По широкой улице неторопливо шёл дедушка. В шляпе, старом плаще и сандалиях. В руках — сетка, какие сейчас раритетом называют.
Впереди него неслись две маленьких собачки. А крупный пёс шёл с хозяином шаг в шаг. Или вдруг подходил и тыкался мордой ему в руку. Старичок его гладил, тот вилял хвостиком. Просто идиллия!
— Смотри-ка, любит его как! Ну, Иваныч, добрая душа, это ж надо в восемьдесят шесть лет собаку с улицы подобрать! Своих две. Козы. Куры. И ведь со всем справляется. А пёс-то этот какой золотой! Я бы знала, что он такой, сама бы себе забрала, когда непутёвый брат Жанны его из дома-то выгнал, — разговаривали две бабушки, идущие впереди меня.
Догнала их. Разговорились. И я услышала историю очередного предательства и вселенского благородства в одном флаконе.
Жила на этой самой улице женщина. Звали её Жанна. Ей меньше шестидесяти лет было. Шустрая, любительница здорового образа жизни. Зимой — на лыжах, летом — на речку. С хозяйством одна управлялась, с мужем давно развелась, а вот детей не было.
Зато было две собачки. Первый — пёс по кличке Милаш, которого та самая Жанна зимой в сугробе нашла. И отогрела. А вторая — йоркширский терьер Вафелька. Ту ей подруга подарила, когда её собственная собака щенят родила.
Жанна собак обожала. А они — её. Так и жили в полной идиллии, пока женщина, — здоровая, полная сил, — неожиданно не занемогла. То да сё, хуже ей становилось. Вызвала троюродного брата Севу. Тот её моложе был на пятнадцать лет. И наказала ему — если что, собачек её беречь, любить, а она ему дом отпишет. Сева клятвенно пообещал, мол, животных будет любить как собственных детей. Жанны не стало. А однажды местные жители услышали вопли. Кричал мужчина.
— Убирайся отсюда! Нет у тебя больше дома! Иди живи на улице! Шерсть есть, не пропадёшь!
Сева, который ещё недавно клялся любить собак сестры, выталкивал со двора Милаша.
Бедный пёс не мог понять, за что его гонят — ластился, вилял хвостиком, пробовал лизнуть руку, падал на спину, подставляя пузико. Но получал только очередную оплеуху. Заливалась горестным лаем сидящая на руках у Севы Вафелька, вырывалась, просилась к другу.
Люди, оказавшиеся в тот момент неподалёку, потрясённо молчали, не понимая, что происходит. Неожиданно вперёд вышел старенький дед Иваныч.
— Извините, уважаемый, а эта собачка тут живёт! Добрейшей души пёс, Вы его в дом-то пустите! — обратился он к Севе.
— Слышь, дед, топай отсюда! И остальным скажи! Чего вылупились? Дом теперь мой. Точнее, уже не мой, я его продал. Завтра новые хозяева заедут, — ответил Сева.
— А, простите, как же собачки? — старичок поглаживал Милаша.
— А что собачки? Возьму. Вот эту, йорка. У меня жена такую давно хотела, да дорогие больно! А тут прям моя Галка на седьмом небе будет! Денег за дом привезу да собаку! — разулыбался Сева.
— Подождите! Но как же?.. Их же двое, это же... Нельзя же так! Милаша-то тоже возьмите! — старичок пробовал уговаривать Севу.
— Ага, разбежался. Была бы породистая собака — забрал бы, не вопрос, а дворняжка нам куда? Гулять и позориться? Нет уж, я вон эту своей Галке отвезу, — Сева попробовал погладить Вафельку, которую крепко держал на руках, но та в ответ стала вырываться ещё сильнее.
— Уважаемый! Вы сейчас о чём? Собачки все хорошие! У меня дома две простые собаки живут, умные. Не надо их разграничивать по породам! Вы ерунду какую-то говорите! Вы неправы! — возмущался дедушка.
— Слышь, старый, а ты мне реально надоел! Иди свои речи в другом месте толкай! Ну! Уходите отсюда все, — и Сева, развернувшись, ушёл в дом.
— Пойдём, Милаш, я тебя покормлю, — старичок пробовал увести собаку.
Но тот не уходил — хотелось вернуться в родной дом, где была Вафелька, любимый диван, вещи хозяйки. Их же охранять надо! Она придёт — а Милаша нет. Он будет ждать!
На следующий день Сева, загрузив машину понравившимися вещами сестры, уезжал вместе с йорком. Милаш сколько мог бежал следом. А потом устал...
Вернулся через день к дому. Лаял, просился снова внутрь. Теперь его выгоняли уже новые владельцы — им не нужна была собака. Только Милаш никак не мог понять, что случилось, где его хозяйка...
Спустя две недели его, голодного и грязного, нашёл на улице тот самый дед Иваныч. Он на это время к дочке уезжал. И думал, что брат Жанны одумался и забрал двух собак. А оно вон как вышло...
Милаш, скрючившись, сидел невдалеке от местного маленького магазина. Ни на кого не реагируя. Рядом валялись кусочки еды — собаку немного подкармливали, но он не ел. Иваныч остановился рядом:
— Ишь, горемыка. Сидит всё. Так и сгинет. Кому он нужен? Старый да больной, — покачала головой проходившая мимо сельчанка Катя.
И дед Иваныч словно очнулся после этих слов. Сбегал домой, вернулся с поводком и ошейником. Надел на Милаша и сказал:
— Пошли-ка ты домой, милый. У меня теперь жить будешь. Да ты не грусти, проживём как-нибудь! Не так всё вышло, как тебе хотелось. Но не пропадать же теперь... У меня ведь тоже диванчик есть, как и у хозяйки твоей Жанны, вечная ей память, хорошая женщина была. Не то, что этот паразит, Севка. Пойдём, милок.
И пёс пошёл с дедушкой. Вначале все Иваныча поучать пробовали, мол, самому скоро девяносто лет, куда третью собаку берёшь? В уме ли ты? А он на это отчеканил:
— А вы в уме, уважаемые? Один собаку выгнал, другие мимо шли. Что ж вы его не приютили? Много ли надо собаке-то? Еду тёпленькую да постель. Да доброту. Что ж вы его на улице-то тоже оставили? А мне про года мои не напоминайте даже! У меня в роду все долгожители! Отец до ста трёх лет дожил. И я проживу столько же!
И живёт теперь этот дедулечка с тремя собаками.
И тот пёс, который не его был, обожает нового хозяина просто! Дед в саду возится — Милаш с ним. В магазин пойдёт — он следом. Спит у ног. Или если замёрзнет, рядом у бока примостится. Иваныч разрешает. Он своих четвероногих любовью воспитывает!
Когда я попросила разрешения его сфотографировать с собачкой, дедушка ответил:
— Милаша вон снимай! А меня не надо, я ж не фотомодель! И людям там скажи, чтобы мимо-то животных не проходили. Безгрешные же души. Куда они без нас? Пропадут. Я раньше, когда мальчонкой был, скромно жили, да что там, бедно даже. Но собаки и кошки были всегда! Без них стены пустые! Они ж — душа дома. Ещё бабушка моя говорила, что животные плохое от дома отгоняют, хорошее притягивают. И любое существо не просто так нам в пути попадается. Это счастье в дом просится!
А Милаш счастливо грелся на солнышке. Он теперь любим и в безопасности. Об этом позаботился дед Иваныч!
Автор: Татьяна Пахоменко
