…Денег на логопеда у матери не было, вот и он и произносил «Зека» да «Зека», вместо «Жека». Имя-проклятье. Зеком его звали все, кому не лень, даже учителя.
– М-да, имечко подходящее! – с удовольствием выговаривала классная руководительница Валерия Анатольевна его матери. – Я знаю эту породу: из таких детей вырастают преступники! Только вхожу в класс, чувствую, кто-то набедокурил, уже знаю: это ваш Зек. За сорок лет учебной практики мне ни разу не попадались такие злые, гадкие дети, – и смешно трясла над его лицом толстым, будто сарделька, указательным пальцем.
Зек иной раз не всегда помнил, что натворил. То ли разлил краску на рисовании, то ли с дежурства сбежал. Если бы это сделала всеобщая любимица Ирка или отличник Андрей, Валерия Анатольевна даже глазом бы не повела. А Зеку влетало так, будто он сотворил какое–то страшное преступление: обидел котенка. Или даже убил человека.
Не удивительно, что, когда у Гальки Громовой из кошелька пропали сто пятьдесят рублей, все подумали на него. Самое смешное: Зек ее сумочку в глаза не видел, он вообще в ту перемену отсиживался в столовке. Но когда Валерия Анатольевна спросила:
– Кто это сделал? – грозно обводя учеников взглядом, все указали на Зека. Учительница будто только этого и ждала. Пощелкала языком:
– А что я говорила! Он уже не может себя контролировать!
– Это ты в моего деда, – приговаривала мама дома, от души шлепая Зека ремнем, – Он за грабеж отсидел. Но я тебе по этой дорожке пойти не дам, я из тебя всю дурь вышибу!
Отца Зека не знал. Мать говорила, он погиб еще до рождения сына. Когда было совсем невмоготу, мальчик закрывал глаза и представлял себе его красивое строгое лицо, совсем как на фотографии. Отец смотрел на Зека с горечью и осуждающе качал головой. Иногда Зек думал: может и хорошо, что папа его не увидит. Не узнает, что сын у него позорище!
Все изменилась на его восьмом день рождения. Праздники Зек не любил, потому что на них обычно собирались мамины друзья. Становилось так обидно, что в горле появлялся соленый комок. Несправедливо! Почему маме можно приглашать кучу приятелей, а ему нельзя?!
– А можно я позову пару ребят из класса? – заикнулся было мальчик, хотя у такого как Зек, в классе и друзей не было, и быть не могло.
– Вот еще что! Кормить их бесплатно! У тебя мать что, миллионер? – и по рассерженному лицу мамы стало понятно, не миллионер, нет. Больше он ничего никогда не просил.
В тот вечер мама пригласила кучу народу, здесь был и дядя Паша, и Толян, и тетя Катя с ее ухажером Володей. Они дымили сигаретами, пили что-то, по цвету похожее на воду, но с этой «воды» взрослые начинали странно себя вести: смеяться, раскачиваться на стульях, петь песни и рассказывать анекдоты, смысл которых Зека не понимал. К четырем часам наступила главная часть праздника. Ему приходилось переживать это каждый раз, когда мамины друзья собирались вместе.
– Скажи, как тебя зовут, малой? – спрашивал толстый и потный дядя Анатолий. Мальчик мучительно пытался произнести «Жека», но речевой аппарат был не на его стороне. Получалось лишь:
– Зека!
– Зека, Зека, – подхватывали гости, как мальчишки в школе. Гоготали. – Зек!
И мама смеялась со всеми. Зека совсем осунулся, сидел на краешке стула, ковырял салат. Мечтал куда–нибудь исчезнуть. Провалиться.
Звонок раздался в дверь внезапно. Мама выругалась: «Кого, мол, черти принесли. Все вроде в сборе, никого не ждем!», но зачем-то открыла дверь. Но пороге стояла Она. Женщина с поджатыми губами. Мама почему-то побледнела и спряталась за спину дяди Паши, с которым еще несколько минут назад танцевала. Глаза незваной гостьи метали молнии. Зеку она напомнила, злую колдунью из сказки «Красавица и чудовище».
– Ну, здравствуй, невестка, – степенно проговорила незваная гостья, – А что ты трубку не берешь? Адрес опять сменила. Я еле тебя нашла. Даже внучка с днем рождения не могла поздравить.
