Мертвых. Почему лес носил такое название, никто из русалок не знал. Я решила, что это потому, что каждый, кто попадает в него, неизменно погибает. Одурманенный женской красотой и русалочьими чарами мужчина, увы, не может спастись...
Когда мне надоедала болтливость русалок, я просто уходила в лес Мертвых и гуляла там между высоких елей, лежала на земле, чувствуя, как колкая хвоя впивается в тело, пыталась надышаться запахами леса, чтобы только не ощущать этот мерзкий озерный дух, которым я пропахла насквозь...
Когда я подошла к русалкам вплотную, они сначала не предпринимали никаких действий, только косились на меня недобро, шушукались между собой. Я еще раз оглянулась, чтобы убедиться, что парень ушел.
— Ты почему его отсюда увела? — зло прошипела Дарьяна.
— Позавидовала, что венок достанется не ей! — завизжала обиженная Полина.
— Да нет, она нарочно спасла его, она хочет пробудить Ириду... — Дарьяна медленно подходила ко мне все ближе и ближе.
Про Дарьяну Ульянка рассказывала мне, что та жила в Русалочьей обители уже больше сотни лет. Когда-то, будучи девушкой, она утопилась из-за несчастной любви, сбросилась с обрыва в реку из-за жениха, который ее предал. И оказалась тут.
— Как все утопленницы оказываются здесь? Ведь все они погибли в разных местах, — спросила я тогда свою новоиспеченную подругу.
— Очень просто, — ответила Ульянка, — все воды мира связаны друг с другом подземными течениями. Тех утопленниц, которые могут стать озерной нечистью и служить Ириде, воды переносят в одну из обителей.
— И много ли их, этих обителей? — спросила я, еще не до конца понимая, что сейчас это и моя реальность.
— Много. Ведь Ирида всегда требует еды...
Сейчас я бесстрашно смотрела на Дарьяну, лицо которой менялось с каждой секундой и наполнялось злобой. То же самое происходило и с другими русалками. От былого очарования не осталось и следа. Бледная кожа их сейчас отливала неприглядной зеленью, глаза поменяли цвет — вместо ярко-синих и болотно-зеленых, они стали прозрачными, бесцветными и пустыми.
Милые алые губки обольстительниц превратились в огромные кривые рты, из которых торчали безобразные клыки. Аккуратные, причесанные локоны вмиг стали торчащим в разные стороны спутанным комом. Вот они, истинные лица русалок. Скоро и я стану такой же, как они...
Девушки накинулись на меня разом, вцепились в волосы, клочья которых сразу же полетели в разные стороны. Они впивались в мое тело зубами и раздирали длинными когтями лицо. Я не сопротивлялась, ведь я не чувствовала боли.
Озерные девушки часто дрались между собой по всяким пустякам, я уже не обращала внимания на это. Боль для русалок — это пустой звук, они не живые существа.
Поэтому я просто ждала. Сейчас им надоест трепать меня, и они, как ни в чем не бывало, займутся своими делами. Снова станут хихикать и бегать друг за другом, петь и причесывать волосы.
А мое тело, как и их тела, сразу же примет прежний обворожительный русалочий вид. Потому что я такая же, как они — не человек. Уже не человек.
Я русалка, утопленница, самоубийца... Вот только самоубийца ли?
***
Я умерла случайно. По-крайней мере, мне так кажется. Я никогда не была склонна к депрессиям и к скоропалительным решениям, особенно таким. Наоборот, я всегда была оптимисткой, а по мнению моей мамы, мой оптимизм иногда был совершенно неуместным.
Например, тогда, когда я завалила первую сессию в универе, и объявила ей с улыбкой: «На этом жизнь не заканчивается, пойду работать в официантки!» Или тогда, когда умер дедушка, а я никак не могла выдавить из себя хоть одну слезинку. Ну умер, и что? Старый человек, проживший последние несколько лет, не вставая с постели и не узнавая никого вокруг. Мама после этих слов назвала меня чудовищем.
Так вот, в тот день умирать я точно не планировала. По крайней мере, с утра и в обед. Да даже вечером этого не было в моих планах. Сам момент смерти выпал из головы — стерся, рассеялся туманом. Но я все равно была твердо убеждена в том, что я не самоубийца.
Когда я только-только появилась в Русалочьей обители, Ульянка утешила меня, что ни одна русалка не помнит свою прошлую жизнь, она помнит лишь то, из-за чего решила когда-то свести счеты с жизнью.
— Сначала помнишь свою прошлую жизнь, но потом постепенно она забывается. Я сейчас уже ничего не помню... Только тот момент, когда прыгнула с моста в реку, — сказала Ульянка и улыбнулась мне грустной улыбкой.
У меня же все было наоборот. Я помнила все, что было до того, как я здесь оказалась, но не помнила самого момента своей смерти. Теперь, когда воспоминания постепенно покидают меня, и я все меньше связана с реальностью и все глубже ухожу под воду — туда, где я оказалась той злополучной ночью, мне вдруг стало очень важно понять, как и почему я умерла. И сделать это нужно как можно скорее.
***
В день, который стал для меня последним, я проснулась рано — дел было много. Сначала — в спортзал, потом на макияж и укладку волос, далее нужно было успеть забрать подарок Игнату (дорогой кожаный портфель ручной работы), потом сразу на теплоход, проверить, все ли готово к празднику. Еще мне нужно было купить туфли и, наконец, заехать за моей лучшей подругой Олесей, чтобы вместе с ней поехать на праздник.
Столько дел было запланировано неспроста — тот злополучный день был днем рождения Игната, моего жениха. Мы были парой уже пять лет, и осенью собирались пожениться.
Мне казалось, что если и есть в мире идеальные жених и невеста, то это мы с Игнатом. Мы почти не ссорились, понимали друг друга с полуслова, уважали интересы друг друга и вообще, были красивой парой.
Я знала, что буду счастлива с ним, потому что искренне любила его, и он любил меня. По-крайней мере, до того самого дня я была в этом абсолютно уверена...
Разобравшись со всеми делами, я подъехала к дому Олеси. На звонки она не отвечала, и мне пришлось припарковать машину и подняться на третий этаж. Дверь в квартиру, как обычно, оказалась незапертой. Олеся мало думала о своей безопасности, живя в элитной многоэтажке и полагаясь на брутальных охранников, сидящих на входе и тщательно следящих за всеми, кто входил и выходил из дома.
