Аня пришла домой после школы. Привычно швырнула сумку в угол,
закинула шапку на полку, бросила куртку на тумбочку. Поторопила сестру,
зашедшую следом:
— Ася, не копайся! Сколько раз тебе говорила, что надо делать все
быстро!
Растерявшаяся от такого напора третьеклашка Ася только заморгала,
пытаясь стянуть с ноги неудобный сапожок.
Разделась, зашла на кухню. Залезла в холодильник. Надоевшая каша,
суп. Ага, сосиска в тесте — то, что надо. Сунула в микроволновку, включила.
Нажала на кнопку чайника.
Еще есть вчерашняя картошка. Картошку Аня любила, поэтому,
подумав, вытащила и её.
... Родители Ани поженились сразу после института. Молодые,
талантливые, оба химики по образованию, устроились работать на один
завод. Через два года родилась Анна, а еще через пять — Ася. Мария и
Сергей души не чаяли в своих детях. Красивые, умные, послушные девочки
росли не по дням, а по часам.
Вот Анна Сергеевна подросла и пошла в первый класс, а немного
погодя уже и Ася собирала свой портфель. Аня всегда следила за
сестренкой и часто, когда родители задерживались на работе, забирала её
со школы.
Когда только-только подоспел второй Асин класс, в семье случилось
страшное несчастье. На заводе произошла утечка газа, и погибло шесть
человек из персонала лаборатории. Среди них был Сергей.
Мария в тот день осталась дома, с младшей дочкой, на больничном.
Когда ей позвонил начальник, Маша за несколько минут разговора
состарилась на добрый десяток лет.
Нежную, заботливую, любящую женщину после похорон стало не
узнать. Если раньше вся семья по выходным ездила в кино, парк,
выбиралась в лес на прогулку, то теперь Мария проводила субботу и
воскресенье, не выходя из дома. С детьми почти не разговаривала, за
исключением проверки домашнего задания — да и то механически,
отстраненно, по привычке. Приготовит поесть, уберется, закинет белье в
стиральную машинку, уйдет к себе в комнату и сидит, молча смотрит в
окно.
Ане было очень жалко маму. А еще она сильно скучала по отцу. По
ночам было слышно, как мама плачет в подушку. Тогда словно чья-то
тяжелая рука сдавливала все изнутри, и Аня сама зарывалась лицом в
постель.
Теперь девочка чаще собирала сестру в школу и приводила её домой.
Когда Ася начинала вдруг капризничать, Аня шикала на нее, чтобы та не
ныла.
— Я старшая, и ты должна меня слушаться, — говорила она в такие
минуты, подражая тону матери.
... — Аня, ну почему нельзя убирать за собой вещи? — это Мария
Андреевна вернулась домой с работы. — Опять все валяется, как попало. Ну
сколько раз тебе говорила уже!
За последние два месяца Мария Андреевна сильно изменилась. Она
снова стала краситься, вытащила из шкафа давно забытые платья.
Похорошела и, наконец, вспомнила о воспитании детей. Теперь дома то и
дело раздавались команды и упреки: «Аня, почему у тебя опять тройка по
литературе?», «Аня, ты опять ничего не ела!», «Аня, одень завтра теплый
пуховик, обещают похолодание!».
Ане это не нравилось. Как и не нравились перемены в облике матери.
— Не хочу! — зло буркнула она из своей комнаты. — И вообще, мне
некогда. Готовиться надо. Завтра контрольная по русскому.
— Что значит не хочу? — Мария Андреевна появилась на пороге, держа в
руках Анину куртку. — Ты что, сегодня опять в капронках ходила? Сколько
тебе можно повторять, цистит заработаешь!
— Мама, да ты достала уже со своим циститом! — Аня вскочила,
вызывающе уперев руки в бока. — У нас девчонки в классе все носят
капронки, и никто не заболел, а я, как уродина, буду ходить в шерстяных
колготках, что ли?
— Ты как с матерью разговариваешь? Ты себя вообще слышишь?
