-Суд постановил: лишить Минакову Галину Анатольевну родительских прав в отношении её несовершеннолетнего сына Минакова Егора и передать его на попечение органа опеки и попечительства округа Радужный. Вам понятно решение суда?
Галина Минакова остановившимся взглядом смотрела в пол. Мировой судья, чуть повысив голос, повторил:
-Минакова, решение суда Вам понятно?
Галина вздрогнула, посмотрела на судью мутными пустыми глазами и коротко кивнула.
-Обжаловать решение можно в 10-дневный срок. Заседание суда объявляю закрытым.
Из двери с красной табличкой «Мировые судьи» Галя вышла первой. Быстрым шагом покинув грязно-серое здание, она спешно пересекла улицу и скрылась за дверью ближайшего магазина. Через пару минут женщина вышла оттуда, на ходу открывая бутылку и, остановившись, жадно припала губами к горлышку…
-Егорушка, мальчик, что ты! Что ты, проснись!, — испуганная медсестра Людмила Ивановна, оставшаяся в детском доме на ночное дежурство вместо одной из воспитательниц, сидела на краешке кровати и пыталась разбудить новенького мальчика. Егор метался по кровати с застиранным бельем и кричал, но никак не мог проснуться. Наконец, мальчик вздрогнул, открыл глаза и затих, но продолжал тяжело дышать и иногда громко всхлипывал.
-Тебе сон плохой приснился, Егор? , — ласково спросила медсестра, осторожно гладя мальчика по руке.
Егор кивнул. Он уже почти успокоился, но ему так не хотелось, чтобы эта добрая женщина с тёплыми ладонями уходила.
-Да хватит с ним сюсюкаться, Люда!, — суровая ночная нянька, Мария Васильевна, с укором посмотрела на медсестру, — уснёт, ничего с ним не случится! Первое время у всех так, чай не на курорт привезли. Пообвыкнется! А будешь нюни распускать, так что из него станет?
-Да не сюсюкаюсь я, Маша. Что же, не пожалеть теперь мальца? Глянь, трясётся весь, кошмар приснился, наверное…
-Всех не пережалеешь! Спи, Егорка. Засыпай!
-А можно свет включить? Мне в темноте страшно…, — еле слышно прошептал мальчик.
-Ишь, чего удумал!, — Мария Васильевна строго посмотрела на новенького, — а остальным как спать? Ночью везде темно, спать нужно без света. Привыкай! Пошли, Люда.
Женщины вышли из комнаты мальчиков. Нянька плотно закрыла дверь и медленно пошла по коридору, в котором горел тусклый свет, прислушиваясь, не доносится ли каких-нибудь звуков из комнат старших воспитанников. Людмила Ивановна чуть-чуть отстала и тихонько, чтобы не видела тетя Маша, приоткрыла дверь. Свет из коридора проник в комнату, и Егор с благодарностью посмотрел на медсестру сквозь тоненькую щёлочку. Людмила Ивановна улыбнулась и, подняв вверх сжатый кулак, показала мальчику ободряющий жест. Егорка опустил голову на мокрую от слёз подушку и закрыл глаза.
Все в комнате спали. Егор пытался заснуть, но у него никак не получалось, он ворочался с боку на бок, а сон всё не шёл. Кровать в детском доме была удобная, чистое бельё пахло порошком и немного хлоркой. Не то, что дома… Хотя, какой дом? Теперь Егору надо привыкать жить здесь, а дома у него больше нет. Это ему вечером, перед сном, сказала ночная нянечка тётя Маша, когда укладывала неугомонных мальчишек спать.
Мальчик смотрел в потолок. Полоска света, которая проникала в комнату из коридора, немного успокаивала его, но всё равно было страшно и неуютно. В голове одна за другой менялись картинки из жизни там, в доме, которого у него теперь нет. Мама, которая каждое утро была злой и угрюмой, к ней и подходить – то было страшно, не то, что заговорить. Разговаривать с мамой можно было только под вечер, тогда мама была весёлая и даже шутила, но и этого чаще всего не получалось. Вечерами дом наполнялся мамиными гостями, и Егор уходил в свою комнату, потому что эти гости ему очень не нравились и пугали его.
Вот он со страхом прислушивается, как за закрытыми дверями кухни разговоры становятся всё громче, а веселые песни сменяются страшными криками и руганью, от которых внутри всё сжимается. Бьётся посуда, что-то с грохотом падает на пол… Самое страшное было, когда кто-то из маминых гостей вдруг среди ночи с шумом распахивал дверь в комнату Егора и начинал искать место для ночлега.