Я вошла в квартиру, оставила новые туфли в прихожей и громко позвала:
— Олеся! Ты где? Вот только не говори мне, что ты забыла, что день «икс» уже сегодня!
Я заглядывала в каждую комнату, но подруги нигде не было. Дойдя до спальни, я открыла дверь, и тут Олеся буквально выпрыгнула мне навстречу — растрепанная, в легком шелковом халате. Вид у нее был такой, как будто она только что вылезла из кровати: макияж на лице был слегка размазан, губы припухли, а глаза блестели, как будто...
— Олесь, ты там не одна?
Подруга смущенно улыбнулась и ответила приглушенным голосом:
— Ариша, я быстро. Две минуты, и выхожу! — она тихонько толкала меня к выходу. Машинально я надела туфли и обернувшись на пороге, строго сказала:
— Олеся, у тебя ровно две минуты!
И тут мой взгляд упал на мужские ботинки, небрежно раскиданные на полу. Это были ботинки Игната, я не могла ошибиться, мы вместе покупали их в итальянском бутике.
Проследив за моим взглядом, Олеся схватила меня за руку и затараторила о том, что она уже полностью готова, и ей остается только надеть платье. Она подтолкнула меня к лифту и быстро захлопнула за мной дверь. Я нажала на кнопку вызова лифта, а когда он подъехал, зашла в него и спустилась вниз. Уже тогда я все поняла, но отогнала от себя эти мысли, оправдываясь тем, что такое просто невозможно.
Когда Олеся легкой бабочкой в летящем светлом платье впорхнула в мою машину, я сразу спросила ее:
— В спальне был Игнат?
Олеся изменилась в лице, щеки ее побледнели, глаза округлились, а потом она вдруг расхохоталась.
— Арина, ты с ума сошла? Какой Игнат? Ты думаешь, что я, твоя лучшая подруга, способна на подобное предательство? — она положила ладонь мне на плечо, а потом чмокнула в щеку, — ну ты и дурочка!
— Ботинки у Игната точь-в-точь такие, как у твоего парня, — я отвернулась от нее и завела мотор.
Всю дорогу меня не покидало неприятное, гнетущее чувство. Когда мы с Олесей поднялись на теплоход, Игната там еще не было. Я убеждала себя в том, что это всего лишь совпадение, и что ни он, ни Олеся не могут меня так подло предать. Это же мой жених и моя лучшая подруга — самые близкие люди... Но червь сомнения грыз мою душу.
Мы решили отметить день рождения Игната на теплоходе, это была моя идея. Погода стояла прекрасная, а ночная прогулка по реке предполагала массу романтики. К нашему появлению на верхней палубе уже звучала музыка, и были накрыты шикарные праздничные столы. Гости постепенно собирались — это были наши общие с Игнатом друзья.
Когда пришел сам Игнат, счастливый и сияющий, я подошла к нему, обняла и поцеловала. А потом уткнулась ему в шею, как будто сильно соскучилась. На самом деле, я хотела удостовериться, что от него не пахнет женским парфюмом. А парфюм Олеси я бы узнала сразу же. Но от Игната пахло его гелем для душа и мужским, лишь ему присущим, запахом.
— С днем рождения, любимый! — прошептала я и укусила его за мочку уха, — мой подарок ждет тебя в нашей каюте.
— Спасибо, моя родная! — Игнат поцеловал меня в ответ, — Как ты тут все здорово устроила!
Со всех сторон раздались аплодисменты — друзья приветствовали именинника бурными овациями. Игнат поворачивал голову в разные стороны и ослепительно улыбался. Сегодня он был в центре внимания, это была его стихия, он всегда любил быть на виду. Я отошла от него и, пока он радостно приветствовал гостей, прошла в кухню, чтобы удостовериться в том, что с ужином все в порядке, и он будет подан вовремя.
Вскоре теплоход отплыл от причала, и наш праздничный круиз начался. Вечер проходил так, как я планировала — все было идеально: атмосфера, угощения, музыка и сюрпризы для именинника. Гости были довольны, и я тоже.
Шампанское лилось рекой, официанты сновали туда и сюда с подносами закусок и наполненных бокалов. Ко мне то и дело подходили захмелевшие гости, и мне приходилось разговаривать то с одними, то с другими. Несмотря на это, весь вечер я держалась недалеко от Игната, напоминая ему, чтобы он не пил слишком много. Но в какой-то момент я потеряла его из вида.
На улице уже стояла глубокая ночь, в небе светила луна, воздух был наполнен прохладой и запахом речной воды. Теплоход подошел к причалу, и гости прощались со мной и сходили на берег. А Игната все не было. Меня охватило беспокойство, и в голову закралась тень подозрения, ведь Олесю я тоже давно не видела на праздничной палубе.
Проводив основную массу гостей и попросив официантов помочь мне разбудить тех, кто уснул за столом и на мягких диванах, стоящих по периметру, я спустилась с верхней палубы вниз и обогнула теплоход.
Дойдя до кормы, я вдруг услышала голоса, доносящиеся из маленькой подсобки. Стараясь ступать бесшумно, я подошла к закутку вплотную.
Я услышала голос Игната, и колени мои непроизвольно задрожали. Он сильно перебрал, и, видимо, изливал кому-то свои проблемы. Речь его звучала слишком эмоционально и пафосно. Обычно, он разговаривал так в тех случаях, когда хотел произвести впечатление. Я прислушалась, и до меня долетели обрывки фраз, из которых было понятно, что он говорит обо мне.
— Я уже давно ее не люблю... Пытается всем руководить, управлять мной... Я мужчина, я не хочу с таким мириться.
Кто-то шепотом отвечал ему из глубины подсобки, но мне этого было не слышно. Я слышала лишь голос Игната:
— Шутишь? После этого я просто возненавидел ее! Ты не представляешь, как она гордится этим...
О чем он? О моем недавнем повышении? Мы и вправду с ним повздорили после этого. Я уже и не помнила, когда последний раз мы проводили вместе ночь, у него все время были какие-то неотложные дела.
А еще мне казалось, что Игнат как будто завидовал тому, что меня назначили на руководящую должность, после чего доход мой значительно превысил его зарплату. Но он прекрасно знал, чего мне это стоило, и как долго я к этому шла!
Меня вдруг затрясло от всего услышанного. Неужели он на самом деле давным-давно разлюбил меня, и все наши отношения в последние месяцы были не настоящими, а придуманными мной?