— Да отстань ты уже, мне готовиться надо! — Девочка с силой
захлопнула дверь изнутри и защелкнула замок.
— Аня, открой! Анна! Прекрати мне нервы трепать! Да что ж это за
наказание такое!
— Дура, достала уже меня! То не так, это не так! — Она показала язык и,
сев за стол, одела наушники, прибавив музыку погромче, чтобы не слышать
надоедливых криков матери.
Мария Андреевна, постояв немного у закрытой двери, ушла к Асе —
помогать с домашним заданием.
... Утро прошло как обычно, только сестра собиралась долго. Аня с
раздражением помогла ей справиться с молнией на куртке. Вчерашняя
ссора не выходила из головы. Она так больше и не поговорила с матерью, а
ночью, когда все улеглись спать, из спальни родителей опять слышался
плач. Аня и злилась на мать, и думала о том, как было хорошо раньше,
когда папа был жив. Мама никогда на них с Аськой так не ругалась, а
теперь и младшей, бывает, попадает ни за что.
«И все равно она дура, — Аня шла по заснеженной дорожке рядом с
сестрой, слушая, как скрипит наваливший за ночь снег. — Вечно орет на
меня, кричит ни из-за чего. Ну подумаешь, куртку бросила, она прямо
всегда вещи на место кладет. Скорей бы школу закончить, пойду работать,
сниму квартиру и Аську заберу. Достала уже нотации читать. Всё-то ей не
так. Стараюсь, стараюсь — а толку-то, все равно самая плохая дочь».
Так, накручивая себя все больше и больше, Аня добралась до школы
уже в полной уверенности, что Мария Андреевна — её самый злейший и
первый враг.
Уроки закончились раньше обычного — контрольную отменили,
преподаватель заболел — и ей пришлось ждать Асю. Домой вернулись
засветло. По дороге девушка купила кока-колу. Сестра, увидев, принялась
тут же клянчить.
— Ты еще маленькая, — ответила на это старшая. — Такое можно только
большим.
Младшая немедленно надулась.
— Вечно ты так говоришь! То нельзя, это нельзя. Я тоже уже большая.
Аня в ответ только засмеялась.
— Какая ты большая-то, Аська. Мне вон даже до плеча не достаешь.
Поели, Ася, как обычно, отправилась сразу делать уроки — чтобы к
приходу мамы уже показать черновики. Аня, побросав грязную посуду в
раковину, махнула тряпкой по столу.
«Вот и не буду мыть посуду. Из принципа не буду. Я же плохая — какая
разница, лучше от чистой посуды не стану. Сама пусть моет».
Зашла к себе в комнату, легла на кровать, закинув ноги на стену. Одела
наушники, включила рок, слушать который приучил еще отец.
Одноклассницы, узнав о музыкальных предпочтениях Ани, частенько
подначивали её по этому поводу. Ну и пусть. Она-то знает, что лучшей
музыки еще не придумал никто.
От края до края
Небо в огне сгорает.
И в нем исчезают
Все надежды и мечты.
Голос Кипелова убаюкивал её. Глаза закрылись сами собой.
Засыпай, на руках у меня засыпай.
Засыпай под пенье дождя.
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдешь потерянный рай.
Аня проснулась, когда за окном было уже совсем темно.
«Блин, чего мама меня не разбудила-то? Придется допоздна теперь
домашку делать, — она подскочила, когда увидела, что на часах уже
одиннадцать вечера. — Вот ё-моё!».
В двери кто-то тихо поскребся. Аня открыла и увидела зареванную
Асю.
— Ася, ты чего? Мама опять накричала, что ли?
Девочка, всхлипывая, размазывала слезы по мокрому личику.
— Мамыыы до сих пор нееет...
— Да ты чего? Ты позвонила ей? Задержалась, наверное, на работе.
Меня надо было разбудить!
— Я звониииилааа. — Ася разрыдалась еще громче. — Она трубкууу не
берееет.
