Над стариком с палкой и его уродливой псиной во дворе посмеивались. Почему? Пес выглядел специфически. Слишком большая голова для коротковатого туловища, кривые лапы, передние так вообще, словно вывернуты внутрь.
Представили? Добавьте холодный цепкий взгляд исподлобья и пару клыков торчащих из пасти.
Страшилище прозвали Крокодилом. А у его хозяина было самое подходящее имя Геннадий.
Крокодил и Гена: прозвище к парочке прилипло давно.
Дед, хоть и бедствовал старался поддерживать вид: пальто почищенное, брюки выстиранные. При этом видавшие едва ли не походы Суворова древние ботинки, сломанная дужка очков замотана синей изолентой.
Своего собакена старик подобрал, верней, отбил у малолетних мучителей, которые терзали щенка за гаражами. Это был первый случай в истории дома, когда мелкая гопота деда капельку зауважала.
Пес вырос довольно мощным, не отставал от деда на их длинных прогулках, не убегал без разрешения, слушался с полу взгляда.
Вполне ловкая, хоть и покалеченная собака. Мы ведь помним про передние кривые лапы? Плохо срослись...
Самой простой масти, которая у кинологов называется зонарный окрас, т.е. немного похож на волка. А пасть реально, как у тиранозавра какого-нибудь, впечатляющая.
Дворовые дети над стариком постоянно подшучивали. Например так: в дверь позвонят и сбегут на этаж выше, там притаятся и слушают, как дед хромает, стучит палкой по полу, открывает, смотрит на пустую площадку и негромко ругается.
В этом развлечении участвовали многие, включая и нашу героиню Свету.
Забавно ведь.
Но однажды хромающий Шарик, такое у Крокодила было имя, которое никто не помнил, выскользнул из-под руки деда и поднялся бодренько, как неотвратимое возмездие в доброй сказке, на площадку пятого этажа, где кучкой хихикали подростки.
Он их не покусал, но убедительно скалил зубы и хрипло рычал. С харизмой (при такой пасти) у Шарика был порядок.
Света увидела, что мальчишки побледнели и стали жалобно ныть, обращаясь к хозяину страшилища.
— Деда Гена, дед Ген, забери его. Он тут бычит. Мы не хотели, мы не виноватые…
Старик снизу хмыкнул и сказал, мол ладно.
— Но вы, птенчики, заканчивайте в мою дверь трезвонить.
Все согласились, что больше ни разу и ни за что.
— Зуб даем.
Шарик по тихому свисту хозяина отступил и вернулся в квартиру.
В образе Рассказчика: Танюшка Чернецкая. Фото: SadyAn
Дело происходило в девяностых. Когда бандиты не стеснялись демонстрировать прохожим свою принадлежность к миру криминала, а старшеклассники с городской окраины всерьез спорили, кто из местных авторитетов самый крутой. Мол, в чью контору податься после школы?
Света была привлекательной, высокой, стройной, но ни с кем не ходила. Так это называлось в те странные жестокие времена: ходит или не ходит.
Девушка сильно подводила голубые глаза, обесцвечивала гриву, иногда накручивала на вертикальные бигуди и гордилась длинными прямыми ножками.
Мечтала выйти замуж, чтобы один мужчина на всю жизнь. Довольно неожиданная позиция, учитывая, в каком окружении она росла. У мамы и ее подруг складывалась бурная биография, щедро политая пьяными слезами. Примера счастливой женской скромности и тихого семейного счастья перед глазами не водилось.
Родительница жила ярко, бурно, что называется — зажигала. Минимум трое законных мужей, плюс трое сожителей, которые назывались гражданскими супругами.
При этом тетя Клава была неплохой хозяйкой. В квартире всегда убрано, вкусно пахнет борщом. И детей она любила, заботилась о каждом. Все были накормленные, причесанные, нормально обутые.
Мальчишек тетя Клава с первого класса отправляла на бокс или футбол. Чтобы не сидели у телевизора или не болтались во дворе, а были при деле. Тренеры мамашу за такой подход уважали. И росли дети год за годом. Здоровье нормальное, характеры тоже не самые пакостные.
А то, что на кухне временами появляется новый «мамин муж» в семье считали чем-то нормальным. Грудастая продавщица с громким голосом и красивыми глазами очень многим нравилась. Надолго не оставалась одна, не смотря на пылкий характер, тяжелую руку и наличие четырех пацанов.
По факту детей было пятеро, но старшая красавица Света подросла, за ребенка не считалась.
Наша героиня привыкла к толкотне и шуму в маминой двухкомнатной квартире. В выходные ночевала на другом конце города у старой бабуси. По этому поводу считалась в доме завидной невестой с приданым.
Будет куда девушке мужика привести. Когда-нибудь вскоре, не вечно же будет жить девяностолетняя старушка. Так судачили соседи.
А Света к папиной маме, которая ее любила, постоянно шастала не из-за квартиры. Обожала бабушку. Отношения у них были хорошие, даже прекрасные.
Специально для этой публикации коллаж Елизавета Легостаева
Именно от своей дорогой бабуси девушка шла домой поздно вечером в роковое воскресенье.
От троллейбусного кольца до дома две улицы. Через освещенные перекрестки минут двадцать быстрым шагом. А если срезать через пустырь, получается в три раза короче.
Света поторопилась. Дело привычное.
