Этот день был таким же, как и другие 365 дней в году. Маруся встала на зорьке, подоила корову, выгнала на пастбище. Покормила курей и принялась за молоко. Часть разлила по кринкам, одну приготовила для соседки-старушки, другую, побольше, для многодетной семьи, третью — себе. Большую часть поставила под творог. Замесила тесто на пирожки, оставила подойти. Вышла на крыльцо, солнце уже высоко в небе, в палисаднике пахнет розами, ветки у вишни ломятся от спелых ягод, пора бы и варенье сварить.
Вдруг скрипнула калитка, наверное, кто-то за молоком пришел. Пригляделась и обомлела, во двор несмело вошел Михаил, ее бывший муж. Да не один, за руку он держал маленькую девочку, лет трех.
Подошел поближе, поставил на землю чемодан, нервно закашлялся.
-Здравствуй, Маруся...
-ЗдорОво, коль не брешешь, — вспомнила она слова своей бабушки, так она говорила всегда, если гости были нежданные и незваные.
-Прощения хочу попросить, ты это, не держи на меня зла.
-Бог тебе судья, — перекрестила бывшего женщина, — а я зла на тебя не держу, давно уж простила. А это с тобой кто?
-Это? Дашутка, дочка жены моей, Елизаветы. Только... — запнулся, помолчал немного, тяжело вздохнул, — нет ее с нами, на небо ушла, хорошо хоть Дашутку усыновить успел, моя она теперь... Доченька...
-А от меня чего хочешь?
-Пусти меня обратно, Марусенька, люблю я тебя. Знаю, душа у тебя добрая, а девчушке мамка нужна. По ночам не спит, все Елизавету кличет.
-Мамаааа, — жалобно потянула маленькая гостья.
Маруся подалась было вперед, но вовремя остановилась. Вспомнила обидные слова: «Ухожу от тебя, Маруся, пустая ты». И кривую улыбку на лице мужа.
-Уходи, уходи, Миша, не мучай ты меня боле...Мне и так несладко досталось. Уходи...
Мужчина удивленно поднял бровь, хотел что-то сказать, но не сказал. Безнадежно махнул рукой, подхватил девочку на руки, взял чемодан и пошел прочь.
Когда Маруся очухалась, опрометью кинулась к калитке, но гости уже скрылись за поворотом.
Посмотрела на часы, до автобуса еще два часа. Пошла в летний душ, долго стояла под ним, по лицу текли слезы, смываемые струями воды. Как часто она за два года, после того, как он ушел, вот так, обливалась слезами. Сколько горьких стонов слышал ее опустевший дом. Нет, все правильно она сделала, жила без него как-то все это время и дальше проживет.
Приняв душ, зачем-то переоделась в нарядное платье, словно он увидит ее в нем. Раздала молоко, нарвала вишен и стала печь пирожки, вспоминая прошлое.
Познакомились Маруся и Миша на дискотеке. Он подошел к ней и пригласил на медленный танец.
-Откуда в этом глухом селе такая жемчужина? — спросил с улыбкой, а на щеках появились ямочки.
-Я здесь живу, — ответила скромно, — а Вас раньше никогда не видела.
-С города я приехал, на уборку урожая, труженикам села помогать.
-А, то-то я слышала, что к нам автоколонну прислали.
-То-то и оно, — подтвердил он.
И закружилось, понеслось... Ее верные подруги Аня и Таня тоже познакомились с парнями из автоколонны. После дискотеки поехали на стога, чтобы полюбоваться звездным небом. Девчонки достали из погребка холодненького молока. Парни пили и радовались, как дети. А девчонкам было чуднО наблюдать за ними, ведь для них стог сена, кринка молока и млечный путь, нависший словно над головой, обычное дело.
А потом случилось то, чего Маруся не ожидала от себя, Михаил стал ее первым и единственным мужчиной. Раньше она думала, что нельзя этого допускать до свадьбы, но, однажды утонув в его глазах, больше не смогла выбраться из этого синего омута.
Обещал, что вернется за ней, что женится... Она не верила, зачем красивому городскому парню простая деревенская девчонка?! А он не обманул, вернулся, да и остался в деревне. Марусе тогда казалось, что она самая счастливая невеста в мире, и что счастье ее никогда не закончится.
Но закончилось, через семь лет, когда все попытки забеременеть оказались тщетными. Диагноз прозвучал, как приговор. И в тот -же день он собрал свои вещички, запихал их в рюкзак:
-Ухожу от тебя, Маруся, пустая ты...
С тех пор прошло два года. И вот он, явился, не ждан, не гАдан, да еще с довеском.
-Впрочем, чего это я? — удивилась Маруся вслух и осела на стул. Перед ней стоял целый тазик пирожков: и с картошкой, и с вишней, и с рубленным яйцом с зеленым луком. И куда ей столько? А девчонка-то, поди, голодная.
Маруся кинулась к молоку, налила литровую банку, накидала в бумажный пакет пирожков. Подумала немного и оставила все на столе. На ходу схватила косынку, чтобы покрыть голову, на улице уже стояла летняя жара. До прихода автобуса оставалось несколько минут.
Бежала так, что пыль из-под балеток летела, успела... Автобус уже подошел, и деревенские неспешно заходили в него, выстроившись в очередь. Михаил с Дашуткой стояли самыми последними, он озирался по сторонам, словно ждал кого-то.
«Да что же это я, — подумала Маруся, — меня он ждет».
-Михаил!
-Я здесь, Маруся, — тут-же отозвался он.
Женщине показалось, что время замерло, и что все вокруг застыли, безмолвно взирая на нее и на Михаила.
-Михаил, дочка, куда же вы, обедать пора!
Девочка подняла на нее глаза, полные слез:
-Мамааа.
-Я здесь, здесь, доченька, — подхватила ее на руки Маруся, — пойдемте домой, я пирожков напекла.
-Явился, не запылился...
-А она-то забыла, что было...
-А чего, пусть будет и в ее доме радость, хватит, настрадалась одна-одинешенька...
Судачили за ее спиной односельчане. Но Маруся их не слышала, она не шла домой, а словно на крыльях летела, прижимая к своей груди драгоценное тельце своей обретенной дочери.