Хорошо, если он просто падал на пол и засыпал. Иногда какой-нибудь очень усталый человек, который едва держался на ногах, не видя Егора, укладывался прямо на его кровать. Мальчик тогда резко вскакивал и сам уходил спать на пол, замерзая и закрываясь своим стареньким заношенным свитером. Другого одеяла у него не было…
По утрам продрогший и не выспавшийся Егорка тихонько пробирался на кухню, чтобы найти хоть что-то съестное. На столе, среди пустых бутылок и осколков стекла, иногда оставались куски засохшего хлеба и заветренной колбасы. Если совсем ничего не оставалось, голодный мальчик мог погрызть остатки сухих макарон, оставшихся в шкафу. Главное, надо было сделать это очень тихо и быстро, пока на кухню не вышла растрёпанная, злая мама. Если она заставала его, копающегося в пыльном кухонном шкафчике, пинки и подзатыльники не заставляли себя долго ждать.
Было хорошо, когда мама отводила Егора в садик. Там была вкусная, теплая еда и он всегда просил добавки, даже если давали манную кашу с комочками или тушёную капусту, которую не ел никто из детей. Но часто бывало так, что у него не оставалось чистой одежды, или мама просто долго спала, в садик они в такие дни не попадали. Тогда он, голодный и грязный, отправлялся с матерью на работу – мыть подъезды. Было очень холодно сидеть на ледяном подоконнике, желудок сводило от голода.
Но Егор видел, как мама, которая, натирая грязной тряпкой лестницы, иногда достает из рабочего халата маленькую бутылочку, прикладывается к ней и постепенно становится веселее и разговорчивее. Он знал, что после работы они зайдут в магазин и, помимо звенящих бутылок, понесут домой маленькую булку, посыпанную сахаром, которую мать торжественно вручит ему со словами: «Кушай, сынок!». Чаще всего, это была единственная еда, которую пятилетний мальчик ел за весь день…
Сон всё же одолел Егора глубоко за полночь. Он уснул крепким, но тревожным сном, на его щеках остались еле заметные солёные дорожки.
Медсестра Людмила Ивановна сидела на кухне и смотрела через окно на полную луну. Давно пора было ложиться спать, завтра утром рано подниматься на работу. Дочки уже уснули в своей комнате, муж тоже лёг, а она всё сидела и думала о маленьком мальчике Егоре.
-Люд, ты чего спать-то не идёшь?, — супруг Миша вышел на кухню и, налив себе из графина в кружку воды, сел рядом с женой.
-Да не спится мне… Миш, к нам две недели назад мальчик поступил в детский дом, Егорка. Ему пять лет. Ты знаешь, он такой несчастный…
-Люда, ну можно подумать, у вас там все дети счастливые. Это детдом всё-таки.
-Ну, понимаешь, этот мальчик… Он особенный какой-то. У него глаза, как у взрослого. Столько боли там, ты даже себе не представляешь. Миш, послушай. А что, если нам его забрать?
-Как это – забрать?
-Ну вот так. Забрать к нам в семью, под опеку. Его мать лишена родительских прав. Там тяжёлый случай, вряд ли она будет восстанавливаться в правах. Мы же хотели сына, а мне всё равно больше не родить…
-Ну я хотел своего сына, Люда. И потом, я этого Егорка не знаю…
-Так ты познакомишься с ним, Миша! Он тебе понравится, правда. Такой мальчишка замечательный. Только теплота ему нужна домашняя и любовь.
-Ну не знаю , Люда… Это всё сложно… Как девочки к этому отнесутся? У Карины переходный возраст, да и Яна скоро её догонит. А тут какой-то чужой мальчик. И потом – кто у него родители? Алкоголики? Наркоманы? Представляешь, какие проблемы могут вылезти? Наплачешься…
-Ты знаешь, проблемы и в благополучных семьях вылезают. А доброта и любовь всё могут поправить.
-Люда, давай пойдем спать. Ну не на ночь же глядя такие вопросы решать! Утро вечера мудренее.
Михаил поднялся и пошёл в спальню.Людмила так и осталась сидеть у окна на кухне, глядя на огромную полную луну…
-Людмила Ивановна, это очень похвально, что Вы приняли решение взять ребенка. Но Вы понимаете, какая это ответственность и какие риски?, — директор детского дома Елена Павловна смотрела строгим, усталым взглядом на медсестру, — почему Вы не хотите посмотреть мальчика помладше, из дома малютки, отказника? Я бы похлопотала. Тут такой случай серьезный, и проблемы неврологические, и наследственность не ахти… Почему именно Егор?
