У Дарьи Кореневой левая рука короче правой. Она тоньше и слабее. Как следствие – асимметрия в плечах. Небольшая, но все-таки заметная. С таким увечьем Дашка родилась 42 года назад и, сколько себя помнила, прятала ущербную ручку под длинными рукавами. И зимой, и летом.
В раннем детстве недуг не особо ее беспокоил, но в начальной школе стал давать о себе знать. Девочка с трудом поднимала левую руку, пальцы скрючились, портфель и другие тяжести приходилось носить только в правой. Вдобавок Дашкину особенность заметили одноклассники и начали дразнить кособочкой.
Маленькая Даша с мамой Ниной Петровной ездили к именитым профессорам за чудом выздоровления, но его все не случалось. Назначались процедуры, лечебная гимнастика, иглоукалывание даже…
Но Дашкино заболевание оказалось неизлечимым. Это объяснили Нине Петровне врачи – мол, руку вылечить нельзя, но можно удлинить при помощи некой металлической конструкции. Сказали, что вытягивали кости и на 30 сантиметров. Не проблема, одним словом.
– С аппаратом придется ходить несколько месяцев, – рассказывал седой профессор в старомодных, похожих на чеховское пенсне очках. – Но окончательно скорректировать длину рук можно будет только в 18 лет, когда закончится активный процесс роста вашей дочери. К сожалению, работать, как правая, левая никогда не сможет. Зато девочка избавится от комплексов и перестанет прятать руку.
Мама плакала, а Дашка не понимала, в чем причина ее слез. Все же хорошо. Солнце светит, птички поют. Правда, приходится все делать правой рукой. Но главное ведь, чтобы не было войны?
А Нина Петровна, утирая слезы мужским носовым платком, вспоминала страшные рассказы про озвученный профессором аппарат. Аппарат Илизарова. Дикие ужасти поведала ей коллега, крановщица Танька Лыпко, накануне поездки в больницу. Женщины вместе работали на стройке. Танька утверждала, что «благодаря» илизаровскому изобретению младший брат ее соседки лишился ноги. Спицы вросли в кожу, потом в мясо, а в итоге что? Ампутация!
Нина Коренева была впечатлительная. Крановщице поверила, не моргнув глазом, и несколько ночей подряд видела один и тот же сон, в котором пытается отпилить Дашкину ручку ножовкой по металлу.
Измученная и недалекая женщина решила, лучше уж такая рука, чем вообще никакой. Мать с дочерью вернулись домой. Без аппарата Илизарова.
Отца девочка не помнила. После рождения дочери он начал пить. Нина Петровна поняла, что бороться с зеленым змием бессмысленно, и запойного супруга выгнала. Больше замуж Нина Коренева не вышла. Обожглась однажды, и будет.
По поводу своей неполноценности Дашке «прилетало» и от взрослых. Одни мамашки показывали пальцем на нее и что-то красноречиво шептали на ухо своим детям, другие начинали сочувствовать Нине Петровне, причем присутствие рядом ребенка их не смущало. Псевдомилосердные дамочки считали, если Дашка – инвалид, то обязательно глухая и тупая.
Мама за дочку сильно переживала, на людях отшучивалась и отговаривалась, а дома плакала. Дашка ее обнимала и успокаивала, хотя, наверное, должно было быть наоборот.
Зато Дашке всегда везло с друзьями. Как во дворе, так и в школе. И за словечко, брошенное в ее адрес, незнакомый обидчик мог и подзатыльника отхватить от дворовых мальчишек.
Постепенно Дашка и сама перестала давать себя в обиду. Могла запросто подойти к нескромно глазеющим на нее теткам и дядькам и сказать: «Самим-то не стыдно? Вроде взрослые люди!»
К окончанию школы Дашка Коренева расцвела. Голубоглазая и русоволосая, с аккуратными плечиками и круглыми грудками-яблочками, тоненькими запястьями и такими же лодыжками. Хотя постоянно прижатая к телу рука со скрюченными пальцами образ весь, безусловно, портила.
Старшеклассница Коренева, как и любая девушка ее возраста, мечтала и грезила о любви. Но несмотря на прекрасные взаимоотношения с парнями-одноклассниками, желающих назвать Дашку своей девушкой не было.
