— Поеду-ка я куда-нибудь на Новогодние праздники…
Был уже конец рабочего дня, дела, запланированные на сегодня, были сделаны и мы, немного уставшие, но довольные сидели в курилке. Мы, это я, мой друг Лёшка и наш общий приятель Серёга.
— И куда ты собрался, — лениво поинтересовался Сергей, — я думаю уже поздно что-либо искать, праздники на носу, все номера на юге забронированы, или ты не на юг? — Он затушил сигарету, выпустил дым и продолжил, — да и вообще Колян, Новый год надо дома встречать, всё-таки семейный праздник...
— Так это тебе надо, это ты семейный, — усмехнулся я, — и Лёхе тоже, а я теперь холостой…
— В смысле, — удивился Лёха, — а Галка где?
— Нет Галки, — ответил я, и добавил по слогам, — не-ту.
— Не понял, — Лёха смотрел на меня удивлённо, — вы расстались что ли?
— Да, — я покачал головой, — расстались мы, вернее она меня бросила…
— Это как?
— Что как? Как бросила? — Я даже рассмеялся, — ну как бросают, не знаешь что ли?
Я смотрел на ребят и горько улыбался, — завидуйте молча, я нынче холостой и для меня теперь все двери открыты. Буду кутить, совершать безумства, да и вообще, плевать на всё, это вы, женатики, будете Новый год дома встречать, а я…, эх …
— Нет, постой, — будто опомнился Лёха, — куда собрался, а как же я? Мы же с Натальей хотели вас пригласить к нам, праздновать.
Мы уже всё распланировали, напитки купили, шашлычок там, селёдочка, водочка…, да всё уже чин чинарём, всё заготовлено.
Нет Колян, так нельзя, ты что, друга в беде бросить решил? Это знаешь, как это называется?
— Ну, ну, ну, разошёлся, — я аж рассмеялся, — мы и так каждый год встречаем вместе, разок отдохнёте от меня, тем более Галки всё-равно нету и твоей Наталье компанию составить некому.
— С нами будет, — не унимался Лёха, — зачем ей компания, я ей компания, ну и ты тоже…
— Нет Лёш, так нельзя, ей скучно будет, ни поболтать, ни посплетничать, а это разве праздник. Мы-то мужики, нам что надо? Бухнуть и закусить, а потом о работе поговорить, а ей надо о нарядах там, ещё о чём-то… Серёж, о чём там ещё бабы болтают, когда собираются вместе? – Обратился я к нашему приятелю.
— Да чёрт их знает, о чём они там говорят, я не слушаю. Наше дело наливать и закусывать, пока дают, а не прислушиваться. Тут надо ловить момент и радоваться, что ты без присмотра остался, и никто над душой не стоит, не смотрит, сколько ты выпил…
— Ну, так-то да, — согласился я, — но всё равно, им, бабам надо о чём-то о своём поговорить, о девичьем. Поэтому, — я посмотрел на Лёху, — приглашай в гости Серёгу с Анжелкой, он своё дело знает туго, да Серёж? И Наталье твоей будет с кем поболтать и тебе выпить…
— Всё будет отлично Лёха, — засуетился Серёгане, — сомневайся, я тоже подготовился не хило, у меня тоже всё есть, всё охлаждается, ещё из деревни подвезли натурпродукт всякий и жидкий и твёрдый. А то, Лёш, может быть к нам? Устроим весёлый Новый год, я и фейерверки купил. Так что бери свою Наталью, сына и давай к нам, наши бабы, я думаю, быстро найдут общий язык, да и пацаны тоже…
— Вот, видишь, — я по-дружески ударил Лёху по плечу, — вот и проблема сама собой и решилась. А я всё-таки куда-нибудь рвану, не хочу дома один сидеть, чего-то нового охота, обстановку сменить надо...
— А куда? – Не унимался Лёшка.