— Ты женщина моей мечты, Олеся... Я мечтаю, чтобы Арина сегодня исчезла, испарилась... Чтобы остались только ты и я... — услышав эти слова, произнесенные голосом моего любимого человека, я зажала рот руками и побежала подальше от того места.
Я зашла в каюту, где мы с Игнатом должны были провести ночь. Она была украшена шикарными живыми цветами и разбросанными по кровати лепестками роз. Меня чуть не стошнило от всего этого романтичного великолепия. Схватив с мягкого дивана сумочку, я выбежала обратно.
Сойдя на берег, я почувствовала, что мне не хватает воздуха, и решила пройтись по набережной. Занимался рассвет, и лучи медленно встающего солнца отражались в реке ярко-алыми разводами, словно в ней текла не вода, а чья-то кровь. Помню, как я остановилась, облокотилась на парапет и смотрела вниз, в темную глубину. А потом...
Пустота...
***
— Я ни разу не носила Русалкиного венка... — грустно сказала Ульянка.
Мы заплыли с ней подальше от остальных девушек, которые шумно резвились в центре озера, и устроились на ветвях ивы, свисающих над водой.
— Нашла о чем грустить! — фыркнула я, — гордиться тем, что стала виновницей гибели человека — такое себе удовольствие.
Ульянка тоскливо смотрела на воду. Часто мне казалось, что она, так же, как я, несчастлива здесь. Но это было обманчивое впечатление. Эта хрупкая девушка никогда не упускала шанса побороться за внимание очередного мужчины, которого русалкам удалось заманить в Озерный круг. И набрасывалась на жертву она точно так же, как они — выпуская наружу мерзкие клыки.
— Ты скоро свыкнешься тем, что в этом смысл нашего существования после смерти...
— Убивать других? — голос мой звучал резко и даже грубо.
— Нет, что ты... Заботиться об Ириде. Ведь Ирида требует еды...
Я знала, кто такой Ирида, Ульянка рассказывала мне о нем. Сначала я решила, что это водяной — мифическое существо из детских сказок. Но по словам Ульянки, Ирида был отцом и покровителем всех вод: морей, рек, озер и болот. Он испокон веков жил под землей и выходил на поверхность лишь в редких случаях, чтобы проучить людей за их нехорошие дела и проступки.
— Когда Ирида выходит на поверхность, то это похоже на конец света. Он поднимает волны, создает цунами, осушает болота, заставляет реки повернуть вспять... Ирида велик и силен. Хорошо, что уже много лет он спокойно спит под землей. А мы, его верные дочери, должны обеспечивать его едой, чтобы он не проснулся.
— Ты хоть раз его видела? Этого нашего «отца»? — спросила я Ульянку.
— Все мы его видели, Арина, ведь именно отец Ирида впустил нас после смерти в Русалочью обитель... — прошептала Ульянка, округлив от удивления глаза, — именно он даровал нам вторую жизнь. А каждый день его видеть вовсе и не нужно. Достаточно знать, что он есть...
Девушки позвали нас играть вместе с ними, и Ульянка, засмеявшись, быстро спрыгнула с ивовой ветви в воду, окатив меня тысячами искрящихся брызг.
***
— Еще раз сунешься — я тебя привяжу к коряге на дне озера, будешь там сидеть, пока не распухнешь до безобразия от воды! — пригрозила мне Полина, проплывая около меня.
Я взглянула в сторону берега — одни русалки водили на берегу хороводы, смеялись, другие плескались в воде, взвизгивая от счастья и радости. А одна из них вела за руку со стороны леса мужчину.
По его растерянно-счастливому, мутному взгляду, я поняла, что он уже попал под русалочьи чары. «Какие же они слабаки!» — подумала я и с силой шлепнула ладонями по воде. Но выплыть к берегу у меня не получилось — кто-то держал меня сзади за волосы.
— Эй, отпусти немедленно, — закричала я и обернулась.
Позади меня плыла Ульянка, это она удерживала мои волосы и не давала плыть вперед.
— Прекрати, Арина. Ты сейчас рушишь все, на чем держится наша обитель. Это добром не кончится, — девушка одним движением привязала мои волосы тугим узлом к толстой ветке дерева, склоняющейся к самой воде, а сама быстро уплыла в сторону остальных девушек.
Я яростно дергала волосы, в надежде ослабить узел, но тот все сильнее и сильнее затягивался, волосы спутались и казалось, что мне уже никогда не распутать их.
Я бросала беглые взгляды на берег — вот девушки, смеясь, закружили мужчину в хороводе, а вот уже одна из них, рыжеволосая Анна, скинула с себя легкое платье и встала перед ним нагая, во всей своей ненастоящей, эфемерной русалочьей красе. Следом за ней скинули свои одежды и все остальные русалки.
Я дергала свои волосы, и в конце концов, стала вырывать их прядями из головы. Тем временем, мужчина подошел к одной из русалок и сжал ее в своих объятиях. Русалка захохотала и ласково обвила его шею тонкими, белыми руками, а потом потянула за собой к воде.
— Стой, парень! Опомнись! Это русалки, это не люди! Они погубят тебя! — кричала я изо всех сил, но никто не слышал меня, мой голос тонул в общем счастливом визге и смехе.
Русалки смеялись, забегали по очереди в воду и плескали радужными брызгами в пару, слившуюся в страстном поцелуе. Этот поцелуй должен был стать последним для этого мужчины, неизвестно какими путями пришедшего к Русалочьей обители.
Я видела, как Анна заходила в воду все глубже и глубже, и мужчина, не в силах оторвать взгляда от ее пухлых губ, молочной кожи, округлых грудей и покатых бедер, послушно шел за ней.
Но когда вода стала доходить ему до подбородка, он вдруг опомнился, стал судорожно хватать ртом воздух и попятился назад. И тут уже десятки рук под водой опутали его и потянули за собой, на дно. Вода озера какое-то время бурлила, а потом все на поверхности стихло.
Я заскрипела зубами. В этот момент я возненавидела себя, всех их, обманчиво красивых и безжалостных, возненавидела это место, куда я попала не по своей воле, а особенно сильно я возненавидела отца Ириду, ради которого происходили все эти жуткие нападения.