После школы она хотела поступить на юридический. Думала стать успешным и высокооплачиваемым адвокатом. У Дашки была хорошо поставленная речь, она много читала и могла без особого труда донести свою мысль практически до любого оппонента. Но…
Адвокат – это человек, уверенный в себе, с твердой походкой, умным и даже надменным взглядом. А какой из перекошенной Дашки адвокат? Кто захочет ее такую слушать?
– Вдруг у меня не получится, – размышляла девушка. – Буду тогда презирать себя всю жизнь.
И к выпускному классу Дарья приняла решение поступать в институт культуры. На «Музейное дело и охрану памятников». Там-то у нее точно осечки не случится.
Мама учебу на музейщика одобрила. Да и опасности в такой профессии минимум. Разве что пыли надышится в архивах или картина со стены на голову упадет. А в адвокатов, бывает, и стреляют!
– Вот где образованные и воспитанные люди учатся, – приговаривала довольная Нина Петровна, собирая дочь в дорогу.
Институт культуры находился в Бурятии. В столице. В Улан-Удэ. Ехать на поезде почти двое суток.
Дашка поступила в вуз не напрягаясь и заселилась в общежитие. Здание студенческого общежития было серым и обшарпанным. Процент талантливых молодых людей на квадратный метр зашкаливал. Будущие актеры, режиссеры, музыканты, библиотекари и, конечно, музейщики были переполнены творчества и гормонов. Поэтому пили безбожно, варили наркоту и спали друг с другом без особого разбору.
Дашку Кореневу подселили к бурятке по имени Жалма, что в переводе означает «царица». Бурятская студентка была широколицей, крупной 20-летней барышней с черными волосами до плеч. И узкими злыми глазами. Улыбчивая, с милыми кудряшками и опущенным плечиком, да вдобавок младше на два года соседка недружелюбной Жалме сразу не глянулась. И стала царица салагой повелевать. Помой пол, свари суп, принеси воды.
Приученная к порядку Дашка мыла полы и посуду холодной водой (горячей в общежитии практически никогда не было), готовила, когда было из чего. На дворе стоял 1991 год. В продуктовых магазинах Улан-Удэ гулял ветер по пустым прилавкам. В постоянной продаже только макароны непонятного цвета и вкуса, а также консервные банки с морской капустой. Все. Правда, иногда до семи часов вечера можно было купить десяток яиц и единственный сорт хлеба, пахнущий совсем не сдобой, а почему-то спиртом.
Дашка постоянно ходила голодная в ожидании посылки из дома. Штукатуру-маляру Нине Кореневой тоже приходилось несладко, но она каким-то образом выкручивалась и отправляла дочери картошку, масло, сало и даже шоколад. Однажды, получив такую посылку, голодная студентка наелась сала вместе с шоколадом и чуть не померла. Желудок превратился в камень, и несчастная девчонка корчилась в муках всю ночь. Даже но-шпа не помогла. К утру само отпустило. Когда Коренева приехала домой на каникулы, Нина Петровна схватилась за сердце. И без того миниатюрная дочь совсем растаяла – кожа да кости!
Жалма училась на другом курсе, а на курсе у Дашки появились подруги. Русские девчонки: Настя, Полина и Марина. Настя – деятельная и справедливая. Немудрено, что именно ее выбрали старостой. У девушки были длинные светло-русые волосы, которые вились сами по себе, но так, словно их только что уложил крутой парикмахер. У Насти нордический тип внешности – светлая кожа, синие глаза. Этакая снежная королева родом из сибирской деревни Творогово. Парни по Насте сходили с ума, а люди на улице не могли удержаться и часто трогали ее за волосы. Не таскали, а нежно прикасались, завидуя такому богатству.
Полинка с Маринкой были похожи, как сестры. Обе прыщавые, с короткими стрижками, крашенными в малиновый цвет волосами, в одинаковых свитерах «Бойс». Все трое жили на третьем этаже, а Дашка на четвертом со злючкой Жалмой. Один раз Настя поднялась к подруге и стала свидетельницей того, как бурятка разговаривает с Кореневой на повышенных тонах. Вернее, орет на нее за какую-то немытую тарелку.