— Ну блин, — Аня обняла сестру. — Тише, тише. Успокойся. Сейчас я
сама ей позвоню. Наверное, включила на беззвучный режим, или
мобильник разрядился. Успокойся, слышишь меня?
— Да, — Ася подняла лицо и доверчиво посмотрела на Аню. — Я поняла.
— Вот и умница. Уроки сделала?
— Да, и уже на чистовик все переписала, — девочка вытерла щеки.
— Молодец. Иди, повторяй все, я сейчас приду и посмотрю. И не реви!
Поняла меня?
— Поняла, — Ася зашмыгала носом и ушла к себе в комнату.
Аня нашла свой телефон и принялась звонить.
— Этот абонент не отвечает. Пожалуйста, перезвоните позже или
оставьте ваше сообщение после сигнала.
Один раз, второй, третий.
Странно. Аня почувствовала, как неясная тревога охватывает её. Мама,
конечно, часто ругалась на них, но еще никогда не приходила домой так
поздно. Да еще и чтобы не отвечать на сотовый...
Аня порылась в контактах. Ага, вот номер маминого начальства. Блин,
поздновато уже, конечно, но что делать-то еще?
Школьница нажала вызов. Десять гудков печально отзвонили в трубке.
Она подумала и набрала номер еще раз. Пусть лучше её обругают, на чем
свет стоит.
На той стороне отвечать не желали.
Аня посмотрела на мобильный. Ей стало не по себе.
Внезапно ожил домофон. Ну наконец-то! Девушка бросилась к двери,
мысленно ругая мать. Наверное, ключи забыла опять.
— Ася, сиди, я сама открою!
Пьяный мужской голос неразборчиво прохрипел в динамик, призывая
неизвестную Свету поскорее открыть дверь. Аня разочарованно скинула.
Из комнаты вышла сестра.
— Да это ошиблись, — Аня недовольно посмотрела на домофон.
— А ты не дозвонилась до мамы? — страх в голубых глазенках, пальцы
перебирают друг дружку, неровно дрожа.
— Нет пока. Пойдем, проверим уроки? — еще не хватало, чтобы Ася
снова разревелась. Успокаивать потом три часа. Где же носит мать? Хоть
бы позвонила, предупредила. Еще и дочек вечно ругает за опоздания. На
себя бы посмотрела.
Посмотрев тетрадки и выслушав выученное стихотворение, Аня
уложила сестру спать с клятвенным обещанием разбудить, если мама
придет. Сама отправилась к телефону — звонить.
Еще десять раз — на мамин номер. Плюнув на все приличия — полпервого
ночи — пять раз начальнику. Никто не отвечал.
«Все спят, наверное, вон темень какая, — Аня посмотрела в окно. —
Пойду-ка и я. Завтра же в школу идти».
Но как девушка ни ворочалась с боку на бок, сон к ней не приходил.
«Может быть, поехать на завод? Но мама говорила, что там строго, по
пропускам. Да и Аську одну не оставишь, мать узнает, заругает».
Анна вновь взяла в руки смартфон.
Пошарив как следует, отыскала контакт старой подруги Марии
Андреевны. Подумав, все-таки позвонила.
Трубку взяли сразу же. Заспанный женский голос недовольно
спросил:
— Кто это?
— Извините, пожалуйста, это вас беспокоит дочь Марии Андреевны,
Аня, — школьница говорила быстро и сбивчиво, боясь, что женщина
отключится.
— Какой еще Марии Андреевны?
— Врановской. Мама сегодня с работы не пришла, вы случайно не
знаете, где она?
— Ааа, Аня, ты что ли? Господи, давно вас слышно никого не было. Нет,
мама твоя ко мне не приходила. А папка ваш где?
— Папа умер, давно уже, — Аня сглотнула.
— О господи, несчастье-то какое. Нет, Анечка, я не знаю ничего. Я сама
приболела, кашель замучил. Лежу с температурой, отпросилась с работы.
Сейчас попробую позвонить маме твоей.
