— Здравствуйте, Людмила Александровна, — скажу я. — Мне нужна помощь. Моя дочь — ей 10 месяцев — перенесла гнойный менингит. Осложнение — полная глухота. Я собираю документы для комиссии по инвалидности. Нужно пройти диспансеризацию.
— Ну, записывайтесь через систему и проходите, — скажет мне заведующая. — В чем проблема?
— Проблема во времени. Его нет. Много врачей, много анализов, ЭКГ, все в разные дни, в разных филиалах. Если проходить в общем порядке, то диспансеризация займет пару недель. А у меня нет пары недель. Мне срочно нужно делать дочке операцию. Дело в том, что улитка в ухе может закостенеть, и нужно успеть поставить импланты до того, как это случится. И тогда мой глухой ребенок будет жить полноценной жизнью.
Я дома репетировала этот текст, произносила его с холодной отстраненностью.
Ну, пошла…
— Здравствуйте, Людмила Александровна… — голос предательски дрожит. — Мне нужна помощь….Моя дочь — ей 10 месяцев — перенесла гнойный менингит… Осложнение — полная глухота…
Слезы катятся по щекам, безобразно морщится лицо. Все репетиции — коту под хвост.
— Успокойтесь, — говорит заведующая и идет прикрыть дверь кабинета, в которую кто-то постоянно норовит заглянуть. — Чем можно помочь?
— Диспансеризация, — с трудом выговариваю я и погружаюсь в глухие рыдания.
— Давайте, мамочка, успокаивайтесь. Это жизнь. Нельзя сдаваться. Я помогу вам всем, чем могу. Завтра сможете придти ко мне прямо с утра? Собрать все анализы и придти с малышкой? Я возьму вас за руку и проведу по всем врачам…
— Я не записана, — бормочу я.
— Понятно, что не записаны. По записи будет очень долго…
Она сама проговорила мой текст. Она все знает. Я вытираю слёзы.
— Спасибо Вам.
— Все. Успокаивайтесь. Вы нужны дочери. Завтра жду вас в 9. Вот направления на анализы.
Я вспоминаю, что в моем кармане лежат деньги. Это взятка.
Наша страна борется с коррупцией. Нельзя брать и нельзя давать взятки. Это правильно.
«Если каждый начнет с себя и будет осознанно делать выбор не кормить коррупционеров, то мы сможем победить коррупцию, » — думала я. И вдохновенно много лет следовала этому правилу.
А потом у меня заболела дочь. И я готова была дать все взятки мира, чтобы врачи отнеслись к ней с большим вниманием, чтобы не случилось халатности, чтобы заметили что-то, что важно для постановки диагноза, чтобы время до закостеневания улитки не было упущено.
Потому что законы про борьбу с коррупцией пишут люди со здоровыми детьми.
Когда становится страшно за жизнь ребенка, нормативные формулировки бледнеют в тумане реальности, и становится очевидно, что вылечить ребенка от смертельной болезни и остаться законопослушным гражданином в нашей стране пока невозможно…
— Спасибо Вам, Людмила Александровна, — говорю я и пытаюсь переложить деньги из своего кармана в её.
Мне очень надо пройти диспансеризацию за один день, и очень надо, чтобы завтра не выяснилось, что она — на конференции, на встрече или принимает во вторую смену.
— Уберите деньги, — хмуро говорит Людмила Александровна. — За кого вы меня принимаете?
Она и правда обиделась. А я не хочу ее обидеть. Она мне нужна.
— Но вот хоть конфеты возьмите!
— Мамочка, не плодите коррупцию. Я делаю свою работу. И мне за нее платят. А деньги вам на лечение дочери ооочень пригодятся. До завтра!
Я, слегка растерянная, выхожу в коридор. Какая хорошая, порядочная женщина. Надо же…
Я представляла себе все иначе. Я пришла, вся по Земфире, «алло, я девочка-скандал, девочка-воздух…»
Я готова к борьбе с равнодушием и бюрократией.
А тут — человечный человек, а не должностное лицо, и он сам готов помочь…
В 9 утра следующего дня я с дочкой стою под ее дверью. Я не боюсь ее, и не жду плохого.
Она выходит из кабинета, улыбается моей дочери, говорит мне приветливо:
— Пойдемте!
Мы идем по коридору.
С разных сторон к заведующей бросаются люди со своими вопросами. Она мгновенно переключается, отвечает точно и по существу, всех помнит, со всеми любезна.
— А направление Петрову в Филатовскую, ЛюдмтлАлександровна?
— Подписано, в регистратуре.
— А документы для комиссии?
— Я заверила, в приемной возьмите, поставьте печать…
— А у Королева аллергия опять…
— Пусть ко мне завтра запишутся, я во вторую смену принимаю…
— Там пришли из Департамента…
— Скажи, я сейчас подойду…
И все это разные люди, разные вопросы…
Какая сложная работа — заведовать. Интересно, просто врачом быть проще?
Людмила Александровна помогла нам пройти диспансеризацию за один день. Без денег, конфет и спасиб.
Я рассказала о ней мужу.
— И это обычная поликлиника! Наверняка она копейки получает за эту напряженную и ответственную работу.
— Такие, как она, настоящие, не за деньги работают. За чистую совесть…
В силу необходимости, мы периодически с дочкой еще появлялись в поликлинике.
Например, ходили на прием к неврологу (это обязательно после менингита) или делали нейросонограмму (чтобы понять, не навредила ли болезнь сосудам мозга, и можно ли делать операцию).
Каждый раз Людмила Александровна, встречая нас в коридоре, спрашивала, как дела, как Катюня. Она помнит нашу историю.
Хотя такие истории — это ее работа, и их у нее миллион.
А просто она работает…по призванию. И получает зарплату чистой совестью. И улыбками выздровевших при её участии детей…
Сегодня я купила букет из желтых роз. И пришла к ней без повода. Она как всегда занята, летит по коридору, за ней свита просителей.
Я присоединяюсь к свите.
Она меня замечает.
— Что-то случилось? — спрашивает. — Как дочка?
— Дочка отлично. Готовимся к операции…
— Дай Бог…
— Да… Людмила Александровна, я хочу подарить вам этот букет. Просто так. Это мое крохотное спасибо, которое просто создаст вам солнечное настроение…
— Ну вот, придумала! Неугомонная, — говорит Людмила Александровна и…улыбается. Первый раз вижу ее улыбку — обычно она сосредоточена.
— Возьмите. Это же просто цветы. Желтые розы. Вестники разлуки. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. По такому поводу!
— Это точно, — смеется заведующая, и, смущаясь, берет букет.
— ЛюдмилСанна, на совещание, срочно, вас ждут!!! — кричит ей медсестра, и Людмила Александровна мгновенно становится серьезной и спешит в кабинет…
На ее кабинете, кстати, висит табличка. Там написано, что она — врач высшей категории.
Я не знаю, что это значит в медицинской иерархии, но по человеческим меркам это чистая правда.
Она — Человек высшей категории.
Таких, как она, единицы. Но сам факт их существования дает нашей погрязшей в коррупции стране шанс, что туман рассеется. Просто надо начать с себя…
Я иду домой, к дочке. Впереди операция. Реабилитация. Возвращение к нормальной жизни.
Внутри меня играет Земфира…
«Кто мне сказал:
«Не получится»?
Если мне хочется —
сбудется!»
Ольга Савельева