Сама же Жалма убираться не любила, она любила читать книжки и выпивать. Хотя в компанию ее приглашали неохотно, девушка была агрессивной и, как говорится, без царя в голове. Зато бурятка умела гадать. Поговаривали, что этому мастерству она обучалась в Иволгинском дацане и что она правнучка потомственного шамана. Скорее всего, легенду про дацан придумала сама Жалма, потому как все монахи в буддийских монастырях – мужчины. А история насчет волшебника-прадеда, возможно, была и правдивой. Что-то таинственное во внешности Жалмы однозначно присутствовало. Поэтому к бурятке иногда приходили зареванные влюбленные студентки, желая узнать свою дальнейшую судьбу.
Услышав, как Жалма отчитывает Дашку, Настя не могла не вмешаться:
– Почему так грубо с ней разговариваешь? – поинтересовалась староста.
Вместо ответа бурятская царица вцепилась в королевскую шевелюру. Завязалась драка. Коренева отскочила в сторону от разъяренной парочки. Настя затолкала Жалму в комнату и повалила на пол. Сбежались зеваки. Наконец парни с режиссерского факультета девиц разняли. У Жалмы из носа шла кровь, а у Насти было расцарапано лицо.
– Собирай свои вещи! – приказала староста Дашке, и та быстро дрожащими руками, а точнее одной, начала бросать пожитки в чемодан.
Жалма промокнула кровь полотенцем и, тяжело дыша, наблюдала за сборами. В какой-то момент Дашка подняла на нее глаза и обожглась – в очах шаманской правнучки пылал лютый огонь ненависти и злобы. Бурятка прошипела что-то на своем языке, видимо, пожелала бывшей соседке «счастливого пути».
Дашка переехала к своим музейщицам. Первое время, месяца три-четыре, жили дружно. Девчонки уборку тоже не жаловали, но после напоминания брали тряпку в руки. Хотя и со скрипом.
На втором курсе в Настю влюбился чеченец. Его звали Рамзан. Парочка сняла комнату в коммунальной квартире, и староста из общежития уехала.
А через какое-то время Маринка начала водить в общагу мужиков и стонать под ними ночи напролет. Потом к ночным забавам присоединилась Полинка, и скоро Дашка засыпала под скрип уже двух кроватей, накрывшись одеялом с головой.
Потом девчонки начали пить и связались с наркоманами. Последние варили на первом этаже ханку, употребляли ее, а после блуждали по девичьим комнатам, где выбивали двери и забирали попавшуюся на глаза еду.
Однажды, еще когда Настя жила в общежитии, девчонки решили сварить суп. Настоящий, на мясном бульоне. Настина мама прислала из деревни кислой капусты и овощей. Дашкина – денег на мясо. Подруги купили на рынке кусок свинины и на общей кухне сотворили наваристый борщ.
Перед вкусным обедом девушки решили протереть в комнате полы. Настя сказала, что есть такая деревенская примета – в доме, мол, еда не переведется.
Дашка притащила ведро воды, а Настя решительно взяла вафельное полотенце, служившее половой тряпкой. Студенток не было на кухне минут пять, а когда они вернулись, борщ исчез. Вместе с кастрюлей.
Нелепо прозвучит, но Дашкина ущербность ей не раз помогала в жизни. И особенно в студенческие годы. Невысокий рост, детская внешность (Коренева всегда выглядела моложе) и недоразвитая рука служили щитом от пьяных кавалеров, драчунов и наркоманов, которых в общежитии института культуры было до чертиков. Перекошенную девушку многие считали миленьким инвалидиком и как могли опекали. Точнее, не трогали.
Ах, если бы только Нина Петровна Коренева хоть раз увидела, чем жили студенты интеллектуального вуза, то наверняка наложила бы на себя руки.
Но Дашка с ума не сошла, хотя повидала в стенах общаги многое. Хватило бы на несколько криминальных сериалов. Особенно девушка боялась пьяных тувинцев, которые как-то раз погнались за ней с ножом. Такого страха она еще никогда не испытывала. Спас от неминуемой смерти здоровенный монгол Батар, парень учился на композитора. Амбал настучал тувинцам по макушкам, отобрал нож и выбросил холодное оружие в окно.
К концу второго курса до Кореневой дошло, что ходить на занятия непопулярно, и все прогульщики списывают у тех, кто учится. У дур – таких, как Дашка. В родной школе девушка получила качественные знания и частенько на них выезжала. Во время сдачи экзаменов вольная жизнь в общежитии немного затихала, студенты вспоминали о цели своего приезда в Улан-Удэ. Шуршали учебниками, писали в тетрадях, рисовали графики на бумаге.
