Аньку бросил жених. Прямо на Пасху забрал свои и крашеные яйца и отнес к соседке через три дома.
– Извини, – говорит, – но я полюбил другую.
– Какую еще другую? А для кого я курицу запекла? – возмущенно уточнила Анька сковородой, но промахнулась, и посуда грохнула в поспешно закрытую дверь.
С Витькой они встречались с тех пор, как у девушки выросла грудь. Все село знало, что рано или поздно парочка поженится. Построив новый коттедж в центре села, зажиточные родители отписали Аньке старый, еще добротный дом на краю деревни, и почти сразу после окончания училища Витька тихонечко к ней переехал. Стали они жить-поживать, на шикарную свадьбу добра наживать.
Но полгода назад в их деревню приехала молодая учительница Виолетта Наумовна и затеяла в классе ремонт в зимние каникулы. Как лучшего специалиста по штукатур-малярным работам, пригласила Витьку. Вечерами он стал пропадать на школьном колыме. Потом хитрая географичка, хлопнув нарощенными ресницами, позвала балбеса клеить обои в выделенном ей от работы доме. Вместе с обоями, Анькин жених случайно заклеил и Виолу.
– Христос Воскрес, а я сдохну от одиночества! – всплакнула брошенная девушка, наливая себе и коту «Кагора». Мурзик эгоистично промолчал, кося глазом с табуретки на празднично накрытый стол. Вино его не интересовало, в отличие от хозяйки, допивающей вторую рюмку со вкусом слез. Ему очень симпатизировала жареная курица, возглавляющая столешницу.
– Угощайся, Мурзавчик, – не поняла заплаканная Анька намек кота, бросив ему кусок колбасы, – надо и Шаропуза накормить, – вспомнила она про пса, неистово лающего во дворе.
Погода теплом не радовала. Апрель дул ярким, но холодным солнцем, разнося по полю за огородом прошлогодние сухие листья. Девушка натянула рабочую фуфайку, калоши и понесла гречку с мясом гремящему цепью псу.
К удивлению, Шарик еде не обрадовался, а только громче залаял на ворота. Анька открыла калитку и наступила на грязного человека, валяющегося на земле поперек выхода лицом вниз.
– Наотмечался уже, родимый, – без страха перевернула она тело, но лицо в синяках оказалось ей незнакомо. Мужчина в ее руках вздохнул и открыл заплывшие от побоев глаза.
– Пить, – попросил он, еле шевеля разбитыми губами.
Анька очнулась и потащила незнакомца по двору под неистовый лай Шарика. С ее помощью мужчина поднялся на крыльцо и, шатаясь, вошел в дом, где жадно выпил ковш воды, протянутый девушкой.
– Кто ты? Что случилось? Я скорую вызову? – заботливо спросила хозяйка слегка пришедшего в себя незнакомца, уложив его на диван.
– Не надо скорую, дайте мне лучше телефон, – попросил гость.
Анька протянула старенький смартфон.
Мужчина потыкал в кнопки.
– Я жив, жив, все в порядке, – успокоил он кого-то на другом конце, – потом расскажу. Где я?
– Село Светлое, улица Крайняя, дом один, – подсказала Анька, разглядывая бедного бомжа в рваной одежде, не видного из-за синяков и ссадин, – как же тебя угораздило-то, болезный? – сочувственно качнула она головой, но мужчина положил трубку и вырубился без сил.
– Если его отмыть, приодеть, откормить, то вполне себе годный мужик, – прошептала коту девушка, – Витька думает, что он единственный и неповторимый! А я через два часа ему замену нашла. Бог послал, не иначе. Проснется, так и скажу гостю, выходи за меня, хватит по помойкам побираться, отмучился! – от безысходности придумала она план мести сбежавшему кобелюке, оглядывая в зеркало свое ладное тело и брови дугой над зареванными голубыми глазищами. – Только умыться и переодеться надо, а то растянутые треники и футболка мешком женщину не красят, правда, Мурзавчик?
Кот задней лапой проголосовал “За”, тщательно вылизывая себе то место, которое навсегда унес к училке подлый предатель. Завернувшись в фуфайку, Анька на цыпочках, чтоб не разбудить потенциального жениха, шмыгнула на улицу, набрала охапку сырых поленьев из наколотой кучи во дворе и потащила в баню.
– Хоть бы дрова в сарай убрал, а потом уж к училке ушел, паразит! – по пути пожаловалась она приветливо виляющему Шарику, отпущенному прогуляться. Пес согласно гавкнул, что тоже с удовольствием цапнул бы ловеласа за то место, которое изменник навсегда переселил к соседке. – Ничего, сейчас бомжа приведу в божеский вид, и Витька пожалеет еще, что меня бросил! – растапливая печь в бане, пообещала она огню.
Но пламя мигнуло и погасло, не согласившись с Анькиным мстительным планом. Сырые дрова разгораться не хотели и около часа трепали из без того расшатанные нервы хозяйки. Сожрав охапку бересты, наконец, печь затрещала теплом, и Анька облегченно вернулась в дом.
В комнате чего-то не хватало. Во-первых, со стола исчезла пасхальная курица. Во-вторых, с дивана пропал гость, место которого сейчас занимал сонный кот. Довольный Мурзик, развалившись на подушке, толстым брюхом намекнул о новом местонахождении птицы, но куда делся избитый бедолага, Анька решительно не поняла. По привычке схватив сковороду, она бросилась к калитке, но бомжа и там не оказалось. Лишь подозрительное облако на горизонте сельской дороги загадочно помахало прощальной пылью.
– Ну, это уж слишком! – отчаянно крикнула Анька, швырнув вдогонку умчавшемуся автомобилю сковороду. Ее бросили второй раз за день, что, конечно, перебор. – Не жизнь, а сраная мелодрама! Даже бомжи от меня бегут! Шаропуз, что этим чертовым мужикам надо? – безудержно зарыдала она, обнимая прыгающего на нее пса.
– Христос Воскресе! – скрипнула калитка соседнего дома, и баба Капа любопытно вытаращилась на ревущую девушку. Анька поспешно утерла слезы и приняла максимально беззаботный и счастливый вид, зная, что старая сплетница тут же растрещит по селу про ее горе.
– Воистину Воскресе, – промурлыкала она с улыбкой.
– Посуду выгуливаешь? – ехидно улыбнулась старуха.
– Шаропуза кормила, уронила вот, – оправдалась Анька, подбирая сковороду.
– А я в магазин сейчас ходила, видела там Виктора твоего, довольный, с учителкой под ручку, конфет купил, зефиру, кофею, – хитро прищурилась бабка.
– Выгнала его, надоел, хуже горькой редьки, алкаш, – гордо приосанилась зареванная девушка, поворачивая неловкую ситуацию в выгодную для себя сторону, – пусть теперь учительские деньги пропивает.
– Дак вроде не брали они вина. Витька хотел, дак краля его не разрешила, – вспомнила старуха, с удовольствием смакуя вкусную новость, – что ж, Анютка, одна теперь, как перст да я, куковать будешь?
– Другой жених у меня есть, только что уехал, на работу срочно вызвали, – махнув сковородой в сторону пыли, наврала Анька.
Баба Капа слегка расстроилась, что молодая соседка не страдает, как надобно при разлуке, а бессовестно завела себе нового хахаля.