-Елена Павловна, понимаете, я чувствую, что это мой мальчик. Я же вообще никогда об этом не думала, чтобы ребёнка взять из детдома, хотя всю жизнь здесь работаю. Даже когда узнала, что больше родить не смогу, а мы с мужем так сына хотели… Я чувствую, что Егорка мне как родной.
-Муж-то не против?, — улыбнулась директриса.
-Мы разговаривали несколько раз об этом. У него есть сомнения ещё, конечно, но в целом он согласен. А я… я всё для себя решила.
-Понятно. Ну, готовьте документы, список я Вам давала. Если будут какие-то трудности, говорите. Помогу.
-Спасибо Вам большое, Елена Павловна, — поблагодарила Людмила вышла из кабинета директора. Пройдя по коридору, она зашла в игровую комнату. Егор сидел на ковре, поодаль от других детей, которые шумно и увлечённо играли в какую-то интересную игру, и сосредоточенно собирал фигурку из конструктора. Людмила Ивановна подошла к нему, присела рядом и спросила:
-Что ты строишь?
-Гараж, — тихо ответил Егор, — только в него машина не поместится. Деталей мало.
-А давай другой конструктор возьмём, вон тот, крупный. Из него можно сделать большой гараж.
Егор молча подошёл к полке, взял коробку с другим конструктором и вернулся на ковёр. Людмила Ивановна, взяв мальчика за руку, тихо спросила:
-Ты хочешь на выходные пойти ко мне в гости?
Егорка поднял на медсестру свои большие серые глаза и сказал:
-А ты что, будешь моей мамой?..
Михаил зашёл на кухню, включил чайник, потом достал из шкафчика кружку, насыпал в неё растворимый кофе и потянулся за сахарницей. Кружка, стоящая на краю стола, упала на пол и со звоном разбилась. Миша раздражённо чертыхнулся и, собрав крупные осколки, пошёл за веником. Людмила стояла у плиты, помешивая овсяную кашу. Уже 6.30, через полчаса надо будить девочек в школу, да и Егор рано просыпается.
-Миш, ты не выспался?
-Выспишься тут, — буркнул Михаил, заметая мелкие осколки стекла и кофейные гранулы, — Егор почти каждую ночь кричит. Что невролог говорит?
-Невролог говорит, что лечение идёт по плану и нужно набраться терпения.
-Пятый месяц пошёл, как он с нами живёт. Надолго, интересно, нужно терпения набраться?
-Миш, ребенок столько всего пережил за свои пять лет. Потихоньку выполняется, ему только помочь в этом надо.
-Ты за это время какой по счету больничный взяла? Четвертый?
-Пятый…
-Вот! Егор в сад ходил недели три в общей сложности за всё время. То невролог советует не водить, то простуда. Тебе самой не надоело?
-Что ты хочешь этим сказать, Миша?
-Я ничего не хочу сказать. Про дочерей только не забывай, а то от рук отобьются совсем.
-Как тебе не стыдно, Миша? Я же всё успеваю!
Михаил ничего не ответил. Наспех допив кофе, он вышел в прихожую, быстро оделся и ушёл на работу, хлопнув дверью.
-Ну что, как ваши дела?, — невролог, внимательно осматривая Егора, обращался к Людмиле Ивановне, — ночи стали спокойнее или всё так же?
-Да нет, Дмитрий Иванович, уже гораздо лучше. И засыпать стал быстрее, и кошмары пореже беспокоят, но всё равно ещё бывает, конечно. Меня сейчас больше волнует заикание. Логопед сказал, что это не к нему, что проблема всё же больше психологическая. Мы работаем с психологом, но пока улучшений очень мало.
-Да, это скорректировать очень непросто, тем более с таким анамнезом. Людмила Ивановна, придется набраться терпения и работать дальше, упорно работать. А ещё, знаете, я посоветую попробовать заниматься вокалом. Егору ведь уже почти шесть? Хороший возраст, подходящий. Очень многим эти занятия помогают быстрее справиться с проблемой заикания.
-Хорошо, мы попробуем, спасибо Вам большое, доктор.
-Ну что, Егорка, будешь вокалом заниматься?
-А что это такое, мама Люда? Это сложно?
-Вокал – это пение.
-А-а, ну это легко!
-Ну, не скажи, Егорушка. Чтобы хорошо и правильно петь, нужно много трудиться, это не так-то просто. Знаменитые певцы долго учатся и постоянно занимаются, делают специальные упражнения для голоса. Ну что, пойдем записываться? Будешь заниматься?