***
Постепенно я стала замечать, что мне все сложнее и сложнее выходить из Озерного круга. В тот момент, когда я переступала незримую границу, все внутри сжималось, скручивалось в узел, словно какие-то силы пытались удержать меня в пределах Русалочьей обители.
Я уже не могла находиться за пределами круга так долго, как мне этого хотелось бы. Воспоминания мои погружались в туманную дымку, я уже не помнила каких-то деталей, и вообще, вся моя прошлая жизнь отходила на второй план и забывалась.
Мне по-прежнему было любопытно, как именно я умерла, по-прежнему я не верила, что по собственной воле прыгнула в воду. Но внутри уже не бушевали страсти, эмоции стихли, словно из головы выкачали все лишнее и заполнили ее изнутри прохладной озерной водой.
Я уже не чувствовала резкого, удушливого запаха, которым пропитано тело русалки. Значит, я уже почти одна из них. Значит, скоро я также начну бороться за Русалкин венок и манить заблудившихся путников зайти в Озерный круг...
Я лежала на мягком мху в тени еловых ветвей и пыталась отогнать от себя эти мрачные мысли. Все равно я ничего не могу изменить. Все уже случилось. Для всех живых я навеки мертва, а для русалок я навеки такая же, как они.
Внезапно я услышала позади чьи-то шаги. Неужели еще один мужчина? Что же их всех тянет сюда, словно пчел к меду? Я поднялась на ноги и, раздвинув ветви, посмотрела на приближающегося человека.
Каково же было мое удивление, когда я увидела того самого парня, которого спасла в прошлый раз от неминуемой гибели. Он быстрым шагом шел по направлению к Русалочьей обители. Я выбежала из своего укрытия и закричала:
— Ты, верно, совсем дурак, раз не послушался меня, и снова идешь туда, где чуть не погиб?
Он остановился, резко обернулся и, увидев меня, стремительно направился навстречу.
— Ты... Именно ты-то мне и нужна, — он подошел ко мне и взял за руку.
Лицо его как будто просияло. Он радостно заговорил:
— Я увидел тебя еще в прошлый раз, но не смог поговорить, отвлекся на девушек... — парень замолчал, и щеки его покрылись едва заметным румянцем.
Я разозлилась. Каким же глупцом надо быть, чтобы снова вернуться в Русалочью обитель за понравившейся русалкой...
— Парень, уходи отсюда. Я в прошлый раз сказала тебе, чтобы ты не смотрел на здешних девушек. Разве можно их счесть за нормальных? — я замялась, не зная, как еще предостеречь его от прогулок по здешним глухим, недобрым местам, — Лучше не пытайся понять, что тут происходит, просто уходи и не возвращайся сюда больше никогда...
— Как же мне уйти, если ты сама меня сюда привела? — лицо у парня вдруг стало возмущенным и негодующим.
Я молчала, пытаясь переварить услышанное. «Как я могла его сюда привести? Что он несет?» — эти вопросы взбодрили мой мозг, постепенно все больше и больше впадающий в «спячку».
— Что ты имеешь в виду? — спросила я вслух.
— Имею в виду то, что я пришел сюда не по своей воле, а по твоей просьбе, — парень всплеснул руками, осмотрелся и сел на поваленный ствол дерева, — хорошо же работал поваром в бургерной, так нет, угораздило устроиться работать санитаром в больницу...
— Какая бургерная? Какая больница? О чем ты, парень? — закричала я.
Слова, которые он произносил, были для меня прошлой жизнью, как и он сам — живой, теплый и ... сладко пахнущий живым человеком. Внезапно я ощутила огромную потребность вцепиться в его шею и откусить часть его плоти. Я почувствовала, как во рту уже набухли клыки, которые раньше я с ужасом рассматривала у других русалок, когда они нападали на очередную жертву.
Я быстро отвернулась от него, прижала обе руки к горлу, чувствуя, что мне не хватает воздуха и, что если сейчас же я не окунусь в озерную воду, то со мной случится что-то плохое.
— Эй, куда ты? — крикнул парень, увидев, что я нетвердой походкой ковыляю прочь из леса.
Я обернулась и, не смотря ему в лицо, прохрипела:
— Мое время вышло. Приходи сюда завтра ровно в полдень. А сейчас ступай подальше...
Еле добравшись до границы Озерного круга, я переступила ее и рухнула на землю, чувствуя, как постепенно силы, капля за каплей возвращаются ко мне...
***
Русалки спят на дне...
Это странное и красивое зрелище. Десятки прекрасных тел лежат на дне, волосы их колышутся от движения рыб и водорослей, белые мраморные лица во время сна становятся спокойными и прекрасными, белые одежды окутывают тела красавиц невесомыми облаками. Все-таки красота русалок эфемерна, но неоспорима и идеальна, ею можно любоваться бесконечно.
Этой ночью мне не спалось. Я смотрела на слегка покачивающиеся тела девушек и без конца думала о том, что сказал мне в лесу парень.
«Каким образом я его сюда привела? Ведь я пока все еще полностью контролирую свои действия, несмотря на то, что озерный туман все сильнее и сильнее накрывает меня...
О какой больнице он говорил? Бургерная, больница... А, может быть, это просто псих какой-то? Сбежал из больницы и бродит в здешних лесах. Хотя... По его виду не скажешь, что у него с головой не в порядке.»
Я вспомнила аккуратную стрижку парня и его стильную спортивную куртку. Нет, он точно не сумасшедший. Я закрыла глаза в надежде, что завтра он успеет мне все рассказать.
***
Днем я очнулась словно по щелчку и обнаружила себя на берегу озера, бегающую и смеющуюся с остальными русалками.
— Арина, лови! — крикнула мне Полина и кинула мне в руки что-то, явно не похожее на мяч.
Я поймала летящий в мою сторону предмет и, увидев, что это, с отвращением кинула его на землю. Это был мужской кроссовок, полный воды и песка...
Отойдя от резвящихся русалок, я посмотрела на солнце и облегченно вздохнула, до полудня оставалось около часа.
Ко мне подбежала Ульянка и весело защебетала:
— Я так рада, что ты все-таки становишься одной из нас, Ариша! — девушка поправила платье, съехавшее с худого плечика, — если честно, я думала, что этого не произойдет, как случилось с Оксаной... Ой...
Ульянкино лицо вдруг стало серьезным и озабоченным, она быстро прижала руку к пухлым губкам, словно сказала то, чего не должна была говорить. Она быстро развернулась и убежала обратно к подругам.