– И когда ты успела? – разочарованно удивилась она, хлопнувшись на скамейку возле дома.
– Нам, красоткам, мужика поменять – раз плюнуть, – для наглядности плюнула Анька, пятясь за калитку.
– А свадьба-то когда? – не отстала старуха, требовательно воздев к ней руки.
– В июле, – отчаянно пообещала девушка, совершенно не представляя, где она возьмет за пару месяцев свежего жениха.
– Летом – это хорошо, огурцы уж свои пойдут, помидоры, лук, все экономия, – посчитала на пальцах чужие затраты баба Капа и достала из фартука телефон, спеша разделить с миром полученные знания. Благодаря сотовой связи, сплетни теперь не нужно нести ножками в магазин, что очень удобно, хоть и страшно за смертельное излучение.
Через полчаса Аньке позвонила мать с радостным вопросом, что за новый жених, которого она знать-не знает. Девушка и сама его знать-не знала, потому что пока он существовал только в ее и бабы Капиных фантазиях.
– Очень солидный человек, городской бизнесмен, ездит на черном “Гелендвагене”, – на ходу придумала она, чтоб до изменника Витьки дошли слухи, что она не лыком шита и у нее все отлично.
– На черном чем? – не поняла мать, про себя удивившись, как повариха из сельской столовки нашла себе иногороднего богача.
– У меня вторая линия, мам, извини, – для пущей загадочности положила трубку дочь.
Пока Анька две недели мучительно раздумывала, где ей срочно взять обещанного всем жениха, Витька тоже страдал.
Пока Анька две недели мучительно раздумывала, где ей срочно взять обещанного всем жениха, Витька тоже страдал. Оказалось, что длинноногая Виолетта совершенно не умеет готовить. Училка целыми днями тянула кофе с печеньками, а любимую парнем курицу или пюрешку с котлетами стряпать не желала.
– Фарш – это пережеванный труп, – презрительно морщила она симпатичный носик.
Днем парень питался в столовой, где бывшая невеста злобно шлепала ему в тарелку куски похуже. А на ужин новая пассия читала Витьке собственные стихи, от которых у него болела голова так же, как от голода живот. Интеллектуальная экстравагантность географички интересовала его, когда он жил с привычной и простой, как мотыга, Анькой. Однако для ежедневного совместного сосуществования худая романтичная поэтесса оказалась далеко не лучшим вариантом.
Сплетня про нового Анькиного жениха на “Гелике” резанула парню серпом по тому месту, которое он опрометчиво унес к соседке. Витька почему-то сразу поверил, что у его бывшей невесты появился другой. Конечно, однажды попробуешь ее жареную курочку с хрустящей корочкой, сразу влюбишься, тоскливо думал он, наглаживая училку, обожающую массаж. Тощая спина Виолетты, ребрящаяся теперь в полном его распоряжении, совсем не вызывала недавних пылких чувств. Он вспоминал мягкую, широкую спину Аньки и тихонечко вздыхал, мысленно матерясь на свою глупость.
Даже кошка Виолетты раздражала его модной лысостью. Впрочем взаимно. Сфинксиху Беатрису мутило от нового кавалера хозяйки, о чем она регулярно докладывала ему в тапки. Беглец скучал по добродушному меховому Мурзавчику, ловя презрительный взгляд тощей мускулистой животины, громко облизывающей свой крысиный хвост.
Последней каплей в океане Витькиного разочарования стал сухой закон, установленный в доме училки.
– Я не пью, и ты не пей. Нечего детям плохой пример подавать, – запретила она, отобрав у возлюбленного холодненькое пиво в пятницу вечером.
– У нас нет детей! – возмутился обокраденный кавалер, прижимая к груди ненужную теперь воблу.
– Будут, – ласково уселась к нему на колени Виолетта, ерзая по Витьке острыми ягодицами.
Парень детей сейчас совершенно не хотел, даже делать, потому что желал законного праздника живота в апогее трудовой недели.
– А с Анькой мы всегда по пятницам романтический ужин с закусками и пивком устраивали! Она беляши или чебуреки жарила, а я ел! – внезапно вспомнил он с надрывом, сбросив с себя расшалившуюся географичку. – С меня хватит! Я ухожу!
– Куда же? Обратно к необразованной шаурмишнице? – ахнула Виолетта. – Она тебе точно не напишет изысканную любовную лирику!
– Я по горло сыт твоими сраными стихами! Если я без ужина еще недельку посижу, мне уже понадобится эпитафия! – блеснул Витька свежевыученным от поэтессы словом и, запнувшись о Беатрису, опять анорексично блюющую в его тапки, схватил пиво и выскочил из дома.
– Анька добрая, меня, дурака, простит, – хлопнул он калиткой и остолбенел. Возле ворот бывшей невесты бессовестно красовался черный внедорожник.
Выбежавшая из двора на шум автомобиля Анька тоже остолбенела. Из машины вылез статный мужчина в элегантной рубашке и пиджаке. Начищенные дорогие ботинки ступили в деревенскую пыль и протопали к багажнику, откуда красавчик достал три объемных пакета.
За спиной незнакомца девушка разглядела открывшего рот Витьку и любопытно вытаращившуюся в щель забора бабу Капу.
– Как долго я тебя ждала! Наконец-то ты вернулся, любимый! – кинулась Анька на шею незнакомцу, отбросив грабли, которыми прибирала огород.
Гость с занятыми руками вопросительно распахнул рот, но Анька жарким поцелуем его перебила.
– Проходи скорее! Я так соскучилась! – потащила она ошалевшего мужика за ворота. Втолкнув его в дом и захлопнув поплотнее входную дверь девушка выглянула в окно и удовлетворенно задернула шторы.
– Вы извините за поцелуй, у меня не было выбора, – наконец, обратила она внимание на смущенно топчущегося у порога мужчину.
– Вам не за что извиняться. Мне понравилось, – рассмеялся он, – это вам, – протянул он удивленной девушке пакеты, – там вкусняшки всякие, икра красная, суши, роллы, соленый лосось, креветки в соусе. Вино на выбор.
– Мне? За что? – удивилась Анька, рассматривая дорогущие деликатесы.
– За курицу. Это я сожрал вашу умопомрачительно вкусную пасхальную птицу. Попробовал, и не смог оторваться. Оставил вас без обеда. Вот, компенсирую, – обвел шикарные дары руками гость.
– Так тот бомж – это вы? – изумленно плюхнулась на диван Анька.
– Я не бомж, – хохотнул гость, – просто попал в сложную ситуацию, меня ограбили, избили и выкинули на трассе. Подонки уже наказаны, – мстительно потер он кулаки, – а вы спасли меня. Кстати, как вас?
– Аня я, – представилась девушка.
– А я Михаил. Если бы вы меня тогда не подобрали и не дали позвонить со своего старого смартфона, на земле стало бы на одного Мишку меньше. Спасибо вам, Анна. Примите скромный подарок от души, – протянул мужчина новенький айфон.
– Благодарю, неожиданно и приятно. А могли бы вы мне его на улице возле дома подарить? Бывшего хочу проучить, – придумала месть Анька.
– Я уж понял, что тут у вас какие-то любовные интриги, – улыбнулся Михаил, – с удовольствием подыграю вам.
Витька растерянно терся вокруг внедорожника, пытаясь заглянуть в окна бывшей девушки.