— Не знаю ещё, завтра скажу, сейчас вот домой приду и поищу что-нибудь подходящее…
— Коль, а чего это вы решили с Галиной разбежаться, она вроде ничего так…
— Да это она ушла, меня-то всё устраивало. Но ей вот срочно понадобился штамп в паспорте, а мне, если честно некогда было в загс идти, ты же знаешь, какой напряг у нас на работе весь месяц был, пока мы этот заказ выполнили? И выходные и проходные – всё было занято. Я ей и говорю – некогда, не могу отпроситься, а она мне – ты просто не хочешь. Ну, я возьми да в сердцах скажи, что мол не вижу такой необходимости, что б вот так всё бросить, да бежать подавать заявление. Ну, она и взбеленилась, и пошло и поехало, а тут я ещё её любимый цветок зацепил нечаянно, ну, короче, разругались…
— Может, ещё помиритесь?
— Незнаю Лёша... Да и я про себя столько интересного услышал, что больше как-то не тянет…
— Чего? – Лёха аж рот открыл, — что она тебе сказала?
— Если я тебе скажу, то у тебя будет комплекс неполноценности, — усмехнулся я.
— Да ну…
— Да…, что так интересно? – Я с улыбкой смотрел на ребят.
— Ага…
— Ну, самое мягкое, что я импотент с маленьким корешком, — ответил я и рассмеялся.
— Ну, нет, — ответил Лёха вполне серьёзно, — я с тобой в бане был, у тебя там всё нормально.
— Так ты, что, интересовался, — рассмеялся я, — с какой целью смотрел, только дружище не пугай меня, — мы уже с Серёгой смеялись в голос.
— Да ну вас, — смутился он, — я же по-дружески…
— Да знаю, — ответил я, — всё знаю. А теперь, знаешь, сколько ещё всего я знаю про себя... Ладно, всё, хорош сидеть, пора домой собираться…
Уже в раздевалке Лёшка подошёл ко мне и спросил:
— Коль, вы что, на совсем рассорились? Может помиритесь ещё?
— Может и помиримся, да собственно говоря, я даже не ссорился, это она разошлась как холодный самовар. Кричала, а я только слушал и молчал. А потом хлопнула дверью и убежала.
— А ты?
— А что я? Я жду, думаю не сегодня, так завтра придёт. Куда она денется, всё-таки почти четыре года прожили, да и ключ от квартиры у неё остался, и одежду не взяла. Обычный женский псих наверно... А может и нет, поживём — увидим...
— Ну, а если придёт, что тогда?
— Тогда и буду думать, — рассмеялся я, — да ладно дружище, всё будет хорошо.
— А что ты говорил про поездку?
— Помечтать-то можно? Посмотрим, может и поеду, короче, время покажет.
— Ну, давай подруга, колись, что случилось? — В конце рабочего дня ко мне подсела Наталья, жена друга моего бывшего. — Ты уже второй день вся не своя...
— Да ничего, — отмахнулась я, настроение было хуже некуда, ещё и низ живота разболелся к вечеру, но это ничего, есть таблетки. А вот с Колькой поссорилась — это да...
— Давай, давай подруга, делись, не держи в себе, — наседала Наталья, — легче будет. Что случилось? С Николаем поругалась?
— Что, уже пожаловался? — Вспылила я, — вот же, мужик, вода в жопе не удержится...
— Так всё-таки поругались?
— Нет, я ушла от него...
— Эээ нет, так дело не пойдёт, — Наталья пододвинула стул и уселась напротив меня, — что значит ушла, вы что, сдурели, уже столько лет вместе, а всё как дети...
— Четыре...
— Что четыре? — Она налила воды в стакан и выпила залпом. Было такое впечатление, что не я, а она ушла от мужа.
— Четыре года, почти, в феврале будет..., — добавила я, — козёл он.
— Согласна, все мужики козлы, так что теперь всем расходиться? Из-за чего поругались?
— Он отказался идти в загс подавать заявление, сказал — мне и так хорошо, сволочь он, — не сдержалась я и всхлипнула от обиды.
— Что, прям так и сказал, что и так хорошо?
— Да, сказал..., — я высморкалась и вытерла слёзы, — ну, ещё сказал, что на работе полный завал, и он не может сейчас отпроситься... Врёт гад, просто не хочет...
— И что, из-за этого уходить? Вы с ума сошли от безделья, вам ребёнка надо, тогда бы не думали ни о чём...
— Ага, он в загс не захотел идти-и-и-и, — опять разревелась я, — мне и так хорошо-о-о-о, ска-а-а-зал — продолжала я реветь в голос, — цветок мой разбил ы-ы-ы-ы, — слёзы текли уже сами не останавливаясь, — козёл он, а-а-а-а...