Преподаватели в вузе работали разные – в основном те, которым было на свой предмет наплевать. Главная цель – выжить в «лихие», и не стоило их за это винить. Педагоги, не чураясь, брали со студентов и их родителей взятки, причем не только деньгами. Не брезговали продуктами и даже вещами. Но такими, конечно, были не все, встречались и добросовестные фанаты своего дела. Единицы.
Одной из фанатичек оказалась преподавательница истории музейного дела Лора Геннадьевна Сухопарова. Некрасивая старая дева, которой собственный предмет заменил все: и дом, и детей, и мужчин, разумеется.
Добродушная короткоручка Дашка ей ужасно не нравилась. Раздражала прям. Сидела бы дома инвалидка проклятая. А то смотрите-ка – в музейщики подалась!
Пока Коренева посещала Сухопаровские ленты, она относилась к ней более-менее сносно. А когда студентка начала прогуливать, Лора Геннадьевна решила отыграться. За всех в мире гуляк.
И когда Дашка пришла однажды сдавать зачет, Сухопарова ее выгнала. А между тем Коренева готовилась к нему честно, провела в институтской библиотеке не один час. Девушка сама написала конспект, красивенько так, разными цветами выделила параграфы, подчеркнула волнистыми линиями ключевые понятия. Вызубрила про манифест футуризма, Оружейную палату и про Маяковского Владимира Владимировича тоже:
«Время пулям
По стенке музея тенькать.
Стодюймовками глоток
Старье расстреливай».
В общем, потрудилась на славу. Но Сухопарова оценку не поставила, да еще и тетрадку забрала, сказав, что Дашка ее украла.
– Приходи-ка, красавица, послезавтра вечером, – заявила Лора. – Будешь как миленькая все пересдавать!
Дашка поплакала в коридоре, но делать нечего, вернулась в общежитие. Там она узнала, что Маринка покончила жизнь самоубийством – по пьянке наглоталась таблеток.
Инцидент с преподавателем отошел на второй план. С десяток человек набилось в комнату к Дашке и Полинке. На опустевшую Маринкину кровать сесть никто не решился. Все разговаривали шепотом, не верили, высказывали предположения, поминали покойницу спиртом. Пришла и Жалма. Она рассказала, что несколько дней назад к ней приходила Маринка. На сеанс гадания. Мол, девушка влюбилась в милиционера, у которого были жена и двое детей. А к молоденькой студентке страж порядка бегал для разрядки. Разрядки своего кожаного пистолета.
– Такой конец я предвидела, – заключила шаманка.
– Почему ты нам ничего не сказала?! – воскликнула Настя.
Жалма усмехнулась.
– А ты бы поверила?
Но староста не ответила. Она оплакивала подругу – горько и с причитаниями.
После несчастья общежитие замерло. На целых два дня. Когда ты молод, все происходит быстро. Один эпизод сменяется другим, как в клипе. Совсем скоро все вернулось на круги своя, и про несчастную Маринку забыли.
Дашка по-прежнему пыталась сдать зачет по уже ненавистному музейному делу, но Лора Геннадьевна вошла во вкус и издевалась над студенткой с вымыслом и неприкрытым шармом. То заставляла ждать по три часа возле аудитории, а после уходила, сославшись на резкое недомогание. То назначала время, а в вузе не появлялась.
Поддержать подругу в институт приезжала Настя, и сидя на широком подоконнике, они вместе ждали очередной Сухопаровской выходки.
– О чем только Маринка думала? – сокрушалась красавица-староста после смерти подруги.
– Ни о чем она не думала, – отвечала Дашка, – пьяная была.
Настя не верила и качала головой.
– Я бы никогда не смогла на такое решиться, – говорила девушка. – Ведь это трусость!
– Но и смелость тоже, – не согласилась Коренева. – Не каждый трус отважится.
– Наверное, ты права… – задумчиво произнесла Настя, болтая ногами.
На горизонте появилась Лора в синем, цвета медного купороса, полупальто и шляпке-таблетке. Педагогиня и сегодня не собиралась принимать противную короткоручку. Но Настя подошла к ней вплотную, девушка оказалась выше на голову.