Оксана, которая не стала такой, как они... Так, значит, все-таки есть те, кто борются с этим дурманом до последнего, как я?
Я еще раз взглянула на Ульянку, но та уже, беззаботно смеясь, бегала по берегу, догоняя мужской кроссовок, словно это, действительно, был мяч. Я оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что на меня никто не обращает внимания, и только после этого побежала в сторону леса.
***
Парень уже сидел на том же самом месте, где я окликнула его вчера. Я подошла к нему и присела рядом на мягкий мох.
— Я думал, что ты уже не придешь, — без всякого приветствия начал он, но я его перебила.
— Слушай, давай сразу к делу. У меня очень мало времени. Не знаю, как тебе это лучше объяснить, поэтому объясню, как есть. Поверишь ты или нет — это уж твое дело... — я внимательно посмотрела на него, убедившись, что он меня слушает, а потом продолжила, — Около месяца назад я умерла. Утонула в реке. А потом я каким-то образом оказалась здесь — среди всех этих девушек, которые на самом деле вовсе не девушки. Все они — русалки, утопленницы.
Взглянув исподлобья на парня, я заметила, что выражения недоверия и сомнительных улыбочек на его лице нет, он лишь сильно нахмурил брови. Тогда я быстро затараторила дальше:
— Я не знаю, как я здесь оказалась и не помню, как умерла. До недавнего времени я отлично помнила о своей жизни, но сейчас все больше и больше забываю ее. Мне кажется, что скоро я окончательно обращусь в бездушную, кровожадную русалку... Но до этого времени я хочу узнать тайну своей смерти. Я уверена, что не сама сбросилась в реку...
Парень помолчал, потом взъерошил волосы руками и тяжело вздохнул.
— Я точно чокнусь от всей этой истории. Точно чокнусь! — он встал и начал нервно ходить возле меня взад и вперед.
— Расскажи, пожалуйста, все побыстрее, — тихо попросила я, — русалки не могут выходить за границы Озерного круга, и с каждым днем я все меньше и меньше времени могу проводить за его пределами...
Парень сел обратно и внимательно посмотрел на меня.
— Ты не можешь быть русалкой, Арина.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила я.
— Я имею в виду то, что ты не умерла. Пока еще не умерла...
***
— Арина, Арина, плыви к нам! Мы тут играем, — кричали мне девушки. Они плавали в воде кругами, улыбались друг другу одинаково счастливыми улыбками. Я сидела на поваленном дереве и задумчиво смотрела в даль.
Я не умерла. Пока что не умерла. Так сказал мне Антон, парень, который преодолел огромное расстояние, не заблудился в лесу Мертвых и сумел отыскать меня в Русалочьей обители. Он сказал, что я сама привела его в это место — та истинная я, которая все еще существует в теле, подключенном множественными трубками к аппарату искусственного поддержания жизни.
Сейчас я нахожусь в коме, и врачи ставят неутешительные прогнозы. Так сказал Антон. То есть, чем дальше я обращаюсь в русалку здесь, на стыке двух миров, тем слабее и безнадежнее становится мое физическое состояние там, в реальности.
Кто же такой Антон? Получается, он мой спаситель. После того, как его уволили из бургерной, он долго мыкался в поисках работы, и от безысходности устроился санитаром именно в ту больницу, где лежала я.
Он рассказал мне, что по официальной версии я упала с парапета набережной, сильно ударилась головой, получила другие тяжелые травмы и вдобавок, на какое-то время ушла под воду. Но я не умерла тогда... И до сих пор не умерла...
Антон рассказал, что помощь позвала моя подруга Олеся, с которой, вероятно, мы и гуляли по набережной. С трудом вспоминая события того самого вечера, я пыталась понять, что делала на набережной Олеся, ведь я ушла с теплохода одна. Неужели она шла за мной?
— Как же ты услышал меня? — спросила я Антона, когда он, закончив свой рассказ, замолчал.
— Я с детства такой — вижу то, что другие не видят. Сначала боялся этого до ужаса, а потом привык, даже стал помогать тем, кому мог помочь... Тебе, кстати, не хотел помогать. Но ты такая настырная, твоей настойчивости и надоедливости можно лишь позавидовать, Арина! Если очухаешься потом в больнице, я тебе все припомню, — Антон широко улыбнулся мне, у него была красивая улыбка, — Ты ходила за мной по пятам — ищи, да ищи меня. А где искать — непонятно. Какая-то Русалочья обитель... Я сначала подумал, деревня так называется. А тут вон что оказывается — реальная нечисть обитает. Но красивые вы все тут, с этим не поспорить.
— Это не настоящая красота. Если бы в тот раз ты задержался в обществе русалок немного дольше, они вскоре показали бы тебе свои истинные лица. Ты бы увидел, как эти красавицы вмиг превращаются в пираний, — задумчиво ответила я.
— Правда что ли? Ммм... — Антон грустно вздохнул, разочарованно покачал головой и потрогал рукой шелковую прядь моих волос, — тебе с длинными волосами гораздо лучше, чем с той стрижкой, с которой ты лежишь в реанимации.
— Сильно меня обкромсали? — спросила я, силясь представить себя с короткими волосами.
Антон хмыкнул и ответил, расплывшись в улыбке:
— Спрашиваешь еще! Под ноль! Не голова, а черепушка!
***
Я посмотрела вокруг и оценила свои шансы. Русалки плавали довольно близко, поэтому все должно было получиться. Я закатила глаза, громко всхлипнула, а потом разразилась рыданиями.
Русалкам ни в коему случае нельзя плакать, их соленые слезы могут отравить воды озера, тогда Ирида пробудится ото сна, а это ничем хорошим не закончится.
Поэтому, едва первая моя слезинка коснулась воды, как резвящиеся на глубине девушки дружно завизжали, некоторые из них быстро поплыли в мою сторону. Остальные бросились на берег. Я улыбнулась, глядя на происходящее сквозь пальцы.
— Арина, что случилось, почему ты плачешь?
— Арина, не плачь!
— Не плачь, Арина, это плохо кончится...
— Опять она хочет привлечь внимание! Дурная!
Меня окружили со всех сторон, насильно убрали руки от лица и вытерли мокрые щеки. Я оглядела девушек, театрально всхлипнула и сказала:
— Я перестану плакать, если вы мне расскажете о девушке, которая не стала русалкой. Об Оксане. Почему вы все знаете о ней, а я нет?