Душитель, о котором с упоением писала местная пресса (мол на счету несколько жертв, а не пойман), поджидал добычу за гаражом. Накинул на шею петлю и повалил: Света хрипела, билась, но не могла вырваться.
Перед глазами замелькали звездочки, затем все потемнело, Света сдалась, перестала трепыхаться.
И услышала как сквозь вату, издали жуткий утробный вой. Ощутила толчок. Петля на горле ослабла.
Чужие хищные руки отпустили волосы, Света дрожащими пальцами стала стягивать с шеи удавку. Закашлялась, задышала жадно. Не сразу, но встала на четвереньки, проморгалась.
В двух шагах от нее по земле каталась, завывая, темная масса. Человек и собака сплелись, сцепились, не разобрать кто из них где.
Девушка сначала попятилась, метров на пять отошла, скорее, скорее, прочь. Чудом спасенное тело требовало: Беги, идиотка!
Потом, резко передумав, вернулась и заставила себя вмешаться. Подобрала кирпич.
Пригляделась, выбрала момент. С шумным выдохом, ей было очень страшно, опустила оружие на мясистый мужской затылок. Услышала сбоку негромкое одобрение.
— Умница!
С другой стороны гаража к Свете, хромая, запыхавшись, приближался хозяин Крокодила.
Дед Гена наклонился над телами, повозился немного, потом повернулся к Свете.
— Дай шарф и ремень. Свяжу гадюку.
Потом старик оттащил в сторону собаку. Шарик хрипел, весь в крови, получил несколько ударов ножом.
Дед Геннадий вздохнул, посмотрел на сидящую Свету, которую ноги перестали держать, она и рухнула на землю. Всхлипывала.
Подошел поближе, взял сухими жесткими пальцами за подбородок. Сказал строго.
— Детка, кирпичом бил я. Понимаешь? Я!
Она покачала головой, высморкалась.
— Что? Почему?
Старик повторил убедительно.
— Ты ничего не помнишь. Мол, напал, повалил, а потом отпустил.
— Но зачем?
Дед пояснил угрюмо.
— Глянь, какие у него дорогие джинсы, да фирменные кроссовки. Не бедный. Пришьют превышение самообороны, за него кто-то вступится, денег дадут судье. И тебе умнице и красавице лет пять, а то и восемь определят. А мне зона не страшна. Я такое повидал, лапушка, что ты представить не сможешь. Этого урода не пожалел бы. Просто не успел, пока доковылял, ты управилась. Нет. Нет. Чего это я несу? Успел и помог тебе. Запомнила? Уходи в несознанку: задушил, упала и ничегошеньки не помню.
Старик пнул лежащего, Света кивнула, повторила дрожащим голосом.
— Упала, ничего не помню.
Домой наша героиня попала не сразу. Милиция, Скорая помощь. Потом показания. Дед переживал, что Шарику не помогают. Свалили пса, будто мусор на пол в коридоре.
Когда старика и девушку наконец отпустили, он от дежурного с выхода, начал звонить знакомым ветеринарам, просил приехать в отделение.
Как ни странно Крокодила удалось выцарапать у смерти! Живучий оказался. Во двор вышел через месяц или полтора еще более кривобокий и хромой, чем до печальных событий. Света вывела на прогулку.
Дед не случайно опасался. Ему присудили превышение. Душитель до суда не дожил, а его брат оказался авторитетным человеком. Старикан поехал бы на зону лет на пять, но судебная машина не успела пережевать и переварить защитника. Геннадий свалился с инфарктом, в больничке вскоре умер: тихо, во сне, без мучений.
Пока был жив его навещала тетя Клава с борщами и куриными бульончиками. У нее медсестрой одна из подружек работала, пропускала вне всяких расписаний, в любое время.
Пару раз когда никто не видел, Клава порывалась встать перед соседом на колени, хватала и целовала руки. Геннадий сердился, кривился и шутил, что ни в герои, ни в святые не годен.
За еду благодарил и велел Клаве дочку научить вкусной готовке.
Квартирой покойного деда Гены шустро завладели племянники. Сразу начали делать ремонт.
Вышвырнутого на улицу хромого Шарика Света подобрала и привела к ним с мамой. При всех ее недостатках Клава была женщиной благодарной и сильной.
— Не реви! Как не взять твое Крокодилище, дочь? Хотя может лучше к бабушке пристроим? Она там одинокая сидит всю неделю. А тут счастье привалит старушке. Гулять с ним надо. Пусть двигается.
Шарик смотрел на тетю Клаву со смешанными чувствами: вроде ругает, хочет сбагрить, но кормит.
Так и вышло, что Крокодил обитал на два дома. То неделю у старушки, то неделю с братьями и Светой.
Оказался долгожителем!
Увидел Свету медсестру, и Свету студентку медфака. Познакомился с мужем своей молодой хозяйки. И даже на их первенца успел полюбоваться. Был уже сильно глуховат, вопли младенца Шарика совсем не беспокоили.
На могилу к деду Гене выбирались редко, раз в год. Но... Крокодил понимал, поскуливал и ложился на землю у креста, прятал морду под лапами. Света его никогда не торопила, ждала, пока поднимется сам.
И чтобы поставить в истории точку. Сына Светлана назвала — Геннадием.
Авторы:
Наталя Шумак
Татьяна Чернецкая