— Хватит реветь, на платок, — Наталья протянула мне пачку бумажных платков, — какой цветок разбил?
— Ну тот, красивый, гад он, я его растила-а-а-а, ухаживала а-а-а-а...
— И чего, из-за этого цветка уходить? Вы чего, сдурели там? Идиоты, — Наталья встала со стула и стала ходить по кабинету. — Он что, на отрез отказался идти в загс?
— Нет..., — я вытерла слёзы и немного успокоилась.
— А из-за чего сыр-бор тогда? Подумаешь, сегодня не пошёл в загс, завтра пойдёт, вы уже почти четыре года прожили. Может действительно не мог отпроситься с работы, там же заявление только днём, а у них весь месяц завал был, мой Лёшка поздно домой приходил, да и в субботу приходилось работать. Ты не помнишь?
— Помню...
— А в чём тогда дело?
— Не знаю. Хочу штамп в паспорте...
— Обязательно сейчас?
— Да, сколько ждать можно? Сейчас хочу... Хочу, хочу, хочу-у-у-у, — слёзы опять сами потекли, — штамп хочу-у-у-у, кольцо хочу-у-у-у, фату хочу-у-у-у и платье-е-е-е, свадьбу-у-у-у.
— Ладно подруга, хватит слёзы лить...
— Ага, тебе хорошо-о-о-о, ты за-а-амуже-е-ем и сын у тебя-а-а есть...
— На воды выпей, — Наталья протянула мне стакан, — успокойся. Всё? Успокоилась?
— Угу, — я высморкалась, шмыгнула ещё пару раз носом, глубоко вдохнула, потом вытерла размазанную тушь, ещё хлебнула воды, что б совсем успокоиться, — ну, вроде всё...
— Что делать думаешь?
— Не знаю...
— Значит так, иди мирись...
— Вот ещё, не пойду, он цветок разбил...
— Да бог с ним с этим цветком, его пересадить можно или новый купить. Сегодня же иди, как ни в чём не бывало... Ключи у тебя?
— У меня.
— Ну, хоть тут повезло. Ну вы даёте, — Наталья смотрела на меня охреневшим взглядом, — а что будет когда распишитесь? А когда дети? Вы тогда драться будете...
— Не будем...
— Будете, поверь моему слово. Ещё этих цветков разобьёте целую клумбу. Ты что думаешь подруга, семья это только загс и всё? Это только начинается. Вы же ещё не жили, у вас даже семьи не было, а вы уже ругаетесь из-за пустяка, загс, цветок...
— Ну, — начала я вспоминать, что вчера было, — там ещё это...
— Что это? — Наталья остановилась напротив меня, — это ещё не всё?
— Я ещё ему нагрубила...
— Чего?
— Сказала что он импотент и у него этот маленький...
— Чего? — Наталья не выдержала и расхохоталась. — Ой, господи, я умру с вами. Маленький. Импотент... Это всё?
— Ну, там свинья неблагодарная, тошнотик, обжора и что-то ещё про деньги, кажется жмот...
— Мдаааа..., — Наталья перестала смеяться. — А где ты ночевала?
— У родителей, они к брату отца уехали...
— Он что, действительно жадный? Я вроде не замечала...
— За машину расплачивается...
— Всё-равно иди к нему. Он нормальный мужик...
— Я боюсь. Он даже не ругался, я выступила, а он только посмотрел на меня и отвернулся.
— Любишь кататься, люби и саночки возить милая. Ты слушай меня, сегодня же иди и мирись. А то он пару дней посидит один и его на подвиги потянет. Я мужиков знаю, их из рук нельзя выпускать, сразу найдут себе приключение. Хороший мужик нынче в дефиците. Ты посмотри кто свободный ходит, либо пьяница, которого жена выгнала, либо убогий. Ну, ещё старики, но они ни в счёт. Поняла?
— Я боюсь...
— Ничего, прорвёшься..., ну и язык же у тебя. Он что, действительно плох в постели? — Уже более спокойно спросила Наталья.
— Да вроде нормальный, — ответила я и глубоко вздохнула размышляя, что делать, как идти.
— А зачем ты тогда...
— Не знаю..., разозлилась наверно, в загс...