– Лора Геннадьевна, у нас горе – Марина умерла, – сказала Настя. – Примите зачет у Кореневой, ей еще подругу хоронить. Она повезет тело родителям.
Это была ложь во благо Дашки. Наверное, в ту минуту Маринка, наблюдая за девчонками с небес, от души рассмеялась.
Страшные слова «умерла», «хоронить» и «тело» напугали мнительную старую деву. Геннадьевна молча взяла у Дашки зачетку, написала в ней дрожащей рукой «зачтено» и коряво расписалась. Дело было сделано.
– Давай попросим Жалму нам погадать? – неожиданно предложила Настя, когда они довольные вышли на улицу.
– Зачем? – не поняла Дашка.
– Тебе не интересно, что будет завтра? – усомнилась староста.
– Не знаю, – пожала плечами Коренева. – Просто я Жалме не верю. Но если хочешь, давай сходим.
Сказано – сделано. Бурятка назначила день – пятница, время – 23.00. Девчонки пришли и постучали условным стуком: тук-тук... тук-тук-тук. Как подпольщицы.
В комнате царил полумрак. На столе в стакане горела толстая хозяйственная свеча и стояла миска с водой. Жалма ворожила на шабаге – воде то бишь. Настя с Дашей сели на табуретки по разные стороны от шаманки и превратились в слух. Воздух над ними сгустился, атмосфера наполнилась страхом и таинством. Поверишь во что угодно!
Бурятка начала водить над миской руками и что-то шептала. Дашке стало страшно. Наконец гадалка взяла Настю за запястье и поднесла ее руку к воде. Затем отпустила и проделала ту же процедуру с Дашкой. В комнате стало холодно и абсолютно тихо, звуки доносились только из внешнего мира – кто-то за стенкой играл на гитаре.
– Ну что там? – не удержалась Настя.
Жалма повернулась и пристально на нее посмотрела. Будто в душу заглянула.
– Ты ждешь ребенка, – сказала гадалка.
Настя задрожала. Свою тайну она еще никому не рассказывала.
– Но он не родится, – продолжала говорить Жалма.
– Как это? – в ужасе прошептала староста.
Но бурятка не ответила. Она повернулась в сторону напуганной до смерти Дашки.
– А у тебя никогда не будет детей, – изрекла она приговор.
После этих слов Коренева вскочила и смахнула со стола и миску, и свечку.
– Идиотка! – заорала Дашка и бросилась к двери. Рванула ее на себя. Свет из коридора ударил в лицо. Настя выбежала следом и, плача, скрылась в одной из соседних комнат. А Жалма осталась сидеть за столом неподвижно, словно изваяние.
После похода к бурятской царице Настя сникла. О ее беременности от Жалмы узнали в общежитии все (вплоть до коменданта), пришлось девушке признаться и любимому. Как воспринял эту новость чеченец Рамзан, никто так и не узнал. Через несколько дней умница и красавица Настя приняла горсть каких-то сильнодействующих таблеток, и ее сердце навсегда остановилось.
Эта смерть – страшная и нелепая – стала самым сильным впечатлением в девичьей жизни Дашки Кореневой. Даже уход в мир иной Маринки не так повлиял на сознание 20-летней студентки. Дашка постоянно прокручивала в голове диалог, который возник между ней и Настей в ожидании Сухопаровой. Когда она сказала старосте, что самоубийство в чем-то смелость. Теперь девушка корила себя за эту фразу. И винила за смерть подруги.
– Зачем же она так?! – не понимала Коренева. – Себя убила и ребенка тоже. Что произошло в ее душе?
Бельмом в глазу повис и визит в комнату шаманки Жалмы. Ведьма что-то однозначно увидела. А может, ляпнула сгоряча, чтобы отомстить старосте за прошлогоднюю драку? Тогда как она проведала о беременности, о которой кроме Насти никто не знал? Зря, конечно, Дашка согласилась идти к бурятке. Что если бы не пошла? Тогда Настя была бы сейчас жива?
Тягостные мысли терзали теперь несчастную Дашку днями и ночами, словно безжалостные волки тушу оленя. Она ненавидела Жалму и боялась. Особенно после страшного гадания. Умирать Коренева не хотела.