— Да я звонила, она трубку не берет. — Девушка уже пожалела, что
позвонила. — Ладно, теть Ир, до свидания. Извините, что поздно.
— Да ничего, ничего, Анюта, ты как мама домой придет, сообщи
обязательно.
... Темнота, наполненная огнями уличных фонарей, быстро сменилась
утренними сумерками. Аня уснула под самый рассвет, утомленная
бесконечными мыслями.
Сестра растормошила её в десять утра.
— Мама уже ушла на работу?
— Что? А, да, — Аня не придумала ничего лучше, как соврать. — Пришла
вчера совсем поздно. Ты уж прости, но мы не стали тебя будить — ты так
крепко спала.
— Ясно, — Ася разочарованно покрутила головой. — А что случилось-то у
нее на работе?
— Да ерунда. Задержало начальство.
«Черт! Я сама-то домашку не сделала, — девятиклассница в этот
момент лихорадочно думала, как выкрутиться. — А Аську все равно вести
надо в школу. Чего ж делать?»
— Знаешь, Ася, — она старалась, чтобы голос её звучал спокойно, — а
мама разрешила нам с тобой сегодня в школу не ходить. Сказала, что мы
вчера так все переволновались, что можно денек отдохнуть.
«Когда мама придет, не до того будет. Да и подумаешь, один день уж
простится как-нибудь».
— Правда? Вот классно! — Асины глаза горели от восторга. — А может,
мы сходим куда-нибудь?
«Еще чего не хватало. Увидит нас кто-нибудь, и конец обеим. А так
всегда можно соврать, что приболели».
— Давай мы дома посмотрим фильм, помнишь, ты давно хотела глянуть
тот, про вампиров?
— Который мама не разрешала? Давай, конечно!
Аня облегченно вздохнула. Проблема на время была решена.
Они посмотрели один фильм, потом другой. Потом Аня сходила в
ванную и еще несколько раз позвонила маме и начальнику лаборатории.
Абоненты упорно молчали.
К восьми вечера Аня уже не находила себе места.
Куда же позвонить? В полицию? Она где-то слышала, что
несовершеннолетних в таких случаях забирают временно в детдом. В
детдом Ане не хотелось. К тому же их с Аськой наверняка распределят в
разные группы, и она не сможет смотреть за сестрой. Нет, полицейским
звонить никак нельзя.
«Какая ты у меня уже большая, — вспомнился вдруг папин голос. — И
самостоятельная. Взрослая уже девчонка».
Сердце защемило, и Аня чуть не заплакала. Еще и Аська опять
принялась ныть.
— Аня, а где мама? Она сегодня опять надолго задержится?
Пришлось снова врать, что мама уехала в командировку. Эту ложь
младшая проглотила уже с трудом.
— А когда она приедет? И откуда ты знаешь, ты же ей не звонила?
— Звонила, когда ты кино смотрела, — отнекивалась Аня. — Уже поздно,
тебе спать пора.
— Спать, спать, — надула щеки Ася. — Мамы все равно нет, можно и
позже лечь. Ты же вон кока-колу пьешь, ничего. Тебе все можно!
— Я большая, а ты еще маленькая, — старшая была непреклонна. К тому
же ей вовсе не хотелось снова успокаивать сестру.
Ася, поныв, все же улеглась. Девушка сразу же принялась звонить.
Когда она в очередной раз собралась набрать номер, на экране
высветился входящий. Инга, её одноклассница.
«Вот блин. Спросит, небось, чего в школе не было». Аня сбросила.
Но подружка была неумолима. В конце концов школьница сдалась.
— Привет, чего так поздно? — Она попыталась изобразить недовольство,
надеясь, что Инга не будет приставать с расспросами, если решит, что
разбудила её.
— Привет. Тебе девчонки не звонили наши?
— Нет, а что?
— Да я хотела предупредить тебя. В школу завтра не ходи, уроки все
отменили. Школу закрыли на карантин. — Голос Инги звучал как-то
неохотно, словно звонившая давила слова из себя через силу.