Русалки округлили глаза и зашушукались между собой. Анна, которая пока что носила Русалкин венок и ощущала себя главной среди девушек, вдруг громко спросила:
— Кто рассказал ей об Оксане?
Девушки притихли, я взглянула на Ульянку, та стояла в воде очень бледная и смотрела на меня умоляющим взглядом.
— Никто мне не рассказывал, — мой голос прозвучал убедительно, Анна повернула свое прелестное лицо ко мне, — я сама подслушала, вон те двое о ней болтали.
Я махнула рукой в сторону Алены и Полины, лица которых мгновенно вытянулись от удивления. Хлопая длинными ресницами и беззвучно открывая рты, они обе попятились назад, подальше от остальных русалок, у которых уже волосы встали дыбом, а изо ртов показались клыки.
— Вы посмели говорить о той, о которой в обители говорить нельзя? — Анна закричала не своим, жутким голосом и бросилась на испуганных девушек.
Остальные русалки тут же последовали за ней. Вода озера забурлила, на поверхность всплывали белые лохмотья платьев, клочки волос и лоскуты серо-зеленой русалочьей кожи. Когда возле меня проплыл чей-то откушенный палец, я спрыгнула с покатой ветви и выбралась на берег. Сев на землю, я взяла гребень, расчесала волосы и стала ждать, пока разборка закончится.
Вскоре русалки устали, успокоились и вышли на берег. На лицах их сияли привычные счастливые улыбки. Никаких травм и следов драки заметно не было. Они, как всегда, были свежи и прекрасны.
Девушки расселись вокруг меня, а Анна поправила венок на голове и заговорила:
— Хорошо, Арина, раз уж ты одна из нас, я расскажу тебе эту историю, но обещай, что больше никогда ты не произнесешь имени этой русалки вслух!
Анна строго посмотрела на меня, я кивнула ей в ответ, после чего она пшикнула на хихикающих русалок и продолжила:
— Однажды в обители появилась новенькая русалка, Оксана. Была она очень похожа на тебя — долго не могла обратиться в истинную дочь Ириды, долго вспоминала прошлую жизнь, бродила по лесу Мертвых, пытаясь уйти отсюда. Вот только Озеро никогда не отпустит ту, которая однажды появилась здесь... Оксана грустила, не участвовала в наших играх, не пыталась заполучить Русалкин венок и часто мешала нам заманивать мужчин в Озерный круг. А потом она взяла и исчезла из обители. Никто из нас не знает, куда она ушла...
Анна посмотрела строгим взглядом на русалок, сидящих на земле и внимательно слушающих ее речь и добавила чуть тише:
— После этого мы пообещали никогда не вспоминать о ней и не произносить в обители ее имени. Для нас она не русалка, не сестра наша, не дочь Ириды, а предательница...
***
Ночью я подплыла к Ульянке, которая спала вместе с остальными девушками на дне озера. Крепко схватив ее за руку, я с силой потянула девушку за собой к поверхности. Она испугалась, но, узнав меня, перестала вырывать свою руку. Выйдя на берег, мы зашли в густые заросли рогоза и присели там друг напротив друга.
— Что случилось, Арина? — с тревогой в голосе спросила Ульянка.
— Рассказывай! — строго сказала я ей.
— Что рассказывать? — в глазах русалки мелькнул страх.
— Куда ушла Оксана, — я взяла Ульянкину руку и крепко сжала ее, — рассказывай, иначе я признаюсь им всем, что это ты мне о ней сказала.
Ульянка несколько секунд молча смотрела на меня, и я не могла понять, что выражает ее взгляд.
— Если я расскажу тебе, ты уйдешь туда же. А я хочу, чтобы ты осталась здесь, в обители. Ты моя единственная подруга здесь... — казалось, она сейчас заплачет, но я знала, что она не посмеет нарушить этот запрет.
— Если я твоя подруга, тогда ты тем более должна помочь мне, и все рассказать, — ответила я, потянула Ульянку за руку к себе и обняла ее крепко.
— Хорошо... — тихо ответила она, уткнувшись в мое плечо.
Мне было удивительно: и у меня, и у Ульянки была холодная, остывшая кровь, обе мы были бесчувственными русалками, но в эту самую минуту мы обнимали друг друга, как будто любовь и вправду теплилась в наших мертвых сердцах...
***
Я шла к нему...
К тому, кто сейчас являлся моим отцом — к великому, могучему, беспощадному подводному монстру, к отцу и покровителю всех вод, к Ириде. Я шла к нему, зная, что могу не вернуться из его подземного логова обратно.
Мне нечего было терять — мое реальное тело медленно умирало в больнице, а я сама все никак не могла обратиться в русалку здесь, в обители. Я находилась между двух миров, и только Ирида мог вернуть меня назад, в мир живых.
Накануне я встретилась с Антоном в лесу и попрощалась с ним.
— Я преодолел такой путь ради тебя, а ты просто берешь и прощаешься со мной? Даже не попытаешься уйти со мной отсюда? — Антон округлил глаза и посмотрела на меня, как на сумасшедшую.
— Уйти из обители я все равно не смогу — озеро держит крепче любых веревок. Ты сделал все, что мог, теперь моя очередь спасать себя. И есть один маленький шанс, что у меня это получится, — я помолчала, а потом попыталась выдавить из себя улыбку, — Уезжай. Если ты вернешься в город, и мне к тому времени не станет лучше, значит, удача оказалась не на моей стороне...
Сейчас я шла вдоль озера к крутому каменистому склону. Русалки сюда не заплывали — вода в этом месте была холодной из-за многочисленных подземных родников. И здесь их шумные игры могли потревожить сон Ириды.
Мне нужно было отыскать узкий вход в пещеру, которая вела под землю — в логово монстра. Ульянка подсказала мне примерное расположение, за что я была ей благодарна.
Я не чувствовала страха, только волнение от того, что мне предстоит встретиться с чем-то неизведанным и жутким. Если русалки сами по себе еще как-то могли уложиться в моей голове, то образ монстра Ириды, живущего глубоко под землей, я даже представить себе не могла. От этого волнение усиливалось.
Дойдя до скалистого выступа, я нырнула в воду, подплыла к камням и стала внимательно осматривать их в поисках входа в пещеру. Вскоре я нашла его глубоко под водой, у самого дна.