– Пивом хоть старуху угости, Вить, – проскрипела с соседней скамейки баба Капа, доставая из кармана раскладной стаканчик. Парень от безысходности уселся с ней рядом, плеснул в раскладушку пива и сам присосался к горлышку.
– За Анюткино счастье, – подняла тост бабка, – и взаправду видный женишок у твоей бывшей оказался. Машина размером с мой дом! И пиджак, и прическа! – восхитилась она.
Витька запустил пальцы в нечесаные космы и бессильно завыл:
– Тетя Капа, дурень я, потерял Аньку! Помоги вернуть, ты же умная. Что делать? Посоветуй.
Старуха задумчиво выхлебала пиво.
– Еще, – важно заказала она. Допив второй стаканчик, баба Капа довольно крякнула и поделилась опытом:
– Бабы любят сильных мужиков. Пижону городскому ты должен по кумполу стриженому настучать. Тогда краля твоя поймет, кого потеряла.
– Настучать – это, конечно, можно, – как-то нерешительно решился Витька, – только я дрался последний раз в третьем классе, и то с петухом.
– Не разучился поди, – потерла кулаки бабка, предвкушая острые впечатления, – а ты с оружием нападай, – научила она.
Для храбрости Витька допил крепкое пиво на голодный желудок и охмелел. Как только счастливо хохочущая Анька проводила нового жениха обратно за ворота, парень, шатаясь, пошел в наступление, к великому удовольствию старухи.
Едва бизнесмен достал из кармана новый айфон, чтоб демонстративно подарить его лже-невесте, как увидел несущегося на него Анькиного бывшего, грозно размахивающего пустой полторашкой.
Разогнавшись, Витька случайно пробежал мимо расступившихся Михаила и Аньки и врезался в старый забор, уронив с него жмурящегося на солнце Мурзика. Выскочивший на шум Шарик реализовал давнюю мечту и радостно тяпнул растянувшегося в пыли изменника за задницу.
– Шаропуз, фу! – подскочила Анька, спасая причиндалы бывшего на всякий случай.
Баба Капа напряженно ждала разъяренный поединок, но Витька, лежа на земле, вдруг схватил девушку за ноги и зарыдал.
– Милая моя! Анечка! Погуляли, и хватит! Прости меня, дурака! Я ведь только тебя люблю! И твою жареную курицу! – всхлипывая, признался он, намочив ей колени.
– Курица у Анны, действительно, зачетная. Такую и в лучшем ресторане не отведаешь, – присоединился к павшему воину лже-жених, – я поеду, пожалуй, дела зовут. Если твой будет снова баловать, звони, Ань! С удовольствием возьму тебя замуж, – протянул он девушке визитку, сел в машину и упылил прочь.
Старуха, кряхтя, поднялась со скамейки и разочарованно плюнула в сторону несостоявшегося боевика.
– Телеканал «Домашний» я и так каждый вечер гляжу. Ничего нового. Простишь сейчас, Анютка, балбеса своего, потом свадьба, а через год станете коляску по улице счастливо катать. Тьфу, никакого от вас треша! – вставила подслушанное от подростков в магазине модное словечко баба Капа.
– Простишь, Ань? – взмолился Витька, прижимаясь к родным калошам.
– Даже и не знаю. На что ты мне? Горожанин вон айфон новый подарил, а ты мне даже предложение до сих пор путное не сделал.
– Выходи за меня! – обнадеженно поднял грязное, зареванное лицо Витька.
– А где кольцо? – сложив руки на груди, ядовито подколола бабка.
Парень затравленно посмотрел вокруг и вдруг уперся в морщинистые пальцы соседки, сияющие толстым советским золотом. Баба Капа, проследив взгляд горе-жениха, повернулась и резво поковыляла к своему дому, но Витька ее догнал.
– Продай кольцо, тетя Капа, родимая! Что хочешь, проси! – взныл он.
– Что я, изверг какой? Забирай, конечно. Вернешь стоимость золота в пятикратном размере. И чтобы место мне на свадьбе самое лучшее, рядом с тортом, – сразу остановилась старуха-процентщица, стягивая ювелирку.
– Хорошо! – согласился страдалец. – Это все?
– Нет, не все. Самое главное, дайте мне рецепт Анюткиной приворотной курицы, – заказала плату она, – а то надоело мне одной, как перст, куковать. Буду Федота своего обратно привораживать.
– Какого Федота? – хором удивились горе-молодожены.
– Был у меня хахаль. Тоже однажды с подлой жабой изменил. Каялся потом, дак я не простила, выгнала. Так и женился на подлюке той. Царствие ей небесное! Из-за интрижки его да гордости моей всю жизнь одна, никого так и не полюбила больше, – вдруг прослезилась бабка, – испеку курицу волшебную, приглашу старика. Глядишь, съедемся! – вытерла она скупую слезу. – Одна пенсия – хорошо, а две лучше, – деловито добавила она.
Анька задумалась. Внимательно посмотрела на бестолкового, но любимого Витьку. Потом взяла у него кольцо и вернула старухе.
– Пойдем домой, худоба. Курицу для тебя да бабы Капиного жениха готовить буду, – вздохнув, подтолкнула парня она.
Учитель пения хоть был женат, имел роман с географичкой, — слезно пищала в караоке Виолетта Наумовна. Люди, абсолютно не умеющие петь, как правило, обожают это делать. Плачущий вой молодой учительницы оказался очередным доказательством данного правила.
— Об этом знала вся школа, не исключая младших классов, — приятным баритоном подпел писклявому лже-«Чижу» физрук, вольготно развалившись за столиком.
Виолетта домерявкала песню до конца и без сил плюхнулась на кожаный диван рядом со школьным коллегой.
— Песня прям про меня, — всхлипнула географичка, глотнув вина, — в прошлой школе я крутила роман с одним женатиком. Пять лет ухлопала на тайные встречи. А что толку? Жена узнала, за волосы меня оттаскала, но не развелась. Пришлось мне бежать из города в деревню вашу захудалую, чтоб репутацию спасти.
— Хороший у нас поселок. Зря ты так, Наумовна, — с набитым ртом промычал гамбургером физрук.
— Да уж куда лучше! Мужиков нормальных, интеллигентных нет, одни работяги да гопники. Ну, ладно, думаю, полюблю одного строителя. На безрыбье сойдет. А он через две недели совместной жизни бросил меня! К бывшей ушел!
— Какой негодяй, — засунув в рот картошку-фри, равнодушно капнул соусом на выпирающее брюхо физрук, — кажется, я замарал любимую футболку.
— Ты себе льстишь, Данил Андреич, футболки у спортсменов, а у тебя, скорее, футбУлка, — внезапно расхохоталась Виолетта, тыча его в упитанный живот. Данил заржал вместе с ней, брызгая изо рта пивом.
— Вот так-то лучше! Развеселилась хоть, — хлопнул он девушку по худенькому плечу, — а то с обеда ревешь!
— Спасибо тебе, Данила, за приглашение в люди. Тоскливо было на душе, хоть из учительской в окно прыгай, — отсмеялась она. Потом щедро глотнула вина и снова зарыдала:
— Но я все равно Витьку, мерзавца, люблю!
— А, может, не любишь? Просто тебе обидно, что он тебя променял на другую, — как большой специалист в женской психологии, проводил взглядом накачанную попку, усевшуюся за соседний столик, физрук.
