Этот славный щенок два месяца просидел на цепи. Шестьдесят дней из ста шестидесяти, которые он вообще живет на этом свете.
Его наказали только за то, что он посмел тявкнуть на сына хозяина. Он не был вышвырнут на улицу, как это часто бывает у нас. И не потому, что хозяева проявили какую-либо доброту.
Нет, его оставили дома из-за того, что его держали на растерзание бойцовской собакой, которой нужна была практика убийства в перерывах между боями. И это день должен был скоро наступить.
У него не было регулярной пищи: так, время от времени ему бросали что-то из остатков еды с барского стола. Ночью он спал, свернувшись калачиком на ворохе старой тонкой одежды, которая заменяла ему циновку. А будки у него не было и ночная прохлада заставляла его дрожать от холода до самого утра. Он не видел радостей жизни и поэтому не вёл им счет.
Всё же он был добрым щенком и наутро забывал о вчерашних обидах на жестоких хозяев и радостно бросался к ним для приветствия. Прочная цепь и брезгливый пинок ботинка возвращали ему память.
Его место в этом доме было на грязной земле, а его состояние – это полуголодное, грязное, с отдавленными лапами и синяками по бокам; существование до тех пор, пока бог не сжалится над ним и не заберёт его к себе. Где он обрел бы счастье. Ведь говорят, что все псы попадают в рай.
Я увидел его совершенно случайно. Я не хотел заводить новую собаку, потому что прежняя умерла совсем недавно и горечь утраты ещё была сильна в моем сердце. Но я встретился с ним взглядом и вздрогнул как от удара тока. В его не по-щенячьи взрослых глазах жила какая-то тоска и безысходность. Две влажные дорожки под его умными глазами показывали, что слёзы — постоянные гости в его глазах.
Я захотел его погладить и протянул руку к нему. Тоска в глазах сменилась животным ужасом. Щенок прижался к земле и задрожал так сильно, что дрожь казалась конвульсиями умирающего. От страха щенок описался, но, не имея сил убежать, он продолжал лежать в своей моче.
Мне стало плохо от такой картины. Ещё толком не осознавая, что я хочу вообще сделать, я отстегнул цепь и взял дрожащего щенка на руки. Он обречённо смотрел на меня, боясь даже скулить. Повинуясь какому-то порыву, я прижал его к своей груди. Я почувствовал, как бешено бьется его маленькое сердечко.
Секунду-другую щенок продолжал дрожать, но, когда я тихонько погладил его по голове и почесал за ухом, он внезапно успокоился. Ткнувшись в моё горло, он неожиданно для меня лизнул его своим горячим язычком. Его уже острые коготки больно царапали мою грудь, но я этого не замечал. Вновь погладив его по голове, я прошептал ему в ухо: «Всё будет хорошо, малыш».
— Я забираю этого щенка у вас, — заявил я, повернувшись к хозяину собаки. – Назовите вашу цену.
— Собака не продаётся. У неё уже есть покупатель.
Хозяин не терял присутствия духа. Ничего, это ненадолго. Сейчас я скажу ему пару ласковых слов, и он сам отвезёт нас домой и ещё неделю будет названивать мне, предлагая различные услуги.
— Я забираю этого щенка, — повторил я с нажимом. – Тебе уже сказали, что я псих, каких мало. Я просто искалечу и тебя, и твоих бойцовских псов. Подумай, кто больше пострадает от этого: ты или я, которого еще надо найти.
Не дожидаясь его реакции на мои слова, я пошёл к выходу. Хозяин что-то быстро обдумал и принял решение:
— Ладно, забирайте его. Больше ничего не будете делать?
Я оставил его вопрос без ответа и вышел на улицу.
Сейчас этот умный спаниель живёт у меня. Неделю с небольшим он еще боялся протягиваемых к нему человеческих рук и во время сна скулил жалобно, но потом он успокоился. Он весело скачет вокруг меня, когда я прихожу с работы, и предлагает вместо скучного просмотра сериалов и ток-шоу поиграть с ним в мяч. Ему невозможно отказать в этом.
А когда я собираюсь на работу, он грустно сидит у двери с тайной надеждой, что я останусь или возьму его с собой. Ночью или когда меня нет дома, он спит на моих тапочках.
Говорят, все псы попадают в рай. Мой щенок заслуживает этого. Но пусть это произойдет как можно позже. Ведь с ним так интересно в этой жизни…
Автор: Хает Хан Насреддинов