Проскользнув в отверстие между камнями, я какое-то время плыла по очень узкому тоннелю, уходящему вниз. Вокруг была кромешная темнота. Хватаясь руками за скользкие стены, я пыталась не поддаться приступу клаустрофобии и не обращать внимания на то, что проход становился все уже и уже.
И вот, когда мне стало настолько тесно и страшно, что я уже готова была повернуть назад, узкий тоннель вдруг резко расширился и я, не ожидав этого, вывалилась в просторную подземную пещеру.
Стены пещеры светились мягким сиянием, а вода под ногами мерцала разноцветными огнями. С потолка свисали огромные переливающиеся сталактиты. Я поднялась с колен и медленно двинулась вперед. Красота завораживала, но мне некогда было любоваться ею. Я торопилась найти его, отца Ириду...
Скорее всего, пробудившись ото сна, он убьет меня тут же, на месте, решив, что верные дочери вновь принесли ему еду. Но мизерный шанс у меня все же был. «Мизерный шанс» — именно так сказала мне Ульянка, когда я попросила ее рассказать мне всю правду об Оксане.
Оксана не исчезла из обители, как сказала Анна. На самом деле она ушла к Ириде просить, чтобы он вернул ее назад, в реальный мир. Оксана, в отличие от меня, сама поняла, что не умерла. Упав за борт круизного лайнера, она захлебнулась и почти утонула, но ее спас один из матросов.
В обители он начал являться ей во снах и просить вернуться к жизни, ее посещали видения, в которых она лежала на больничной койке — бледная и осунувшаяся. Оксана понимала, что не может стать русалкой, потому что ее тело живо в реальности, и она попросту зависла между двух миров, при этом загробный мир Русалочьей обители затягивал ее все глубже и глубже...
Ульянка рассказывала мне эту историю шепотом, то и дело выглядывая из зарослей рогоза, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.
— Уйти-то она ушла, — прошептала Ульянка, поднимаясь с колен, — но назад так и не вернулась. Поверь, никто из нас не знает, что с ней случилось на самом деле — то ли Ирида погубил ее, то ли отпустил на поверхность. Поэтому лучше сто раз подумай, стоит ли тебе повторять ее поступок.
— Я пойду, — твердо сказала я, еще раз обняв Ульянку, — спасибо тебе, ты тоже стала здесь для меня единственной подругой...
***
Я шла по пещере очень долго. Казалось, она никогда не закончится. Но постепенно своды ее снова начали сужаться и мне снова пришлось опуститься на колени, а потом пробираться к узкому выходу ползком.
И вот, когда я уже еле-еле протискивала свое тело вперед, каменистое дно подо мной внезапно стало рассыпаться. Я пыталась ухватиться руками за стены, но их покрывала скользкая слизь. Спустя пару мгновений я уже летела вместе с камнями куда-то вниз, в темную пустоту.
От сильнейшего удара я, кажется, переломала все кости. К тому же, уйдя глубоко под воду, я вдруг испугалась захлебнуться. Лишь через пару секунд я вспомнила о том, что я русалка, и мне ничто не может навредить...
Я опускалась все ниже и ниже под воду. Этот бесконечный спуск был жутким — вода стала ледяной даже для моей холодной кожи, к тому же кругом стояла темнота. Казалось, я все глубже погружаюсь не в воду, а в чью-то черную, давно остывшую кровь.
Когда мои ноги, наконец, коснулись дна, я сразу же увидела его — Ириду, покровителя всех вод, отца всех русалок, поземного монстра. Он не спал. Смотрел на меня в упор желтыми глазами, рассеивающими тьму вокруг.
Вместо головы у него была рыбья морда, от которой тянулись в разные стороны огромные, длинные щупальца. На голове монстра возвышался огромный острый плавник. Тело его чем-то напоминало человеческое, только превышало его в размерах во много раз. Он возвышался надо мной, словно огромная гора. Длинные руки, покрытые рыбьей чешуей, тянулись почти до самого дна.
А я стояла перед ним — жалкая, маленькая, дрожащая. Он мог схватить меня одним своим щупальцем и раздавить, как никчемного червя. Но почему-то продолжал стоять и смотреть немигающим желтым взглядом. От ужаса мне захотелось разреветься, но я вовремя вспомнила, как действуют на Ириду русалочьи слезы. Закусив губу и собрав остатки силы воли в кулак, я произнесла мысленно:
— Отец Ирида, я одна из твоих русалок, пришла просить тебя о милости... Прошу, не губи меня, выслушай сначала мою просьбу, — после этих мыслей я осмелилась взглянуть монстру в глаза.
Огромная фигура с рыбьей головой по-прежнему стояла неподвижно, лишь длинные щупальца постоянно находились в движении, словно жили отдельной жизнью. Не зная, слышит он или нет, я все же продолжала свою мысль.
— Отец Ирида, я оказалась в Русалочьей обители случайно... Я не утопленница, я вовсе не мертва, в отличие от остальных девушек, живущих здесь. Мое, пока еще живое, тело находится в реальном мире, врачи до сих пор пытаются спасти меня от смерти, — мысли сбивались, были непоследовательны, но я мысленно разговаривала с монстром, веря, что он все поймет, — позволь мне вернуться к жизни, отец Ирида! Позволь узнать, кто столкнул меня в реку... Я не могла прыгнуть сама, я не самоубийца... Дай мне шанс, великий и могучий отец всех вод!
Я упала перед монстром на колени и взмолилась мысленно:
— Отпусти меня, отец Ирида! Дай мне шанс вернуться к жизни! Я верю, что отец всех вод способен проявить благосклонность к одной из своих дочерей...
Я опустила голову и почувствовала, как над моей головой забурлила вода. Посмотрев вверх, я увидела мощный вихрь, стремительно приближающийся ко мне. И уже через секунду меня подняло вверх и закрутило с неистовой силой.
Голова закружилась, перед глазами все слилось в сплошное черное пятно. Какое-то время меня вертело и кружило в этом неистовом потоке, а потом он резко стих, а я, не в силах открыть глаза, безвольно повисла в воде...
Вскоре я услышала какой-то странный звук вокруг себя — вода от него вибрировала, сотрясала все вокруг. После этого я почувствовала, как что-то огромное и холодное обхватило мое тело и, крепко сжав его, резко подняло вверх.