— Точно люблю! Виктор такой стройный и красивый. Я с ним была так счастлива! — опровергла его психоанализ зареванная географичка, рисуя тушью по щекам маскировку спецназа.
— И что ж вы, бабы, всегда в подонков-то влюбляетесь. Ну, хочешь, помогу Витьку вернуть? — устав от ее слез, предложил физрук, вытирая жирные пальцы о салфетку.
— Лицо ему что ли набьешь? — испугалась Виолетта, не ожидая особого ума от учителя физкультуры.
— Тыкву начистить — это план «Б», — подтвердил ее опасения бывший боксер, — но для начала мы поступим иначе. С меня план «А», а с тебя пиво, Наумовна.
— Без проблем, — наманикюренным пальцем позвала официанта обнадеженная географичка.
— И футболку мне сегодня ночью постираешь, — как бы между прочим заказал Данил.
— Эй, не борзей, Андреич! Утром Витька, вечером стулья, то есть футбУлки, — заплетающимся с непривычки к спиртному языком, пообещала она.
Люди, не умеющие пить, как правило, любят это делать. Заснувшая с трех бокалов вина географичка оказалась очередным доказательством данного правила. Физрук, с сожалением вздохнул на туго обтянутую попку за соседним столиком и выкорчевал с дивана вырубившуюся в «Цезаре» Виолетту. Болтливый таксист домчал парочку до дома.
— ЗачетнИй телка! — завистливо показал большой палец иностранный водитель, помогая выгрузить спящую девушку из автомобиля.
— Это не телка, а просто друг, — объяснил Данил, отдергивая задравшееся платье неопытной пьяницы.
— Ты мне дрЮг, и я те дрЮг, мы дрЮг дрЮга дрюк-дрюк-дрюк! — потирая указательные пальцы друг об друга, с пошлой улыбочкой схохмил таксист.
— Нее, у меня кроме этой истерички баб хватает, эта не моя, — расплатился с водилой Данил Андреевич и скрылся с икающей ношей в недрах своего дома.
****
Пока училка ночевала не дома, а не пойми где, о чем записала в наблюдательный блокнот ее соседка по улице баба Капа, чтоб не забыть вставить вопиющий факт в утренний новостной репортаж, сама старуха всю ночь ворочалась с боку на бок.
На следующий день она спланировала захват своего бывшего Федота с помощью жареной курицы, щедро подаренной ей другой, приличной соседкой Анькой. Еще бабуля надеялась на собственное очарование и, пялясь в темноту, мысленно прорабатывала стратегию любовного мероприятия.
Наутро Аньку разбудил нетерпеливый стук в дверь.
— Вить, открой, кто там ни свет, ни заря? — толкнула она ногой прощенного жениха, поклявшегося собственными густыми волосами больше никогда не смотреть на сторону.
С Витьки упал недовольный Мурзик, но сам парень храпом продемонстрировал крепкий воскресный сон. Анька соскочила с кровати и босиком прошлепала к двери. На пороге горделиво топталась баба Капа.
— Здорово, Анютка, зацени мой наряд. Как думаешь, Федоту понравится?
Заспанная девушка обвела глазами старуху, нацепившую, по всей видимости, лучшие вещи одновременно.
— Ну, — протянула Анька, опасаясь обидеть мстительную соседку, — неплохо, но вы уверены, что халат с брюками на свидание необходимо вместе надевать?
— А то! — заявила бабка. — Платье — это олицетворение женственности, а джинсы — олицетворение молодости, — вспомнила она передачу «Модный приговор», — мне нужно сразить старика наповал с первого взгляда. Второго шанса не будет!
— Почему? — удивилась девушка.
— Эффект неожиданности — главный козырь, кроме, разумеется, моей красоты и твоей курицы. Я заявлюсь к Федоту прямиком к обеду, вся молодая да женственная. Накрою на стол и, вуаля, бывший вместе с пенсией у меня в кармане! — мечтательно представила баба Капа, игриво топнув синей калошей.
— Может, вы все же, снимете или халат, или штаны? — нерешительно порекомендовала молодая соседка.
— Тьфу, не шиша ты не понимаешь в соблазнении мужиков, — плюнула бабка, — вот твой-то балбес и поскакивает налево, — круто развернулась она на парадных калошах и почапала домой, разочаровавшись в примитивном вкусе молодежи.
Дед Федот после вчерашней посиделки со старым товарищем восстал лишь к обеду. Ему примерещились обручальные кольца и самосвал, украшенный куклой на капоте. Когда свадебные голуби настучали ему крыльями по плеши и нагадили на любимый рабочий пиджак, старик застонал и проснулся. Испив на кухне водички, Федот постарался забыть жуткий кошмар и снова прилечь на родной диван, но не тут-то было. Призрак прошлого в виде Капитолины Матвеевны явился к нему.
— Здравствуйте, — постучала в окно старуха, разглядев за стеклом какого-то костлявого дрища в растянутой майке и широких семейках. — А Федот Палыч дома? — прокричала она.
Федот с удовольствием узрел прижимающееся к стеклу круглое лицо в желтой вязаной шапке. Бабка натянула цыплячий чепчик, чтоб прикрыть седину и выглядеть помоложе.
Спросонья дед бывшую возлюбленную не узнал и доверчиво распахнул дверь, приняв ее за нового почтальона.
— Проходите, проходите. Рановато вы нынче заслуженную денежку принесли, — подтянув трусы, обрадовался он предполагаемой пенсии.
Баба Капа, уразумев, что помятый старик в неглиже, похожий на ее гладенького возлюбленного, как использованная салфетка на свежую, чуть было не отступила от собственного плана. Но, вспомнив тоскливые осенние вечера, одинокую пенсию и некопаный огород, всё-таки бросилась на любовный штурм бывшего.
— Что-то исхудал ты, Федот, после смерти кобры проклятой, царствие ей небесное! Одинокая жизнь никого не красит, — для начала сделала она комплимент.
— Капитолина? — разглядел, наконец, дед в пожилой почтальонше свою молодую любовь. — Что ты тут делаешь?
— Зашла скрасить твое голодное одиночество, — полезла старуха в сумку за приворотной курицей, но вдруг распахнулась дверь спальни и в кухню вползла лохматая Виолетта с размазанными глазами в просторной мужской майке на голое тело.
Баба Капа, открыв рот, поняла, что припозднилась с подкатом, и хитрая училка уже прибрала к подлым ручонкам дом, вдовца и его доходы.
Федот, узрев полуголую и полупьяную нимфу у себя дома, тоже удивленно распахнул рот, но быстро сообразил, как выпендриться перед бывшей, и приосанился.
— Воды, пожалуйста, — попросила Виола, без сил падая на табуретку.
— Конечно, дорогая! Сию секунду, — засуетился по кухне дед, натягивая повыше труселя.
— Ах, ты ж, тварь! — выразила бабка свое отношение к сложившейся ситуации. — Сначала Витьку у Аньки отбила, теперь за моего мужика взялась?!
— Я не твой! — испугался старик, расшифровав ночной свадебный кошмар. Год вдовства научил его прелестям холостой жизни. Он решительно не хотел терять свободу и снова жениться.