— Карантин? — До Ани дошло не сразу. — А чего случилось? Эпидемия
гриппа?
— Что-то вроде того, — ей показалось, что Инга всхлипнула. — Учителя
заболели.
— В смысле заболели? Все, что ли? — Аня нервно засмеялась. Что за
бред несет подруга?
— Почти все. Наша класснуха, Градусник, физик, алгебраичка, Марина
Ивановна тоже в больнице. А ты что, телек не смотришь, что ли?
— Нет. — Мария Андреевна была категорически против телевизора, так
что в доме у них был только интернет и два компьютера. — Погоди, а чем
заболели?
— Не знаю. Никто не знает. Классная начала кашлять вдруг ни с того ни
с сего, а затем раскашлялась так, что пришлось вызывать скорую. Она весь
урок прокашляла, прикинь, в учительской. Увезли в больницу. А потом и
физик, и остальные заболели. И мама моя, — Инга вдруг разрыдалась прямо
в трубку. — Аня, маму увезли сегодня с работы в больницу. Я хотела к ней,
но меня не пустили. Никого не пускают. А класснуха без сознания лежит,
прикинь? И врачи говорят, что шансов почти нет.
Аня испуганно слушала одноклассницу. Та, захлебываясь слезами,
продолжала:
— А теперь я не могу дозвониться до них. Весь день звоню, никто
трубку не берет. Вот я одна сижу дома.
Папа бросил мать Инги, когда девочке было два годика, и с тех пор о
нем никто не слышал.
— Анька, мне страшно. А вдруг мама умрет?
— Инг, ну с чего ты взяла, что умрет-то? Мало ли почему трубу не берут.
Заняты, наверное, пациентами. Давай завтра вместе съездим?
— Давай, — Инга на другом конце трубки словно съежилась. — Аня, ты
вправду думаешь, что все нормально?
— Конечно! — попыталась подбодрить подругу школьница. — Все
нормально будет. Она у тебя совсем молодая. Выздоровеет, все норм будет.
А завтра с утра поедем вместе, — тут Аня задумалась. Асю не хотелось
оставлять одну. — Постараюсь, — лаконично заключила она и попрощалась с
Ингой.
Едва отключившись, девушка бросилась к компьютеру. Гугл
откликнулся сразу.
«Странная болезнь», «Эпиде
Зарегистрированы летальные случаи. Врачи пока не могут с
уверенностью сказать, как бороться с данной инфекцией. Болезнь
поражает преимущественно взрослых, детей и подростков в стационарах
пока не наблюдается.
Предположительно, вирус был завезен с территории Китая».
Липкая пустота сжала желудок изнутри. Почему мама не отвечает?
Неужели она тоже лежит в больнице? При мысли об этом Аню охватил
ужас.
«Мамочка, милая, прости меня, пожалуйста. Господи, только бы она
взяла трубку», — молилась она, сжимая в руке смартфон.
Можно ведь еще обзвонить больницы.
С этой мыслью Аня засела за компьютер, выписывая телефоны всех
соответствующих медицинских учреждений в городе. К утру список был
вычеркнут весь. В трех местах трубку не взяли вообще, а в остальных
школьнице ответили, что такая пациентка к ним не поступала.
Еще одна ночь. Еще один день прошел, как в тумане. Аня болтала с
сестрой, стараясь не выдать себя, и мысленно молилась всем святым,
приходившим на ум.
Раньше она никогда не делала ничего подобного. Но теперь страх
выедал её изнутри, выворачивал наизнанку. «Господи, прости меня,
пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы мама вернулась дома. Или хотя бы
позвонила».
Ася, ничего не заподозрив, легла спать, а старшая сестра ночь снова
провела за компьютером, отслеживая все новости о загадочном вирусе.
Число заболевших и умерших множилось безостановочно. Вирус быстро
захватил Европейскую часть России и перекинулся за Урал. Об эпидемии
услышали уже в Красноярске, Новосибирске, и несколько случаев было
зарегистрировано во Владивостоке.