Я с трудом открыла глаза и замерла от ужаса — прямо передо мной сияли два желтых глаза подземного монстра. Одно из огромных щупалец, растущих прямо из его рыбьей головы, обвивало меня крепкой спиралью холодных чешуйчатых колец. Ужас заполнил мой мозг до краев, я чувствовала, что сейчас произойдет что-то жуткое.
— Прошу тебя, отпусти! Дай мне шанс! — мысленно прокричала я.
Щупальце подняло меня высоко над головой Ириды, а потом одним резким движением опустило меня в его разинутую пасть...
И наступила темнота.
******
******
— Арина, — голос звучал где-то очень далеко, словно через слой ваты или... воды?
Вода. Я резко открыла глаза и поняла, что я по-прежнему в воде. Чьи-то сильные руки помогли мне вынырнуть на поверхность. Я отдышалась и осмотрелась по сторонам. Я по-прежнему находилась в Русалочьей обители, только озеро почему-то накрывал густой, белый туман, ничего вокруг не было видно, даже русалок не было. Я обернулась — рядом со мной в воде стоял Антон.
— Ничего не вышло... Уезжай отсюда, Антон, меня уже не спасти, — сказала я слабым, дрожащим голосом, — спасибо тебе, что так искренне хотел мне помочь.
Голос мой звучал странно — я слышала его очень тихо, как и голос Антона. Остальные звуки как будто совсем исчезли. Может, густой белый туман не давал им проникнуть сюда?
Антон улыбнулся мне.
— Сильно тебя напугал отец всех вод?
— Не то слово... Никого страшнее я в жизни не встречала...
— А я думаю, что встречала, — лицо Антона стало серьезным, — твой жених, например... Или его новая подружка. Это ведь она столкнула тебя в ту ночь с набережной. Ты так и не поняла этого?
В голове моей что-то загудело, и я почувствовала ужасную боль. Прижав ладонь к затылку, я спросила парня:
— А тебе откуда это известно?
Антон ничего не ответил, он взял меня на руки и вынес на берег. Пройдя по тропинке к отвесному каменистому склону — туда, где под водой был спрятан вход в пещеру Ириды, он поставил меня на ноги. Камни были холодными, наверное от этого меня стала бить дрожь, а, может, мне просто было страшно. Голова кружилась от большой высоты.
— Впредь тебе нужно лучше присматриваться к тем, кого ты впускаешь в свою жизнь. Не позволяй никому топтать свою душу грязными ногами. Думай, что твоя душа — вода, она всегда должна оставаться чистой и прозрачной.
Взгляд Антона был пристальным, незнакомым, в его глазах светилась сейчас такая сила, что у меня мурашки побежали по всему телу.
— Кто ты такой? — прошептала я.
Парень улыбнулся, взял меня за руку и сказал:
— Я и есть Ирида. Монстр под землей — тоже я, только в таком виде я очень редко выхожу на поверхность.
— Подожди... — я вырвала руки из его ладоней, — так, получается, это ты постоянно пожираешь невинных людей, которых приводят к тебе русалки?
Он засмеялся, и смех его хрустальными звоном разнесся по округе.
— Я не пожираю их, а, наоборот, возвращаю к жизни. Думаешь, сюда приходят живые мужчины? Нет, Арина. Сюда идут лишь те, кто по какой-то причине не умер, а попал в промежуточную зону между жизнью и смертью, заблудился в лесу Мертвых и не может найти выхода. Задача русалок — не дать этим заблудившимся уйти и скитаться по лесу дальше. Они должны привести каждого несчастного ко мне. Лишь я могу помочь им вернуться назад, в их тела, в которых еще теплится жизнь.
Я стояла и не могла поверить в его слова. Виски пульсировали от боли, казалось, что голова сейчас разорвется. Если этот молодой парень с ясным взглядом говорил правду, то это значит, что и меня он вернет к жизни?
Ирида словно прочитал мои мысли и ответил:
— Верю, что у тебя все будет хорошо, и мы больше никогда с тобой не увидимся. По крайней мере в Русалочьей обители...
Голос его звучал все тише и тише, как будто Ирида стоял не рядом со мной, а где-то очень далеко. Перед глазами моими поплыл белый туман. В знак благодарности, я крепко обняла отца всех вод, а потом он мягко оттолкнул меня, и я полетела вниз, в темные воды озера...
***
Я открыла глаза и увидела над собой белый потолок и яркие лампы. Рядом пищали аппараты, из моего носа торчали пластиковые трубки. По ощущениям, мне было лет восемьдесят, так болело все тело, а особенно голова...
— Она пришла в себя! Она пришла в себя! Позовите врача! — голос принадлежал моей маме.
Я вздохнула и попыталась улыбнуться сквозь боль — я живая, живая...
***
Следующие несколько месяцев мой организм восстанавливался после полученных травм. Переломанные кости постепенно срослись, и мне пришлось заново учиться ходить и даже держать ложку.
Все это время со мной рядом были мои родители, а еще меня всегда готов был поддержать молодой парень-санитар Антон. Был ли он тем самым Антоном, который пришел за мной в Русалочью обитель? Я не знаю, но он это отрицает.
Моя мама как-то шепнула мне на ухо, что он влюбился в меня, прикованную к больничной койке, как принц в спящую красавицу, и что такие истории любви похожи на сказку!
Игнату я сразу же рассказала по телефону о том, что все знаю о его истинных чувствах ко мне и об их связи с Олесей. А бывшей лучшей подруге я запретила приближаться ко мне, несмотря на ее огромное раскаяние.
Когда меня выписали из больницы, между мной и Антоном завязался бурный роман. Неудивительно! Оказывается, он и вправду влюбился в меня еще тогда, когда я лежала в коме. Тогда он часто сидел со мной ночами, разговаривал, держал за руку и верил в то, что когда-нибудь я открою глаза.
Я, в свою очередь, тоже не могла не влюбиться в него. Ведь для меня он был не просто санитаром, он был для меня моим спасителем, человеком, нашедшим меня в лесу Мертвых. Когда я рассказала ему об этом, Антон засмеялся и сказал, что только в коме человеку может такое присниться. Но глаза его при этом загорелись загадочными огоньками...
Поэтому мне никогда не узнать, что же это было на самом деле — явь или и вправду, обычный сон. Есть ли в лесу Мертвых Русалочья обитель и существует ли ее покровитель, отец всех вод, великий Ирида, или это всего лишь моя фантазия?
Пусть это останется тайной и частью моей необычной истории...