— А чей же? — стукнула по столу кулаком пожилая пикап-мастерша так, что сотряслась вся кухня и с училки свалилась лямка, продемонстрировав пенсионерам молодую упругую грудь, что взбесило старуху еще больше.
Она выхватила из сумки приворотную курицу и шлепнула ею по бесстыжей географичке. Виолетта завизжала и засверкала голыми ляжками вокруг стола, пока не врезалась в брюхо вытаращившегося из спальни на шум физрука.
В уме бабы Капы мгновенно родился новый эксклюзивный репортаж про училку и двух ее одновременных любовников. Но он оказался настолько пошлым, что деревенская журналистка покраснела и засунула обратно в сумку срочно вытащенный наблюдательный блокнот.
Еще немного пораскинув мозгами и курицей, баба Капа осознала собственную оплошность по отношению к бывшему и перестала шваркать жареной птицей все вокруг. Вероятно, Федот в адюльтере не замешан и лохматую тощую швабру привел домой его внук Данил.
— Дед, что здесь происходит? — вытаскивая из причёски географички румяный кусок птичьей грудки, набил ею рот физрук, обведя заспанными глазами разгромленную кухню.
— Я не знаю! — затравленно пискнул из-за холодильника дед. Училка в ужасе вскарабкалась физруку на шею.
— Я просто зашла Федота обедом угостить от всей души, — невинно оправдалась баба Капа.
— Ты зря отказываешься, дед. Курица очень вкусная, — стряхивая с себя отлупленную развалившейся тушкой Виолетту, отобрал у кота окорочок Данил. Тощий дворняга без боя не сдался и, воинственно урча, взлетел в воздух вместе с поднятой куриной ногой, — Кастет тоже заценил, — поделился с хвостатым физрук, когда тот отпал с половиной добычи обратно на пол.
— А вы это, стало быть, мутите? — решила наездом прикрыть свой конфуз бабуля, собирая с пола ошметки обеда и обличительно тыча пальцем в помятых учителей.
— Нет, — хотел отмазаться физрук, но географичка его перебила:
— Да, я с Данил Андреичем встречаюсь. Он настоящий мужчина, не то, что Витька, ваш сосед. Пойдем, дорогой, в спальню, — утащила она удивленного физрука подальше от неадекватной старухи.
— Я с вами! — высунулся из-за холодильника дед. Но географичка безжалостно захлопнула дверь перед его носом.
Бывшие возлюбленные остались наедине. Баба Капа с сожалением вывалила куриную расчлененку счастливому коту. Чавкая, Кастет взглянул на старуху с любовью. Ему надоели макароны с картонными сосисками, которыми в основном питались дед с внуком. Хоть бы добрая тетка осталась тут навсегда, благодарно урча, подумал он.
Старуха, присев на краешек табуретки со скромной миной, тоже думала, как осесть тут насовсем. Но ничего не придумала. Со страхом взирающий на нее жених вовсе не проявлял необходимых для свадьбы чувств. Он нервно кутал щуплую грудь в майку и размышлял, успеет ли шмыгнуть на выход, если проскочит под столом.
— А ты изменился, Федот, — потеряв надежду на любовное признание, ностальгически подперла щеку рукой старуха, — трусливый стал. Раньше похрабрее был, иначе не изменил бы мне с подругой подколодной, царствие ей небесное!
— Ты тоже изменилась, Капитолина, — потеряв надежду на спасение, осмелел старик, — злая стала, — благоразумно пропустив комментарии о внешности, сократил заготовленный монолог дед.
— Пойду я, пожалуй, — скрипнула коленями баба Капа, поднимаясь с табуретки, — верно говорят, в одну воду не войти дважды.
— Иди, Капитолина Матвеевна, иди с Богом, — обрадовался жених, не смея поверить в спасение от атаковавшего его старого счастья.
Наевшийся до отвала кот решительно выбрал между полуденным сном и нормальной кормежкой, шмыгнул вслед за старухой и потрусил по улице, ластясь между калошами кормилицы и норовя подставить ей подножку.
Федот исподтишка выглянул в окошко. Он, наконец, отошел от шока и разглядел со спины модные джинсы и нарядный халат возлюбленной, торчащий из-под куртки.
— Все-таки какая удивительная и смелая женщина! — восхищенно цокнул он.
А в спальне за стеной происходили другие разборки.
— Какого Колумба ты привез меня к себе? — шепотом упрекала физрука Виолетта, натягивая одежду.
— Я не знал твой точный адрес, — оправдался Данил, — и ты теперь моя девушка, сама сказала.
— А что я должна была сплетнице с блокнотом сообщить? Что я ночую у первого встречного мужика? И так распишет сейчас по селу новый роман, — с досадой выглянула из-за шторы вслед старухе географичка.
— Это часть моего плана. Тебе Витька нужен еще? Или со мной останешься? — завалился на кровать физрук, пригласительно хлопая по одеялу.
— Конечно, нужен! — вспомнила бывшего возлюбленного Виолетта. — Надеюсь, у нас с тобой ничего не было?
— Было, — признался Данил.
— Что было? — в ужасе попыталась заполнить пробел в памяти девушка.
— Я тебе волосы над тазиком держал, — с умилением улыбнулся мужчина.
Виолетта облегченно выдохнула:
— И как сплетня про нас с тобой поможет Виктора вернуть?
— Вот ты, Наумовна, вроде с высшим образованием, а в психологии мужиков полный аут, — обличил ее бывший боксер, — беглец твой узнает, что ты мгновенно замену ему нашла, заревнует и снова что-нибудь накосячит.
— Анька, дура, опять его простит, — безнадежно махнула рукой географичка.
— Думаешь, почему вы, бабы, кобелей да уродов всяких прощаете? Потому что не уверены в себе. Боитесь в одиночестве остаться. Типа хоть плохонький, да свой, — расшифровал поведение женщин опытный мачо, — но выход есть.
— Какой? — шмыгнула носом опечаленная Виолетта.
— Надо помочь Анне почувствовать себя эффектной и желанной.
— Как?
— Это я беру на себя. Пивом ты уже вчера проставилась. С тебя только стирка футболки. Ну, и можно еще вкусный ужин. Я жутко оголодал. Мой дед ни фига не умеет готовить, — поморщился, гладя урчащее брюхо, физрук.
***
Довольный Витька после сытного обеда курил на крылечке, когда будущая теща на велосипеде вторглась к нему во двор.
— Здравствуйте, Евгения Максимовна, — подскочил он, резво схватив метлу и замахав ею по чистому двору.
— Здравствуй, Виктор, а где Аня? — припарковала транспорт Евгения, разминая руками усталые после долгого пути стройные голени в обтягивающих лосинах.
— В огороде что-то садит, — указал он веником за дом.
— А ты почему не помогаешь? — красиво, но опасно нахмурилась теща.
— Уже бегу, — схватив лопату, пошагал он в огород, крича на ходу, — Аня, твоя мама приехала!
Евгения Максимовна выбор дочери не одобряла, но и не вмешивалась. Она считала, что каждый сам по жизни должен собрать заслуженные грабли. Ее сорокалетний, но гладкий лоб помнил шишки, набитые по жизненному пути, и благодарил судьбу за каждого из трех шалопутных мужей, приведших женщину к уму и достатку.
