В магазине справа от продавщицы на коричневом подносе стоял огромный черный полупрозрачный куб мармелада. Тетка в белом чепчике здоровенным ножом отрезала от сладкого кирпича тонкие пласты, заворачивала их в коричневый картон и взвешивала. За теткой висела и медленно крутилась липкая бумага – ловушка для мух.
Слева от продавщицы стояли два стеклянных тубуса с соками, в одном был яблочный, а в другом – томатный. Тут же стояла плошка с солью и стаканчик с водой, где эту ложечку можно было ополоснуть.
Мы с Пашкой пришли не за соком и не за мармеладом. Мы пришли за вафлями. На выходе из подъезда мы нашли десятик, а еще копейка завалялась у нас с давних пор, и лежала невостребованная, потому что алкаши сперли граненый стакан из автомата газированной воды.
Четыре квадратных вафли «Артек» стоили 11 копеек, а такие же, но прямоугольные – 22 копейки – почти как булка хлеба. На развес, конечно, получалось дешевле, но на вес не всегда было название, и можно было крупно пролететь, купив вафли с жутким лимонным вкусом. Фу… Еще были корзиночки с повидлом, безешным кремом и желтым желейным ромбиком сверху, а также трубочки со взбитым маслом, но на них денег не хватало. Мы купили «Артек».
Вафли надо было есть правильно. Сначала необходимо было поддеть и аккуратно снять верхний сухой слой вафли. Затем с нижнего слоя зубами соскрести крем с отпечатавшимися на нем квадратиками. После с хрустом слопать заранее снятый вафельный листок. И, только закончив, уже без особых церемоний срубать все, что осталось.
Впрочем, процесс выскабливания-выгрызания зубами касался далеко не только вафель.
Не знаю, как у вас, а у нас в детстве в Сибири бананов не было. Точнее, за все время мама приносила домой небольшие связки непонятных зелёных загибулин раза три.
Сказать, что они были неспелыми — не сказать ничего. Они были твёрдыми, как столешница. Мама прятала их в платьяной шкаф, чтобы они «дозрели», а мы время от времени пытались отломить хвостик, надорвать толстую шкуру и даже надкусить. Бананы противно вязали рот и мы не могли понять, в чем их прелесть.
Потом, когда кожица темнела, обнаруживалось, что под ней прячется сладкая крахмальная масса. Мы съедали ее всю, а потом ещё выгрызали зубами шкурку до полупрозрачности.
Впрочем, с мандариновой кожурой мы поступали также. Цитрусовые у нас появлялись на Новый Год. Апельсины в красных плетеных сетках с наклейкой-ромбиком на боку. На лейбочке было написано «Maroc» и я удивлялся, что они не знают, как правильно зовут нашего Деда Мороза. У мандаринов после брызгательной очистки и моментального поглощения сочной мякоти, в руках некоторое время грустно крутилась оранжевая кожура, а затем и она выгрызалась изнутри до полупрозрачного состояния. Некоторые от жадности пытались разгрызать и вынутые ранее косточки, но те горчили и радости не приносили…
А ещё был непонятный фрукт ананас. Мама очень радовалась, когда его удавалось достать. Папа как умел его чистил и выяснялось, что плод ароматный, сладкий, но волокнистый, застревающий в зубах, с твёрдыми картонными вкраплениями шкурки. На третьем кусочке он разъедал язык, губы и, по-моему, даже щеки и я решил, что малина будет поинтереснее...
Автор: Автор: Виталий