Настю похоронили в родной деревне. На похороны русой красавицы съехалась молодежь со всех факультетов. Был там и Рамзан. Широкоплечий и угрюмый парень стоял в стороне и молчал. Никто к нему не подходил, никто и не прогонял. На лице кавказца запечатлелось горе, Настина смерть стала неожиданной и для него. Дашка так никогда и не узнала, что же произошло между влюбленными, но рассказывали, что чеченец еще несколько лет приезжал на могилу к Насте и помогал ее семье.
После кончины подруг Полинка и вовсе скурвилась. На занятия не ходила, пила спирт и ханку и, кажись, переспала со всем мужским населением Бурятии. Дашка приходила в комнату только ночевать, днем пропадала в вузе, затем гуляла по городу, читала книги в институтской библиотеке, посещала единственный работающий кинотеатр. Мурыженье девушки заметила студентка последнего курса Юлька Перевалова. Какое-то время она наблюдала за тем, как Дашка бредет себе куда-то, а потом пригласила Кореневу к себе. Жить.
Через полгода Юлька переехала к будущему мужу, и Дашка стала единственной хозяйкой маленькой комнаты на четвертом этаже в самом конце коридора. Последний год учебы девушка прожила в общаге как королева: никто еду не воровал, на соседней койке не кричал, под стол не блевал. Сказка!
Шаманка Жалма окончила институт и уехала, но след за собой оставила. Как в песне – кровавый. Боль от самоубийства Насти в Дашкиной душе притупилась, но предсказание бурятской царицы она вспоминала все чаще: «У тебя никогда не будет детей!»
А Коренева детей любила. И хотела. И любить хотела, и замуж тоже. Но в отличие от уже прошедших огонь, воду и медные трубы подруг, целовалась с парнем всего один раз. Девушка переживала по этому поводу, но за годы учебы воздыхателем так и не обзавелась.
После окончания вуза Дашка вернулась домой. Устроилась в местный краеведческий музей по специальности. Работа ей не нравилась, да и платили за нее копейки.
Шли годы, и постепенно Дашка, которую коллеги и посетители уже вежливо называли Дарьей Андреевной, обнаружила в своей деятельности и плюсы. А именно – неограниченный доступ к артефактам и сотрудничество со школьниками.
Особенно Дашка любила работать с учениками вторых классов. Предпочтительно с мальчишками. Они смешно копировали манеры разговора своих родителей, рассуждали непосредственно и мудро и вообще радовали женщину своим присутствием.
– У меня мог быть такой сынок, – думала с тоской Дарья Андреевна, наблюдая на экскурсии за неким смышленым Петей Ивановым из второго «Б».
Детей у Дашки Кореневой не было. Мужа тоже. Хотя в жизни женщины случилось две романтические истории, но обе закончились фиаско. Первый мужчина через два года совместной жизни начал пить по-черному, и Дашка с ним рассталась. Со вторым тоже семьи не вышло, он оказался женат и менять ничего не собирался.
К 35 годам Дарья Андреевна получила долгожданную однокомнатную квартиру. Жилья она добивалась несколько лет. Обивала пороги чиновничьих кабинетов, требовала, просила, пускала слезу. И получилось.
У Дашки были друзья, которые любили ее за искренность и душевность. Среди Кореневских друзей осталась и Полинка. Студенческая подруга жила теперь за пределами России, а точнее в Венеции. В 90-х, еще в Улан-Удэ, Полинка начала встречаться с местным братком и родила ему сына. Браток оказался не промах, организовал несколько фирм, заработал капитал, а потом женился на Полинке и эмигрировал с семьей в Италию.
– Приезжай ко мне в гости, – уговаривала Полинка подругу, когда они общались по скайпу.
– Подожди, только почку продам, – хохотала в ответ Дашка. Со своей зарплатой, 9 тысяч рублей, она могла себе позволить разве что набор открыток с видами Гранд-канала и знаменитых венецианских мостов.
Однажды в музей на выставку японского оружия заглянул мужчина. Походил от экспоната к экспонату. Симпатичный такой, серьезный. В зале не было посетителей, а Дашка шла мимо по своим делам, но почему-то остановилась. Точнее, остановило что-то.
– Девушка, а это танто? – повернулся к ней незнакомец, показывая на кинжал.