Пока мать с дочерью обнимались и секретничали, Витька показательно копал грядку и злился на эффектную тещу, по молодости годящуюся дочери в сестры, за испорченный сельхозработами выходной. Его раздражало, что стройная зеленоглазая Евгения Максимовна зарабатывает больше иных в поселке, держа за яйца собственную мини-птицефабрику и всех особей мужского пола, попавших в ее ареал.
Красивая командирша велела ему копать от забора до ужина и увела дочь в дом вместе с привезенным тортиком.
Витька через пятнадцать минут устал притворяться послушным и работящим, но теща периодически выглядывала из окна. Скрипнувшая калитка по уважительной причине позволила ему бросить лопату. Во двор вплыла баба Капа.
— Горбатишься, родимый, — позавидовала она халявной рабочей силе, которой у нее на грядках по-прежнему не наблюдалось, — а училка твоя уж с физруком мутит, — шепотом отомстила она соседу за свой некопаный огород, улыбаясь машущим из окна женщинам.
— Не моя она вовсе, — отперся парень, но схватил лопату и неистово завыворачивал комья земли, представляя, как закопал бы прелюбодейку, мгновенно променявшую его на другого. Хоть бы пострадала для приличия, овца, чтоб сохранить его мужское достоинство.
Евгения Максимовна оценила усердие зятя и позвала его со старухой пить чай. Баба Капа с радостью поковыляла на торт, а Витька, от ее новости потеряв весь аппетит, вышел на улицу.
К дому училки эффектно подкатил урчащий мотоцикл. В спрыгнувшей сзади девушке он узнал Виолетту, гордо отвернувшуюся в другую сторону. Из-за руля слез упитанный физрук и, по-хозяйски схватив за талию, присосался к губам географички. Влюбленная парочка, воркуя, скрылась в доме. Витька со психу пнул столб забора, увенчанный равнодушной скульптурой из Мурзика.
— Вот стерва! — пожаловался он сочувственно звенящему цепью Шарику, прыгая на одной уцелевшей ноге. — Говорила, любит. Стихи любовные читала. А сама!
Пес поднял заднюю лапу и журчанием отомстил столбу и училке за физическую и психологическую травму легкомысленного хозяина.
****
— Как я и обещал, сработало! Твой бывший рвет и мечет, — осторожно выглянул из-за шторки на улицу Данил в унисон с прищурившейся с подоконника сфинксихой.
— Андреич, ты ужасный нахал, целоваться мы не договаривались, — стукнула его по плечам смущенная Виолетта. О том, что поцелуй ей понравился, она, конечно же, промолчала.
— Завтра начну следующий этап нашего плана «А» по возвращению к тебе Витьки, — подмигнул физрук, — жду обещанный ужин, — разлегся он на диване, устало прикрыв глаза. Лысая кошка сразу свила уютное гнездо на его теплом животе.
Вскоре Виолетта пригласила гостя ужинать. На столе одиноко круглилась тарелка с бутербродами. На толстых розовых кругах «Докторской» белели сердечки, заботливо выдавленные из пачки майонеза в качестве благодарности.
— Чё так мало майонеза? — не оценил шедевр высокой кухни Данил, щедро выжимая белый соус на подростковую живопись географички. — И, вообще, где ужин? Эту сухомятку я и дома мог сварганить. Я поехал к деду, короче, хоть пива по пути куплю, — прошамкал он с набитым ртом.
— Стой! Не пущу! Еще не хватало, чтоб соседи подумали, что и ты меня бросил! — трагично распахнула руки Виолетта. — У меня есть бутылка вина. На черный день берегла.
— Судя по пустому столу, он уже наступил, — мрачно констатировал физрук-очевидность. Виолетта согласно вынула из бельевого шкафа бутылку, бережно завернутую в белоснежные кружевные трусы. Данил повертел вино и одобрительно цокнул.
— Сейчас будем готовить из него итальяно-испано-молдаванское блюдо, — разглядел этикетку гость, — под названием… впрочем, название придумаем позже. Картошка есть?
Географичка быстренько начистила пожухлые корнеплоды, найденные под раковиной. Ей стало любопытно попробовать экзотическое межнациональное блюдо из красного вина.
— Мясо какое-нибудь есть? И лук? И морковь? — заказал Данил.
Виолетта порылась в морозилке, откопала из-подо льда синюшные окорочка, оставшиеся, вероятно, от прошлой учительницы. В смысле, не лично от математички, а от курицы, забытой при переезде на новое место жительства, объяснила хозяйка повару.
Физрук скрестил птичьи ляжки в кипящей на медленном огне кастрюльке и прикрыл крышкой. Сфинксиха Беатриса залезла на табурет лысым задом и любопытно принюхалась к незнакомым запахам вареной мясной еды. Полетевшая вдогонку за картофелем и морковкой луковица, спасенная из многонедельного холодильного заточения, придала кухонной атмосфере особый уют.
— А когда вино следует добавлять? — после каждого ингредиента вопрошала учительница.
— Еще рано, не торопись, Наумовна, — всякий раз тормозил ее Данил.
Вскоре физрук довольно выключил плиту и нашлепал аппетитное варево в глубокие тарелки. Не обделил он и тощую Беатрису, путающуюся под ногами с назойливой просьбой отведать кулинарный шедевр.
— Вот теперь и вино можно добавлять, — налил он бордовый напиток в бокалы и произнес тост, — за высокую кухню!
— Но это же просто тушеная картошка с курицей, — разочарованно сморщилась Виолетта.
— О! Классное название придумала, молодец, Наумовна! — глотнув вина, зачавкал едой Данил.
Беатриса на полу согласно подняла крысиный хвост, старательно уписывая межнациональный деликатес. Сухомятка ей тоже порядком поднадоела. Анорексичный желудок благодарно принял мягкую вареную еду. Глядя на нее, попробовала варево и брезгливая хозяйка.
— Непонятно, из чего и почему, но получилось даже вкусно, — удивленно распахнула длинные ресницы она.
— Не вышло у меня заклеить Федота. На старом счастье, видно, новое не построишь, — досадливо вздохнула баба Капа, попивая чай с тортом, Анькой и Евгенией Максимовной.
— Не сработала, значит, моя приворотная курица, — с сочувствием улыбнулась повариха.
— Курица как раз очень даже сработала. Благодаря ей, вместо плешивого старикашки, я завела себе симпатичного молодого брюнета,— по секрету призналась старуха, выглядывая в окно на кошачий вой, — красивого, но ревнивого.
Пока сфинксиха дома выбирала из миски острой мордой куски получше, Мурзик нервно познакомился с будущим конкурентом за ее ласку. Кастет смело пришел встречать полюбившуюся хозяйку из гостей, вопреки заслону из рвущегося с цепи Шарика.
Черный кот важно прогарцевал мимо лающего пса и уселся на чужом крыльце рядом со знакомыми бабкиными калошами, что возмутило Мурзавчика до самых печенок. Он пронзительно взвыл и воинственно вздыбил шерсть, но незваный гость и ухом не повел, верно охраняя родную обувь. Лишь когда орущий неприятель приблизился в упор, Кастет ловко вдарил ему лапой по ушам, и кошаки покатились по двору мяргающим кубарем.
Выбежавшая Анька плеснула в кошачье торнадо ковш холодной воды, и взмокшие драчуны распались надвое, рассредоточившись по участку в противоположные стороны.
