Не могу сказать, что квартира мне понравилась с первого взгляда. С первого взгляда мне понравилась ее цена. И даже сбивчивый лепет риэлтора про какую-то потустороннюю муть меня не смутил.
Ну, хорошо, будет у меня карманный призрак, делов-то? Я двенадцать лет ютилась в коммуналке с условно одомашненным алкашом, его сыночкой-наркоманом и на редкость плодовитой племянницей. Призрак? Всего-то?
А если двух возьму – скидку сделаете?
И вот, через сложную систему займов и расписок, я получаю от хозяйки ключи еще до подписания ипотечного договора.
— Вы только когда через месяц съезжать будете, — буднично замечает она, — ключи в ящик почтовый бросьте. А то потом меня суд обяжет, а до вас не дозвониться будет… опять…
Я понимаю, что риэлтор налепетала раз в пять меньше необходимого, но мне откровенно плевать, что там происходит или происходило. Все, что меня сейчас волнует — сегодня я ночую в отдельной, собственной, только моей квартире!
Коробки в коридоре. Диван в целлофане. Распечатываю новую швабру и выуживаю из пакета тряпку. Начнем, пожалуй, с кухни.
Пока драю полы, в коридоре начинает мигать свет.
— А ну не баловаться! – прикрикиваю я.
— Ар-р-р!
Я оборачиваюсь. На потолке сидит мерзкая тварь. Выглядит, как будто человека порубили на куски и не по порядку сшили. Ноги из плеч, рука из... хм… таза, пузо сверху, позвоночник снизу, голова сбоку.
Я хлопаю глазами.
— Так вот ты какой, рукожоп обыкновенный, — тяну я и, сняв тряпку со швабры, начинаю полоскать ее в ведре.
Тварь пару минут неуверенно топчется на потолке. Потом медленно сползает по стене и, выгнувшись дугой, заползает на кухню.
Я резко замахиваюсь и с силой опускаю на ее условную «спину» мокрую тряпку.
— Куда по мытому! А ну назад! – я грозно приподнимаю швабру. Рукожоп испуганно пятится обратно в коридор. – И свет выключи, у меня счетчики, — напоследок приказываю я и возвращаюсь к наведению порядка.
Поворачиваться спиной к коридору я не боюсь. Рукожоп мелкий, едва с хилого подростка, зубов нет, двигается еле-еле. Когти правда длиннющие, ну так не для того я четыре года сама стригла когти кошке, чтобы такой ерунды пугаться.
Ночью начинается какофония звуков. Шкаф стучит дверцами, в ванной то и дело включается вода, в коридоре снова мигает свет, что-то скребется по потолку и стенам.
Встаю. Перекрываю воду. Выхожу на площадку и вырубаю в квартире свет.
— Сказала же, здесь счетчики! – я со злостью захлопываю входную дверь и, уперев руки в бока, пару минут стою в коридоре. – Вы что думаете, я деньги печатаю, или что? Шкафом хлопайте хоть до посинения, хоть в щепки его разворотите — он все равно на выброс, но водой и светом не баловаться! А то сами платить будете!
Топаю ногой, чтобы доказать серьезность своих намерений и возвращаюсь в постель. Скребки, шорохи, перешептывания… И никаких пьяных разборок, мата в три этажа, детского плача сутки напролет, полицейских сирен.
Хорошо-то как… Проваливаюсь в сон за секунды.
Следующий день бегаю по банкам, кадровичкам, бухгалтериям и налоговым. Возвращаюсь домой, уставшая как савраска.
В углу на кухне стоит полупрозрачная старуха.
— Добрый вечер, — здороваюсь я. – Я – Мила. Буду здесь жить. Чаю хотите? Я зеленый купила. С жасмином.
Призрак пучит глаза, рычит и тянет ко мне полусгнившие руки. Аккуратно отодвигаю ладонь с торчащими костями и открываю холодильник.
— А я вот, пожалуй, поужинаю с вашего позволения. Устала, как собака.
На запах яичницы приползает Рукожоп. Снова неуверенно топчется в верхнем углу коридора. На порог кухни капает слюна. Я вздыхаю.
Достаю из-под раковины салфетку из микрофибры, смачиваю ее под водой.
— Иди сюда, — я вытираю лужицу и расстилаю салфетку на полу. – Только лапы вытри!
Я достаю пластиковую тарелку и откладываю на нее немного яичницы с сосисками. Ставлю угощение в углу кухни.
— И только попробуй мне тут заляпаться! – грозно напоминаю я. – Сам мыть будешь! Языком, раз рука из… хм… Я не для того вчера полночи со шваброй корячилась!
Возвращаюсь за стол. Рукожоп радостно чавкает за спиной. Я смотрю на старуху у холодильника. Она растерянно смотрит то на меня, то на тварь, то снова на меня.
— Звать-то тебя как? – я отпиваю чай. Призрак опять пучит глаза, рычит и открывает беззубый рот. И снова нестрашно. У этой даже когтей нет. — Буду звать тебя Бабуля, — сообщаю я и встаю, чтобы помыть посуду.
Ночь проходит в разы спокойней.
А вот утром…
А утром мне становится страшно. Я сижу на кровати, обняв колени, и понимаю, что не испытывала такого ужаса никогда в жизни. Рядом валяется телефон с только что пришедшей смской. Страх ледяной рукой сжимает мое сердце. Я хочу умереть, лишь бы этот кошмар закончился…
С потолка медленно спускается Рукожоп и подползает ко мне. Аккуратно поджав когти, он ободряюще гладит меня по коленке грубой шершавой ладонью. Из стены выходит Бабуля и молча садится рядом. Несколько минут мы все неподвижны.
Экран телефона все еще светится:
«Людмила Марковна, это Мария, Ваш кредитный менеджер. К сожалению, банк не одобрил кредит на запрашиваемых Вами условиях. Условия Вашей ипотеки следующие: ставка 17% годовых. Срок кредитования 30 лет»
— А-а-а-а-а-а-а!!!
Тварь и призрак обнимают меня с двух сторон. Им тоже страшно.
Автор: Юля Комиссарова