– Да, – ответила Дарья Андреевна, хотя то, что клинок называется именно так, было написано на табличке. Коренева сама ее распечатывала.
– Это они им себе делали...? – снова спросил мужчина, резанув большим пальцем руки воздух в районе своего живота.
Дашка кивнула со знанием дела.
– Харакири, – уточнила для верности.
– Или сеппуку, – добавил симпатичный посетитель.
Младший научный сотрудник Дарья Коренева улыбнулась. Снисходительно, правда, но совсем чуть-чуть.
– Вообще-то это разные вещи. Харакири самураи делали сами, а для сеппуку нужна была помощь друга.
– Хорош друг! – засмеялся незнакомец.
– Да уж, – согласилась Дашка и тоже засмеялась.
– Иван Романович Гаврилов, – представился вдруг мужчина. – А вас как зовут, девушка?
– Дарья Андреевна, – ответила Коренева и густо покраснела.
С того дня любитель японского оружия в музей зачастил. День да через день. Как медом намазали!
Дашка его ждала и радовалась, заметив знакомый силуэт. Мужчина был выше ее на голову, с черными с едва заметной проседью волосами и серыми добрыми глазами. Коренева влюбилась.
Дашка Ивану Романовичу тоже нравилась, но он все не решался ей в этом признаться. Стеснялся. А она мучила себя разными догадками, в основном на тему – зачем такому фактурному мужику инвалидка? Может, он правда в музей ходит на мечи и древние кости смотреть?
Наконец, измучившись окончательно, Дашка сама пригласила Ивана на чашку чая. Была не была! Гаврилов обрадовался, и лед, господа присяжные, тронулся. Влюбленные начали встречаться. Иван находился в разводе, в первой семье осталась взрослая дочь, отец ее любил и постоянно помогал. Поэтому, когда через год совместной жизни Дашка заикнулась о детях, Иван Романович пошел в отказ.
– Дашуль, старички мы уже с тобой, – отмахивался Гаврилов. – Какие дети в наши-то годы? Сама подумай!
И женщина думала. И соглашалась с любимым. Золотое время ушло безвозвратно. Подарила его Дашка своим сомнениям и страхам, а еще нелюбимой работе. Кореневой уже исполнилось 40. Опасный и непростой возраст для зачатия. У старородящих рисков и проблем завсегда больше. Даже умереть можно!
Вспоминала Дарья Андреевна и о предсказании бурятки Жалмы. Веришь не веришь, а факты налицо. Детей бог не дал – стало быть, так на роду написано.
Утирала тогда Коренева слезки и спешила на службу рассказывать про родной край чужим девчонкам и мальчишкам.
Так и жили.
Как-то раз директор предложила Дашке поехать на музейный семинар. И не куда-нибудь, а в Улан-Удэ. Сначала Коренева хотела отказаться. Зачем ей все эти лекции и круглые столы? Она уже больше двадцати лет в профессии, сама кого хочешь уму-разуму научит!
Но Дашкина душа о поездке той попросила, взмолилась даже. Коренева решила, что это ностальгия по студенческим годам. А побывать в городе своей молодости было действительно интересно, и Дашка согласилась.
Столица Бурятии изменилась. С серым и угрюмым городом 90-х прошлого века современный и разросшийся мегаполис – со множеством памятников, торговых центров и фонтанов – сравнить было сложно. Да и время пришло другое. Люди стали другими. Научились жить, а не выживать.
На семинаре Дашка заскучала. Какие-то нудные тетки в старомодных платьях и ужасных жакетах вещали с трибуны о прогрессе и безграничных возможностях музейного дела. Одни слушатели в зале откровенно дремали, другие перешептывались. После одной из лекций к Кореневой подошла женщина. Она хромала, опираясь на палку. Дашка сразу узнала ее. Это была Жалма.
– Привет, – поздоровалась бурятка и улыбнулась.
Дашкино сердце застучало в груди, как счетчик в такси. Часто и угрожающе.
– Привет, – ответила Коренева.
Жалма выглядела плохо. Лет на 60. На голове старушечья прическа, именуемая в народе химией, губы накрашены дешевой перламутровой помадой, глаза подведены синим карандашом. Платье на семинар правнучка шамана надела нафталиновое – мешковатое, коричневого цвета с безвкусным цветком на груди.