— Какой грозный хахаль у тебя, Капитолина Матвеевна, — рассмеялась Евгения, садясь на велосипед и взирая на нахохлившегося в клумбе Кастета, умывающего прилизанный бок.
— Пойдем домой, вояка, — пошаркала калошами на выход бабуля. Ее привороженный сытной едой защитник побежал вслед за ней.
Майское солнце толком не греет, но будит рано. Аньку пощекотал за нос нежный рассветный лучик, и она недовольно открыла глаза новому дню. У дрыхнущего лицом в подушку Витьки несколько выходных подряд, а ей в столовую с утра топать.
– Мурзавчик, люди и в праздники кушать хотят, – объяснила она ранний подъем зевающему во всю пасть коту, тут же поддержавшему право народа на еду выжидательным заседанием возле миски.
Накормив кошачьего демократа, Анька собрала кости от ужина и понесла их скучающему у пустой плошки Шарику. Выскочив на крыльцо, девушка обомлела. На дорожке возле входа за ночь расцвел букет чудесных нарциссов в трехлитровой банке.
– Шаропуз, что это? Откуда цветы? – устроила она допрос широко улыбающемуся псу, но хвостатый тявкнул, что всю ночь прогулял с Булькой по деревне, никого не видел и честно заработал свой завтрак.
Анька бережно взяла душистую банку и внесла в дом, водрузив на краешек стола. Желто-белые мини-солнышки сразу украсили кухню и настроение девушки.
– Какой Витька молодец! – шепнула она коту. – Наконец-то учится красиво ухаживать!
Мурзик запрыгнул на табурет, с подозрением принюхиваясь, сунул нос в букет, и на скатерть выпала крошечная открытка: “Милая Анна! Ты прелестней, чем эти весенние цветы. Хорошего дня и настроения! Твой верный поклонник.”
Анька плюхнулась на диван, нервно перебирая складки на ночнушке и талии. Разглядев в зелени первую майскую муху, пушистый депутат вдруг решил предать гласности пикантное событие и со всей дури вдарил по букету когтистой лапой. Банка зазвенела по полу, разбившись о Витькин сладкий сон.
– Дайте поспать рабочему человеку! Имейте совесть! – обличительно высунулся он из спальни и заспанно уперся в нарциссы.
Анька быстренько принесла тряпку, веник и мусорное ведро.
– Я сейчас все уберу. Не ходи босиком, стекла, – предупредила она, смахивая разбитую банку в совок и между делом пряча в кулак записку, – я скоро уйду на работу, а ты крышу у собачьей будки сегодня, пожалуйста, перестели. Прохудилась совсем. Дожди пойдут, вымокнет Шаропуз.
– На работе работай, дома работай, – состряпал Витька недовольную физиономию, – давай я летом все сделаю. Или лучше ближе к зиме.
Анька, прищурившись, взглянула на него и, растерянно ойкнув, выронила из кулака записку.
– Что это? – с подозрением снова выглянул из спальни парень.
– Вот букет с открыткой кто-то подарил, у крыльца нашла, – с нежностью собирая цветы, загадочно улыбнулась девушка.
Витька схватил записку, прочитал и сурово нахмурился. Он хотел наорать на вертихвостку, но вспомнил свои недавние косяки и недовольно засопел.
– Чертов Шарик! Не охраняет ночью дом ни фига! Хоть вынеси все, хоть внеси! Шляется по сучкам! Крышу новую ему еще стели! Обойдется! – выместил косячник обиду на неизвестного поклонника критикой известного пса.
– Хорошо, как знаешь, – к его удивлению, легко согласилась девушка, воткнув нарциссы в вазу и убрав ее подальше от Мурзика, вступившего с летающей по дому мухой в ворчливые дебаты.
Затем невеста Витьки достала из шкафа милое платье с рюшами и зачесала волосы наверх, соорудив вместо обычного хвостика подозрительно игривую прическу. Туфельки на каблучке дополнили хлопающий накрашенными ресницами образ.
– Крепче обнимай, май, май, май,
К сердцу прижимай, май, май, май, май.
Чаще понимай, май, май, май,
И в моей душе наступит май, май, май, – подкрашивая губы, на манер Кристины Орбакайте запела Анька, и Витька не выдержал.
– Что, говоришь, по хозяйству надо сделать? Будку починить? К вечеру сделаю, – пообещал он.
– И пропылесось, – схватив сумочку, упорхнула непривычно цветущая духами и звенящая серьгами Анька на работу.
Сколько дел может наворотить один таинственный букет в женском организме! Работницы центральной столовой, шушукаясь, обсудили перемену в молодой поварихе. Глаза блестят, голосок звенит, спина выпрямилась, грудь сексуально рвет белую спецодежду.
– Ну, Анютка, ты капец! – телефонным звонком прервала обеденный перерыв девушки возмущенная баба Капа. Прослушка подростков в магазине пополняла словарь любопытной старухи ежедневно. – Почему я последняя узнаю о диковинном поклоннике? Он, конечно, как и Витька твой, стопудово, балбес!
– Почему сразу балбес? Может, он хороший, – заступилась за кавалера-невидимку молодая соседка.
– Порядочный человек не станет дарить бесполезных букетов, – категорично обличила неведомого пикапера бабка.
– А что же он подарит, по-вашему? – для приличия спросила витающая в нарциссовых облаках Анька, жуя огуречный салат и нерешительно взирая на котлету.
– Что-то, действительно, нужное настоящей женщине. Например, машину наколотых и сложенных в сарай дров, – опустила ее на землю старуха, положила трубку и потопала узнать мнение о фривольном подарке у стучащего в соседнем дворе Витьки.
Прошаркав в распахнутую калитку мимо резвящегося на свободе пса, баба Капа с жалостью уставилась в ремонтирующего собачий домик соседа.
— Здорово, Вить! А Шаропузу-то кто рога наставил, раз он крышу на будке ими проткнул? Поди Булька для Тузика хвост своротила? — тонким намеком начала старуха интервью.
Вспотевший на солнцепеке Витька вступать в прения о личной жизни Шарика не соизволил, лишь что-то хмуро буркнул в ответ.
— Эдак, глядишь, и в твоем доме скоро придется крышу менять, — сочувственно скрестила на груди руки отпетая журналюга, вызывая оппонента на душевный разговор.
— Что вы имеете ввиду? — как в ледяную воду, осторожно вступил в нежеланный диалог Витька.
— А что тут еще можно иметь ввиду, когда все на виду? — завуалировала свое видение ситуации с букетом бабка, но не выдержала, и добавила:
— Был ты, Вить, просто балбес, а теперь балбес рогатый! — как Нобелевскую премию, вручила парню почетное звание она.
Витька побелел, выбросил топор и забежал в дом. Потом выскочил с букетом в руке и сунул его бабе Капе в лицо.
— Вы знаете, кто это сделал? — гневно прошипел он.
— Конечно, — испуганно крестясь, отступила от плана интервью старуха, — Бог создал все неживое и живое, в том числе и нарциссы.
Витька плюнул, яростно выбросил цветы в мусор и снова схватил топор. Баба Капа, взглянув в бешеные глаза соседа, внезапно потеряла интерес к его мнению по поводу таинственного подарка и резво поплыла из двора наружу, для скорости подгребая калошами. Вероятно, дух Достоевского подсказал старухе держаться от парней с топором подальше.