— Да дался тебе этот загс, четыре года жили и ещё бы месяц пожили без штампа. Мы с Лёшкой расписались, когда сын родился, и ничего.
— Как?
— Так, — улыбнулась Наталья, — мы думаешь сразу? Нет, мы решили пожить, проверить чувства, а потом..., а потом год пролетел, второй, третий, а потом..., потом побежали, когда уже живот впереди меня был. Так что собирай сопли в платок, волю в кулак и что б завтра пришла на работу сияющая и счастливая...
— А если он меня выгонит? Пошли со мной, а?
— Вот тогда он нас обоих выгонит. А придёшь одна — всё будет хорошо. Ключ же не потребовал оставить, когда ты уходила...
— Натуль, я реально боюсь, ну пошли со мной, а?
— Ну ты дура. Как я с тобой пойду. Ты мужика унижала, и хочешь что б я свидетелем была? Думай головой...
— Ну хоть до дома...
— Ну ладно, до дома доведу, всё-равно по-пути. Одевайся пошли...
Идти было не далеко и мы решили пройтись пешком через парк, подышать свежим воздухом, успокоиться, набраться сил перед таким стыдным делом. Погода стояла как назло хорошая, лёгкий морозец ласково пощипывал мои щёки, снежок под ногами скрипел, а жёлтые фонари, своим тёплым светом освещали нам аллею и создавали вокруг сказочную атмосферу. Огромные ели покрытые снегом стояли будто нарисованные на Новогодних открытках, а падающий свет от фанарей отражался и искрился словно на ветвях сидели разноцветные светлячки...
— В лесу родилась ёлочка..., — пропела Наталья и стряхнула с одной из веток снег, — скоро праздник. Вот сейчас помиритесь и на Новый год к нам...
— Ага, сейчас будет мне и ёлочка, и Новый год, — вздохнула я и почувствовала предательскую дрожь в коленях и руках. Как бы медленно мы не шли, а дом всё приближался, а следовательно и неминуемое приближалось тоже.
— У меня щёки красные? — Спросила я у Натальи. Та посмотрела на меня и ничего не успела сказать, как я её опередила:
— Знаю. Красные, и уши горят, да меня вообще всю трясёт...
— Ты не думай, мужики все одинаковые, — начала она успокаивать меня, — носки разбрасывают, одежду тоже, посуду не моют..., да вообще, они как дети, за ними глаз да глаз, но когда мужик свой...
— Нет...
— Что нет, — не поняла она.
— Нет. Колька носки и одежду складывает на полку в шкаф, либо в стирку и посуду моет.
— Посуду моет? Сам? — Удивилась Наталья, — и носки не разбрасывает? Ещё скажи, что он рубашки и брюки гладит...
— Гладит, — кисло улыбнулась я, — и мне это делать не доверяет. Ты, говорит, свои вещи гладь и бельё постельное...
— И ты решила уйти? Бог ты мой, Галка, ты дура. Ей мужик-сокровище достался. Ни курит, не пьёт, посуду моет..., ааааа, люди, — закричала она и засмеялась, — он ещё и рубашки с брюками гладит и не страшный даже, не Бандерас конечно, но... Не ценишь ты синицу...
— Какую синицу, — не поняла я.
— Проехали, — ответила Наталья, — значит так подруга, что хочешь делай, хоть с порога начинай стриптиз танцевать, но что б..., ну ты поняла и не дёргайся, бог не выдаст, свинья не съест, хуже уже не будет. А я пойду домой Лёшку расспрошу, что, да как. Ты звони, если что. Пока..., — мы обнялись и я обречённо опустив голову вошла в подъезд.
Ну, сейчас будет, — вертелось в моей голове, — ничего, правильно Наталья сказала — хуже действительно не будет, и кто только меня за язык тянул, и дался мне этот загс..., ведь всё же хорошо было, Новый год впереди, подарки, радость... Вот, после праздника и пошли бы в загс, как раз к годовщине наших отношений. А интересно, он меня ещё любит? Как кролик к удаву иду...
