Давным-давно, когда я только начинал свою карьеру анестезиолога я давал наркоз одной молодой и очень симпатичной даме. Несложная гинекологическая операция, пациентка здорова, ожидаемых проблем ноль, небо ясное, можно начинать.
Раз можно, значит, начинаем. Все идет, как по маслу, хирург заканчивает свою работу, пора будить нашу прекрасную леди. Я наклоняюсь к ней, и вдруг обнаруживаю, что один зрачок у нее существенно шире другого. На медицинском языке это называется “анизокория” — буквально неодинаковые зрачки, если переводить с латыни. И это очень плохая штука.
Если исключить безумно редко встречающихся пациентов, у которых всякие врожденные проблемы, и зрачки разные от рождения, то самое важное, что надо исключить (и самое первое, что лезет тебе в голову) — это острое нарушение мозгового кровообращения. Есть список из пары десятков других причин, но все они не такие срочные. И не убивают.
Мне сразу становится очень нехорошо. Берешь абсолютно здоровую женщину, кладешь ее на операционный стол, и снимаешь с инсультом. Это жуть. Никакими словами не описать, что чувствуешь в такие минуты. Мерзостно. Даже если все сделал правильно, все равно, настроение летит ко всем чертям. Формально ты можешь быть не виноват, но кого это утешит?
Лихорадочно вспоминаю, были ли зрачки у пациентки одного размера, когда я говорил с ней вчера на предоперационной встрече. Вроде, были. “Наши”, анестезиологические, лекарства сужают или расширяют зрачки, каждое на свой манер, но всегда оба. Избирательно на левый или правый они действовать не умеют. Смотрю, как вело себя артериальное давление: не было ли резких перепадов, предвестников инсульта. Вроде, не было.
Зову своего куратора, старшего и более опытного доктора... Извечный вопрос: “Что делать?”. Чешем затылки. Переглядываемся. Выглядит все это очень плохо. Предчувствия самые омерзительные.
— Вези ее на КТ, — говорит босс. Мы оба знаем, что компьютерная томография точно даст ответ, что с ней случилось. Если кровоизлияние в мозг, увидим сразу. Если закупорился сосуд, не увидим ничего и придется повторить КТ через пару дней.
Иду искать родственников на входе в операционную: надо им объяснить ситуацию, сообщить, о чем мы думаем, и что будем делать. Тоже беседа, которой очень хочется избежать. К моему счастью, никого нет.
Это хорошо. Хотя, в остальном, ничего хорошего. Едем на КТ. Я вожусь с пациенткой, она под наркозом и на ИВЛ, поэтому смотреть на то, что там вышло на томограмме не могу. Забираю даму, везу ее обратно в послеоперационную.
Через четверть часа звоним рентгенологам. На душе погано. Потому, что понимаешь: такая находка и нормальная КТ несовместимы.
— Ну что там у пациентки? Кровоизлияние?
— Нет. У нее искусственный глаз. Протез.
Твоюжмать. Камень с души прямо на любимую мозоль? Пластик на лекарства не реагирует. А сказать заранее она не могла? Пожалуй, нет. Как вы, дорогой доктор, себе это представляете?
Молодая и вполне симпатичная женщина будет по своей воле признаваться, что у нее стоит протез вместо глаза? В ясном уме и твёрдой памяти? Ее, может, по голове несколько лет назад ударили, а не прямо сейчас.
И вообще. Должна быть в женщине какая-то загадка.
Автор: Юрий Супоницкий