Как назло, Анька задержалась на работе. Завхозиха тетя Люба внезапно отыскала на складе утерянный и списанный под Новый год ящик шампанского. Столовские девчонки радостно остались отметить чудесную находку. Не отпустили домой и лучшую повариху.
Веселое, как и подруги, расположение духа на шипучих волнах в кои-то веки понесло девушку в боулинг, где шары очень похожи на горохи с ее очаровательного платья, сказало шампанское в хозяине заведения Руслане Мартыновиче, чем добавило Аньке игривого настроения для пятого страйка подряд.
Витька ревниво листал фотки, выкладываемые невестой в соцсетях с надписью «Загул», «Спонтанный девичник» и «Катаем шары». Она веселится, а он дома сидит, как идиот! Ну, уж нет!
Парень хлопнул полторашку крепкого пива, вышел в вечереющий двор и сквозь забор разглядел уезжающего на мотоцикле в ночь физрука. В окнах бабы Капы зияла чернота. Спит старая карга, подумал Витька и решил рискнуть, снова подкатив к училке, пока никто не видит.
Ловелас вытащил из мусорки помятый букет и тихонечко проскочил по сумеркам к дому географички.
— Виолетта! — шепнул он в приоткрытое светящееся окно. — Я вернулся!
Шторка дернулась и лысая кошка презрительно прищурилась в майский вечер, шипением сообщив хозяйке, что к ней пожаловал незванный гость.
Географичка неторопливо вышла на крыльцо.
– Чем обязана столь позднему визиту? – высокопарно сложила на груди руки она.
– Хотел порадовать соседку прекрасными цветами, – придумал пикапер, протягивая училке уставший за день пучок, в котором Виолетта узнала один из пунктов плана “А” по возвращению Витьки.
Учительница приняла Анькины нарциссы и выбросила в мусорное ведро рядом с крыльцом.
– Спасибо. Это все? – гордо подняла она подбородок.
– Дорогая, я не могу забыть тебя. Прости меня! Нам с тобой было так хорошо вместе, – страстно прошептал поклонник, целуя ее пальцы, запястья и поднимаясь все выше, нежно привлекая ее к себе.
Виолетту пробрала знакомая приятная дрожь. Она вспомнила трепетное начало их романа и почти растаяла, но красавчик продолжил:
– Давай будем встречаться тайно, чтоб твой Данил да моя Анька не узнали.
– Что? – как от кнута, дернулась географичка, отбирая у него руки. – Ты хочешь меня со своей невестой совмещать? Запасной причал нашел?
Витька понял, что ляпнул лишнего и училка сейчас отошьет его навсегда.
– Виола, не бросай меня! Это из-за чертова физрука? Пропади он вместе с драндулетом! Вечно пытается женщин у меня отбить, – услышал он возвращающийся по темной улице урчащий звук, – вот и Аньку в детстве увести хотел. Только ничего не вышло! И сейчас не выйдет!
Фара въехавшего во двор мотоцикла ослепила парочку, и от злобного отчаяния Витька показательно засосал Виолетту в губы, по-хозяйски схватив ее. Физрук заглушил мотор, уперев яркий луч в прелюбодеев.
Дискредитировать географичку перед новым хахалем Витьке, кажется, удалось. На лице выступившего из мрака на свет Данила сквозило плохо скрытое разочарование, чему обрадовался колошмаченный слабыми училкиными кулаками Витька. Но тут из темноты вдруг вышла его невеста, с каменным лицом взирая на целующегося с кем попало жениха. Физрук по-своему сориентировался в ситуации, сцапал Аньку, только что подвезенную по пути до дома, и тоже поцеловал.
Возмущенная новым обманом изменника Анька от обиды и неожиданности ответила физруку взаимностью и теперь яростно целовалась с поклонником детства, на виду у ошалевше расцепившихся Витьки и Виолетты.
– Та-ак! Что-то я не поняла, кто кому с кем теперь у вас, вообще, изменяет? – высунулась из темноты баба Капа с блокнотом, выпорхнувшая в белой ночнушке на свет, как гигантский ситцевый мотылек.
– Анька, шалашовка, изменяет мне с физруком! – ревниво пожаловался соседке Витька.
– Ты первый начал, – оправдалась повариха, еле переводя дух от показательного адюльтера.
– Данил, какого Джеймса Кука ты целуешься с Анькой? Мы договаривались только на цветы! – к собственному удивлению возмутилась географичка.
– Ты же вернула проходимца своего? План “А” сработал. Я теперь свободный человек. С кем хочу, с тем и целуюсь, – притянул физрук за плечи Аньку.
– Я запуталась совсем, – опустила наблюдательный блокнот старуха, – но одно ясно: Анькин тайный поклонник с букетом – это Данил. Хотя теперь уже не тайный, – записала она.
– Ах, ты козел рогатый! – крикнул Витька то ли о себе, то ли о физруке. Крайняя степень негодования придала ему храбрости, и он бросился на соперника с кулаками.
– Переходим к плану “Б” – начистить тыкву, – применил хитрый приемчик бывший боксер, и выпивший строитель, упал, споткнувшись о собственные ноги, но резво вскочил и снова бросился на штурм физрука.
Баба Капа радостно застрочила спортивный репортаж, наконец, дождавшись желанного треша на деревенском ринге. Немного повозив Витьку в пыли, Данил устал и захотел пива, за которым ездил в магазин.
– Слушай, Витяй, выпить хочешь? – придержал он за шкирку машущего кулаками соперника. Строитель уже выбился из сил, и предложение оказалось весьма кстати.
– Хочу, конечно, – ответила за него баба Капа, вытаскивая из кармана ночнушки раскладной стаканчик.
– Хорошо, давай поговорим, кому какая телка достанется, – согласился задохнувшийся Витька, отряхивая штаны.
– Еще чего! – прилетел откуда-то из темноты старый чемодан. Ударившись об землю, крышка распахнулась и в траву выпали разноцветные семейки. Пропустив поединок, Анька сбегала домой, собрала вещи изменника и принесла к новой пассии.
– Ань, ты чего? Я еще не решил, с кем остаюсь, – испугался кардинальных перемен Витька.
– Зато я все решила! С меня хватит вранья твоего. Остаюсь с Данилом, в детстве у нас любовь не вышла, так, может, сейчас сложится, – вопросительно взглянула она на физрука.
Данил развел руками в сторону Виолетты и согласно покатил мотоцикл в соседний двор. Анька деловито потопала следом.
Географичка у крыльца, молча, сжала кулаки. Невидимые в темноте слезы застлали фигуру уходящего к поварихе физрука.
– Дорогая, я теперь опять полностью твой, – встрял в ее сожаления Витька, таща в дом чемодан. Со психу Виолетта хотела выгнать его, но не стала добавлять и так в фееричную ночь добавочных искр.
– Ну, дела! Телеканал “Домашний” отдыхает! Даже “Санта Барбара” курит дрожащими руками! – довольно уставившись в нервно курящего Витьку, восхитилась баба Капа. – Одного я не смекаю, почему Данил сразу побежал за прошлой любовью, а его дед за мной нет? По красоте и шарму-то вроде мы с Анюткой почти одинаковые. Ужели возможно построить новое счастье на старом? – рисуя в блокноте корявые цветочки, с задумчивой улыбкой вздохнула она.
Автор: Елена Иваненко
