Я рос в семье чисто женской: с мамой, бабушкой и старшей сестрой. Отца я почти не знал, он погиб в аварии, когда мне было 7 лет. А деда даже никогда и не видел — он бросил жену с дочерью, то есть с моей мамой, когда ей было 10 лет. Дед ушел к молодой возлюбленной и больше никогда не видел свою дочь.
Бабушка была женщиной железной, измены не простила и встречаться с ребенком ему запретила. Раз и навсегда. Причем она не стала жить в селе по соседству с молодой соперницей, она после развода взяла дочку, продала дом и уехала сначала в Челябинск, а потом к родне в Пермь.
Мама, будучи ребенком, очевидно, по отцу скучала, даже страдала без него. И хотя в доме у нас было не принято вспоминать моего деда, иногда что-то такое я замечал, из чего сделал вывод, что в мамином сердце то предательство отца оставило ноющую рану на всю жизнь.
Впрочем, было ли предательство? А может, самым болезненным-то был не столько его уход, сколько жестокое решение бабушки — не пускать «изменщика» к дочери…
Мне хотелось иногда расспросить маму о дедушке, тем более что по разговорам родни я знаю, что был он красивым и очень талантливым человеком: он играл на пяти музыкальных инструментах, создал в сельском клубе детский хор, который гремел на всю округу.
Заниматься с детьми он всегда любил и умел, может, потому и связывало мою маму с опальным отцом особое чувство, которое она скрывала ото всех, но мне — уже повзрослевшему — кое-что рассказывала. Даже показала пару его фотографий, только умоляла не говорить бабке, что хранит их.
Со снимков смотрел на меня колоритный, очень статный мужик с чуть тронутыми сединой кудрями и пронзительным взглядом. Немного по-цыгански, но он был, конечно, красив. Я спрашивал маму, почему она, даже став взрослой, не разыскала его, не проведала? Мама, вытирая глаза, сказала:
— Не хотела обидеть бабушку твою. Она бы не простила такого…
— Но ведь бабушки уже 2 года нет в живых! — удивлялся я.
— Теперь уж поздно, — вздыхала мама. — Он умер от рака много лет назад, ты еще маленьким был…
— Ну а на могиле его ты была? Где он похоронен, знаешь? — настаивал я.
— Должно быть, там. На родине… Я не искала.
«Там, на родине» — это в большом селе под Челябинском, в Сосновском районе.
Не могу сказать, что я прямо постоянно думал о деде, — конечно, нет. Своих забот было полно: учился в Пермской фармацевтической академии, потом работа, семья… Уже взрослым мужиком поехал я в командировку в Челябинск.
И вот тут меня точно током дернуло: а почему бы не найти село, где родилась мама? Где похоронен дед? Положить цветы на его могилу — это ж правильно будет после всех этих лет, когда его имя не упоминалось в семье… Закончив свои дела в городе, я отпросился у босса и взял такси до Сосновского района.
В селе я уже никого не нашел, кто бы помнил мою бабушку или маму. Про деда, Василия Львовича, мне какой-то старый зав- клубом охотно рассказал: мол, такой был мужик! Настоящий! Правильный! Мощный… Он же и кладбище помог найти. Могила дедова была, кстати, на краю у дороги, я легко нашел ее. Положил привезенные из города гвоздики, посидел, покурил рядом… Даже поправил оградку, чуть покосившуюся от непогоды.
Совсем уж собрался в обратный путь. Огляделся. Солнышко, птицы поют… Есть в этих заброшенных деревенских погостах что-то умиротворяющее! И тут вдруг услышал голос: «Передай привет Сойке, сынок!» Кто это? Я покрутил головой: может, кто пошутил? Или обознался? Никого и нет… Ладно, пора! А то уже мерещится всякое. В последний раз глянул я на дедову могилу, мысленно сказал ему прощай и сделал шаг к дороге.
«Не забудь же, передай Сойке, что я всегда любил ее!» Голос был до того явный, что я долго еще оглядывался, надеясь увидеть «шутника» в кустах. Никого не обнаружив, я — честно скажу — слегка испугался. И прибавил шагу. Добирался я до Челябинска на попутках, так что было время пораскинуть мозгами: что же это было на кладбище? Что за призраки со мной говорят?! «Наверное, галлюцинация. Пора в отпуск! — решил я. — Вернусь, возьму жену — и к морю…»
Вернувшись домой, я в деталях отрапортовал маме, как взял в командировке свободный день, как ездил на ее родину, как искал кладбище, как нашел там могилу деда. «Да, и со мной там, ты не поверишь, почти мистическая история вышла!» — Я хлопнул себя по коленке и, смеясь, рассказал о голосе, что испугал меня на погосте.
— Представь, этот призрак с кладбища просил передать привет какой- то Сойке!
— Ко-о-му? — мама побледнела так, что я встревожился.
— Ну не знаю… Сойке вроде… Сойка — это ведь птичка, да? Может, я чего не расслышал… Говорит, скажи, что любил ее всегда!
— Это правда? — Мамины глаза наполнились слезами, она закрыла лицо и тихо заплакала.
— Да зачем же мне врать… Да что с тобой? Мам, тебе плохо?
— Сойкой звал меня отец в детстве…
— Ты серьезно? — У меня прямо волосы зашевелились. — Почему?
— Я маленькая не выговаривала «Сонька», произносила «Сойка»… Он смеялся, ужасно смеялся… И так и звал меня до конца…
— Так ты думаешь… Это что ж… Ты хочешь сказать, что он просил передать привет тебе?..
— Ничего я не думаю… Только никто никогда не называл меня потом Сойкой. Понимаешь? Кроме него, никто.
В тот вечер мы много говорили о дедушке. И решили поехать на его могилу вместе, как только позволят дела. И поехали. Через год где-то… Но это уже другая история, как говорится…
Автор: Life Story