-Да, буду, — подумав, ответил Егор.
Когда Людмила Ивановна с Егором зашли домой, женщина почувствовала напряжение, висящее в воздухе. Рядом с обувницей стояла дорожная сумка. Помыв руки и отправив Егора в зал смотреть мультики и дожидаться ужина, Людмила проверила дочек, которые делали уроки в своей комнате, и прошла на кухню. Михаил сидел за столом и допивал чай.
-Привет.
-Привет.
-Что за сумка в прихожей? Ты собираешься куда-то?
-Да, Люда. Собираюсь. Я ухожу. Больше не вижу смысла нам с тобой быть вместе. С девочками буду видеться, алименты платить. Но на этом всё.
Миша поднялся, сполоснул кружку и вышел из кухни. Людмила молча слушала, как муж заканчивает сборы, как одевается в прихожей, как открывается дверь и щёлкает автоматический замок. Женщина прислушалась к себе. Их брак с Михаилом трещал по швам уже давно, ещё задолго до появления Егора. Раньше она судорожно пыталась его спасти, ей казалось, что без мужа будет очень тоскливо, одиноко и просто невыносимо. Сейчас же Людмила хотела найти в себе хоть капельку того страдания, которого ждала раньше, представляя расставание с Мишей. Но не находила. Она думала о том, как девочки перенесут их разрыв, как к этому отнесётся Егор. Но сама чувствовала пустоту и даже какую-то лёгкость. Она как будто пережила и перестрадала это расставание ещё до того, как оно случилось. Значит, так тому и быть…
-Мам, ты чего тут сидишь?, — старшая дочь Карина зашла в кухню и остановилась возле стола.
-Да вот, Кариша, хотела ужин готовить и задумалась. Сейчас начну.
-Мам, давай я тебе помогу. Уже почти 8 часов, ты одна долго будешь готовить.
-Да ты что?, — изумилась Людмила, глянув на часы, — ничего себе! Сейчас, Кариночка, я только Яну с Егором проведаю. Как это я не заметила, что уже так поздно, ну ты подумай!
-Мамуль, всё нормально, они там играют, крепость из кубиков строят. Давай, чем помочь тебе?
За поздним ужином Людмила обсуждала с детьми прошедший день, школьные дела девочек, плана на выходные.
-Ой, забыла сказать. Мы же ещё сегодня с Егором ходили в Дом детского творчества, на вокал записались. Егор, тебе там понравилось?
-Да, понравилось, — тихо ответил мальчик, — Там пианино такое большое стоит.
-Его преподаватель прослушал, сказал, что слух хороший и чувство ритма. Будем заниматься. Только вот занятия 2 раза в неделю в 15.30. Это же его нужно из садика пораньше забирать и на вокал. Даже не знаю, как тут быть. Меня вряд ли будут с работы пораньше отпускать так часто, я и так на больничных сколько времени просидела…
-Мам, ну так мы с Яной можем за ним в садик приходить и отводить на занятия, — сказала Карина, -Тем более Дом творчества от сада недалеко совсем. Два раза в неделю – это ерунда. Может, и Яна какой-нибудь кружок себе присмотрит. А то в телефоне целыми днями. Да, Ян?..
-И победителем регионального вокального конкурса среди школьников «Весенняя капель» становится Егор Минаков, город Радужный!
Зал взорвался бурными аплодисментами. Трогательная песня про маму, которую так проникновенно спел 11-летний Егор, никого из зрителей не оставила равнодушным, а строгое конкурсное жюри по достоинству оценило вокальные данные мальчика. За кулисами, куда вышел сияющий Егор, его уже ждали мама и старшие сестры, которые тут же кинулись его обнимать.
-Поздравляю тебя, сынок! Ты такой молодец, я даже не заметила, что ты волнуешься на сцене, а перед выходом так переживал!, — Людмила ласково обняла Егора, а её глазах блестели слёзы счастья.
-Я когда увидел, сколько зрителей в зале, думал, что вообще выйти не смогу. А потом решил, что буду петь для тебя. Я только на тебя смотрел, мама, поэтому и не волновался.
Людмила счастливо улыбнулась. Сколько воды утекло с тех пор, как в её жизни появился этот сероглазый мальчуган! Как она была рада, что они вместе смогли победить бессонные ночи с кошмарами, заикание, из-за которого так переживал Егор… Он перестал бояться людей, он вышел на такую большую сцену! И как же тепло было на сердце и согревало душу то, что за эти долгие шесть лет из «мамы Люды» она превратилась просто в Маму…
Автор: Галина Квакина