Может он ещё не пришёл? Хорошо бы... А что толку, ну не пришёл, так придёт... А если любит, то простит? И вообще, зачем мне это надо было..., он такой лапочка, когда смотрит на меня и особенно когда целует... Оооо, ну что это, пришла уже... Боже спаси и сохрани... Вот она дверь, даже плакать хочется, как страшно. Мдааа, любишь кататься, люби и саночки возить. Где же ключи? Ага, вот они... Может всё-таки его нет дома ещё? Ах, дома, вот куртка и туфли. Так, боже помоги...
— Коля, ты дома? Это я...
Я специально медленно раздевалась, думала — он сейчас выйдет и всё как нибудь само устаканется. Ну, конечно, придётся попросить прощенье за тошнотика, блин, откуда это слово взялось, я его даже ни разу до этого не употребляла, ну и остальное тоже... Но как же, он даже и не подумал выйти встретить — обиженный... Что он там делает, — вертелись мысли в моей голове, пока я стаскивала сапоги и вешала на вешалку пуховик, — сидит, в свой ноут упёрся, делает вид, что меня нету. А он козёл, правильно я сказала. Да вообще, все мужики козлы, как пить дать все... А если б у меня были тяжёлые сумки? Что, я должна надрываться? Мог бы и встретить... Эээх, тяжела наша бабская доля, но делать нечего — пойду сдаваться...
— Коленька, это я пришла, ты не слышал разве, чем это ты там увлёкся? Ого, а что это такое ты смотришь? Ну, милый, не молчи..., ууу, бука... так и будешь молчать?
— А что может сказать импотент с маленьким..., как его..., ну этим, как ты назвала?
— Ну ладно тебе, ты же мой тигра, ты должен прощать свою кошечку... Да, да, да, тигра всегда прощает свою любимую кису, — начала я ныть елейным голоском, — он же понимает, что киса любит его... Ну..., ну не дуйся, я была не права, я много думала... И поняла...
— Что ты поняла?
— Что я люблю тебя...
— Тошнотика и импотента?
— Да, такого тошнотика и импотента, люблю... Лучше обними меня..., ты такой сильный..., я даже плакала сегодня..., и вчера тоже... Ты же меня любишь?
— Мой ты котёнок, как же тебя не любить?
— Тигра простил свою кисулю?
— Нет ещё...
— Почему?
— Ему ещё обидно...
— И что?
— А ничего, сейчас ещё пообижаюсь немного, а ты пока иди в ванну, а я приготовлю ужин, поцелуй меня...
— А потом?
— Потом я тебя буду прощать...
— Прощать?
— Да, буду прощать долго и в извращённой форме, — ответил он с прищуренной улыбкой.
— Я в предвкушении, — ответила я прижавшись к нему всем телом, напряжение меня уже почти отпустило, а мысли о предстоящем примирении начали возбуждать...
Утром, только я вошла в кабинет, Наталья остановила меня строгим взглядом:
— Ну, как, — спросила она без предисловий, — помирились?
— Помирились, — улыбнулась я.
— Как всё прошло? — Продолжала допытываться подруга, — рассказывай.
— Мирились почти всю ночь, в четыре часа только угомонился и простил меня окончательно, — отрапортовала я.
— В четыре? А когда начал прощать, — поинтересовалась, подхватив мой тон, Наталья.
— Сначала поужинали, кстати он сам приготовил, выпили немного вина, и сразу же принялись за это не лёгкое и утомительное дело...
— Ну, давай, давай, рассказывай...
— Это личное, подробностей рассказать не могу, но я не думала, что так бывает, это какой-то фейерверк прощений, и скажу тебе по секрету, — я понизила голос, — даже соседи стучали по батарее. Никогда такого у нас не было.
— Хых, — усмехнулась Наталья, — ссора вам как видно пошла на пользу...
— Хочу ещё...
— Чего, ссориться?
— Нет, — улыбнулась я, — прощений...
— Ну, — она развела руки в разные стороны, — это уж до дома. А что Новый год? У нас?
— Нет, — я сделала виноватое лицо, — он заказал тур куда-то на север, кажется в Карелию, сказал — будем там кататься на оленях, жить в настоящем чуме, есть национальные блюда и продолжать прощать друг друга...
— Ну вот, а ты импотент, тошнотик, жмот. С жира бесишься подруга, с жира, — и немного помолчав, добавила, — он же гад ещё и рубашки гладит...
Автор: Николай Голодяев