Новости поступали все реже и реже, а потом и вовсе прекратились.
Сонная Аня пошла на кухню — приготовить черный растворимый кофе,
который Мария Андреевна готовила себе и категорически запрещала пить
дочери.
В девять утра она вновь просмотрела результаты поиска. Ничего
нового не было. На всякий случай позвонила снова матери — конечно же,
безрезультатно.
Было уже ясно, что с мамой что-то случилось. Что-то страшное. Аня,
обращаясь к вышним силам, просила только об одном: чтобы та осталась
жива.
«Мы будем ухаживать за ней. Господи, пожалуйста, пожалуйста».
Надо завтракать. Обессилевшая Аня пошла будить сестренку, уже
думая о том, чтобы все ей рассказать. Она уже не могла держать в себе
плохие новости.
И тут Анна вспомнила, что обещала Инге пойти с ней в больницу.
«Может, звякнуть? — мелькнула мысль. — Ладно, сейчас позавтракаем,
потом позвоню. Некрасиво как-то получилось».
Девушка зашла в комнату сестры. Ася крепко спала, волосы её
разметались по подушке. Щеки пунцово горели нездоровым огнем.
— Ася, вставай, пойдем завтракать, — Аня потеребила сестру за плечо. —
Ася!
Девочка с трудом разлепила глаза, села на кровати. Зевнула — и
закашлялась.
— Аська, ты че? Заболела, что ли? — Аня с испугом смотрела на сестру.
Хотя в новостях было написано, что случаев среди детей и подростков не
было, любая болезнь сейчас воспринималась ей как что-то ужасное.
— Горло болит чего-то, — девочка вновь начала кашлять.
— Блин, ну ты даешь! Лежи, сейчас молока горячего принесу. — Сестра
убежала на кухню.
Так, в маминой комнате должны быть лекарства. Ане стало не по себе,
когда она зашла к матери. Там все было так же, как Мария Андреевна
оставила перед уходом на работу три дня назад. Небрежно брошенный на
спинку стула пиджак, сверху отутюженная блузка. Второпях разбросанная
на столе мелочь. Пакет с носками на кровати.
Дочь аккуратно обошла беспорядок, стараясь не трогать и не задевать
ничего. Вот и аптечка.
Спрей для горла, таблетки д
не зная, зачем — в 01.
— Пожарная слушает.
— У меня... у нас ребенок заболел, а в скорую дозвониться не можем, —
Аня, путаясь в словах, попыталась объяснить собеседнице, что к чему. —
Температура высокая очень.
— Девушка, у нас не скорая! У нас пожарная! Звоните 03, — и резкий
гудок отбоя.
Ане показалось, что ей влепили пощечину.
За окном поднялась пурга. Было слышно, как ледяной пронизывающий
ветер завывал, поддувая в вентиляцию.
Она вышла на площадку. Теперь Аня была согласна и на детдом, и на
все, что угодно — лишь бы кто-нибудь из взрослых помог Асе.
Из всех соседей открыла только пожилая пенсионерка баба Люба.
— Анечка, ты, что ли? А я как раз хотела заглянуть к вам. Как там
Мария Андреевна? — бабушка подслеповато щурила глаза.
— Баба Люба, Ася заболела, а мамы уже три дня дома нет, — выдохнула
Аня сразу все свои ужасы.
— Как так нету? А чего Аська, простыла что ли?
— Кашляет сильно, температура высокая.
— Дак ты горчишники поставь ей. Меду дай, молоко.
— Давала все, не помогает.
— А этот, как его? Пурофен. Сейчас, погодь, погодь. — Бабушка
зашаркала вглубь квартиры. Вышла с оранжевым пузырьком в руках. — Вот,
Анюточка, как раз детский. Внучки приезжали на выходных, забыли.
— Спасибо большое, баб Люб! Мама вернется, отдадим обязательно.
— Да что ты, Анечка. И еще эти, как их там, антибиотики. Есть?
— Есть баб Люб, есть. Сейчас все дам ей. Спасибо огромное!