– Пойдем в кафе посидим, – предложила бурятка.
Дашка согласилась. Кто прошлое помянет, как говорится.
– Что с ногой? – вежливо поинтересовалась Коренева.
– Не знает никто, – ответила Жалма, – вдруг начала сохнуть и уменьшаться. Делали операцию, не помогло. В общем, жду новую операцию.
В кафе практически не было людей, только двое мужчин за разными столиками усердно жевали бутерброды. Женщины заказали пирожные и кофе. Затем разместились у окна.
– Как твои дела? – спросила Жалма.
– Нормально, – ответила Дашка и добавила. – Ничего выдающегося.
– Вот и у меня, – посетовала бурятка. – Разве что новая походка.
Улыбнулись шутке.
– Все будет хорошо, – пообещала Коренева, – сейчас и не такое лечат.
– Не зря мы с тобой сегодня встретились, – сказала Жалма. – Когда тебя увидела, даже голова закружилась.
– Почему? – спросила Дашка.
Жалма посмотрела на нее со смыслом. Азиатские глаза были полны боли и страдания.
– Я тогда тебе неправду сказала, – наконец произнесла бурятка.
Дашка замерла. В висках застучал невидимый дятел.
– Соврала, что детей у тебя не будет, – продолжала Жалма. – И всю жизнь теперь за это расплачиваюсь.
Коренева молчала. Официантка принесла кофе и пирожные, выставила на стол. Молча удалилась.
– Но у меня действительно нет детей, грустно констатировала Дашка.
– У тебя будет ребенок. Мальчик, – выдохнула Жалма, и от произнесенных слов ее лицо посветлело.
Коренева не знала, как реагировать на признание бурятки, и шумно размешивала ложкой сахар в своей чашке.
– Тогда, в общежитии, я ненавидела тебя, – вспоминала Жалма. – Ты была такая светлая и веселая. И все тебя любили, а я не понимала, за что. Ведь ты – инвалидка!
Женщина погладила ладонью свою палку, которую прислонила к столу, когда садилась:
– Теперь я сама инвалид. Хромаю уже почти два года.
Дашка не знала, что сказать несчастной и хромоногой Жалме. Что всю жизнь завидовала мамочкам, гуляющим с детьми? Или что каждый раз, вспоминая страшное пророчество, ненавидела бурятку всеми фибрами души?
Жалма с наслаждением ела шоколадное пирожное, и крошки от него падали на тканевый цветок, пришитый к платью.
Бурятке Дашкино прощение было не нужно. Жалма сделала то, что должна была. В чем давно нуждалась. Она освободилась. Освободилась от груза, который носила на сердце много лет. Женщина была уверена, что после судьбоносного признания в ее жизни совсем другая карта пойдет. Что совсем скоро она выбросит проклятую палку и побежит навстречу солнцу как молодая лань.
А Дашка почувствовала – произошло что-то важное. Словно дверь распахнулась, до того дня никогда не открывавшаяся.
На следующий день Жалма с семинара исчезла. Возможно, уехала, выполнив свою миссию. А может, вообще померещилась?
Коренева вернулась домой. На железнодорожном вокзале ее встречал Иван.
– Как отдохнула? – чмокнул в щеку, забрал сумку.
Дашка пожала плечами.
– Нормально.
Дошли до стоянки, здесь Гаврилов припарковал машину. Дашка забралась на сиденье, пристегнулась ремнем.
– Я тут много думал... – сказал Иван, повернув ключ зажигания. Автомобиль тронулся с места.
– О чем? – спросила женщина.
– Давай поженимся и ребенка родим? – предложил мужчина. – Сейчас многие сорокалетние рожают.
Дашка слушала Гаврилова с замиранием сердца: «Это сон? Ущипните меня!»
– Я в одном журнале прочитал, – продолжал Иван. – Сегодня другое качество жизни. Повышенное. Да и современная медицина творит чудеса.
Машина плавно выехала на дорогу и повезла хозяев домой.
Странно, но Дашка совсем не удивилась предложению любимого.
– Давай, – согласилась она. – Тем более что мне уже разрешили.
– Кто? – не понял Иван.
– Да так, – улыбнулась в ответ счастливая Дарья Андреевна. – Тени из прошлого.
Автор: Маргарита Соседова