Девушка вернулась домой. Развела в воде антибиотики — двойную дозу
от той, что была указана в инструкции. Влила в рот бредящей в лихорадке
лекарство.
Набрала в мерный шприц нурофен, заставила сестру проглотить
клубничную, липкую жидкость.
К двум часам ночи температура спала, и Аня, наконец, отошла от
постели сестры. Взяв в руки мобильник, написала всем одноклассницам, с
которыми более-менее общалась. Зашла в ВК — посмотреть, нет ли от кого
сообщений.
Из всех девчонок ответила только Даша — новенькая, пришедшая в их
класс в этом году. Даша писала, что ее родителей тоже увезли в больницу, и
что она осталась дома одна.
Аня быстро настрочила короткий ответ.
«Может, приедешь к нам?».
Было бы неплохо, если б приехал еще кто-нибудь. Хоть кто-то, с кем
можно поделиться тяжелыми мыслями.
Даша ответила, что ей страшно выходить на улицу одной.
«Вызови такси, — предложила Аня. — Я заплачу».
Одноклассница согласилась. Аня в душе возликовала, хоть и знала
Дашу плохо. Втроем все же лучше.
Через час пришла смска от Дарьи. Девушка писала, что не смогла
дозвониться ни до одного такси.
«Что же это такое-то, — Аня чуть не заплакала. — Как заколдованный
круг».
Ася крепко спала, изредка кашляя во сне. Сестра дотронулась до лба
девочки — жар спал. Она села рядом, прислонившись к кровати спиной, и
не заметила, как уснула сама.
... Проснулась от солнечного луча, нагло разгуливавшего по лицу.
«Ася!» — была первая мысль.
Рука младшей сестренки была холодной.
«Слава богу, температуры нет», — Аня вытерла со лба пот и встала,
потянувшись.
И только тут заметила странные, темно-синие пятна на предплечье.
Она медленно, словно в замедленной видеосъемке, откинула одеяло.
Бледные, мраморно-желтые худенькие ножки торчали из-под
покрывала в разные стороны. Там, где тело Аси соприкасалось с постелью,
были видны такие же синяки.
Что... что это за синяки? Помнится, в понедельник, на ОБЖ,
преподаватель рассказывал про трупные пятна, которые появляются вот
так же, в отлогих местах. Но причем здесь Ася?
Аня схватила сестру за плечо. Потрясла. Безвольная головка
безжизненно мотнулась по подушке.
— Ася... Аська... Ася... Мама, мамочка, что же это такое-то, а!?
Яркое солнце бесстыже загорелось в щели между шторами.
Аня вцепилась в деревянный косяк ногтями и прижалась к нему
головой. Закусив губу, сдерживая подступившие к горлу слезы, сползла на
пол.
И завыла дурным, нечеловеческим голосом.
***
Страшный вой, раздавшийся из Аниной комнаты, заставил Марию
Андреевну спросонья подскочить в кровати.
Аня была на полу. Согнувшись пополам, упершись головой в холодный
линолеум, вжалась так, что от боли скрипели зубы.
Мария Андреевна немедленно схватила дочь в объятья и начала
гладить по спине.
— Маленькая моя, что случилось? Что-то приснилось? Тише, тише, моя
хорошая!
Вой перешел в сдавленные рыдания.
— Мама... мама... — девочка обхватила Марию Андреевну обеими
руками. — Мамочка, это ты, что ли??
— Конечно я, Аня, ты чего? — Мать осыпала мокрое от слез лицо
поцелуями.
— Я думала, ты нас бросила, — дочка вновь заревела. — Думала, ты
умерла... от эпидемии...
— Господи, Аня, что ты такое говоришь? Разве ж я вас брошу? Ты же
взрослая у меня уже. Сама говоришь, что ты большая, — Мария Андреевна
заглянула в заплаканные Анины глаза.
— Никакая я не большая, — Аня всхлипнула. — Я у тебя совсем еще
маленькая.
И уткнулась лицом в мамины колени.