Ведьма грозно оглядела их захламленную квартирку, бутылки, валяющиеся на полу, пьяные лица маминых дружков. С каждой секундой лицо кодуньи становилось мрачнее и мрачнее. Пока взгляд не остановился на худом перепуганном лице именинника.
«Сейчас она меня заколдует», – с ужасом понял Зек, хотя был достаточно взрослый для того, чтобы знать, что страшных ведьм на самом деле не существует. Это все сказки!
– Я забираю Евгения, – властно сказала она, взяв мальчика за руку.
– Кого-кого? – не понял Зека.
– Тебя, – коротко улыбнулась женщина.
– Нет, ты не посмеешь, – неслось им вслед. – Это мой сын, слышишь? Ну и проваливай, старая... – тут мама произнесла слово, которое Зеку никогда нельзя было произносить. Однажды мальчик нечаянно выкрикнул его в коридоре, классная покраснела, побледнела, и потащила Зека к директору. – Ну и забирай его, слышишь?! – продолжала надрываться мать, – Ну и проваливай! Все равно из него ничего хорошего не получится!
Дальнейшие слова мамы Зека слышал тысячи раз: «Он в тюрьму сядет, его даже зовут Зеком!» И так горько опять Зеку стало! Вот у Славки на день рождения все вокруг говорили, какой он умный и славный, Глеба хвалили за успехи в учебе, а Ирку за то, что она играет на пианино. А Зеку опять кричали всё то же: «Зеком родился, Зеком и станешь».
Что же с ним не так?! Мальчикам нельзя плакать, но слезы сами покатились по его щекам, горячие и позорные.
– Не слушай ее. Мама у тебя не в себе, – сухо сказала ведьма, идущая рядом, – сейчас мы тебе купим тортика. Сделаем чайку.
– Тортика?
– Ну да, – злая волшебница усмехнулась. – Восемь лет – это тебе не шутки. Очень серьезная дата.
Они долго ехали куда-то на метро. Когда доехали, стало уже темнеть и Зеку совсем не хотелось ни тортика, ни чая. Но Ведьма (она утверждала, что является его бабушкой) все-таки купила мальчику большой шоколадный торт.
Кусок в горло не лез, не мог подсластить его горечь. Зек поковырял тортик, только чтобы ведьму не разозлить. Здесь все было совсем не так как дома – чисто настолько, что мальчик боялся тут даже находиться, вдруг испачкает все одним лишь своим присутствием? Всюду вязаные подставочки, вазочки, а за стеклянной дверцей шкафа (Зек глазам своим не поверил) возвышался фамильный хрусталь.
– Спокойной ночи, Евгений, – чинно сказала его новая бабушка, – Завтра сложный день: мы устроим тебя в новую школу возле нового дома. Я обо всем договорилась. Это сильный лицей.
– Только меня зовут не Евгений. А Зека, – отважился поправить ее мальчик.
– Знаешь что? – нахмурилась женщина, – Это неправда. Тебя зовут Евгений.
– А что значит «Евгений»? – Зек смешно вытаращил на бабушку глаза.
– Благородный. Вот и веди себя благородно.
– Но…у меня же дурная наследственность!
– Дурная наследственность? – Казалось, бабушка была потрясена до глубины души, – Дурная наследственность!?
Ему никто никогда не рассказывал на ночь сказок, поэтому эту Зек слушал, прикрыв глаза, наслаждаясь каждым словом, впитывая её в себя. Оказывается, Евгений из древнего дворянского рода. Когда-то при дворе служили. Как революция началась, знаешь про революцию? Так они приспособились. Прадед пошел на завод сначала простым рабочим, а потом до начальника дослужился, вот! Это потому что умный он был очень. Прямо как ты.
Бабушка поцеловала его в лобик, выключила свет и ушла на кухню читать.
Когда Зек проснулся, он даже не сразу понял, где находится. Везде все так чисто, прибрано, по-благородному.
«Не хватает только накрахмаленных салфеточек,» – с ужасом подумал мальчик. Тем не менее, в новом классе, когда учительница попросила представиться и немного рассказать о себе, Зек неожиданно для себя сказал:
– Меня зовут Евгений. Живу с бабушкой, – и зачем-то добавил, – У нее в серванте хрусталь.
Думал, будут смеяться, как он того... про хрусталь-то брякнул, но ребята смотрели на него с интересом. Вроде бы дружелюбно. Никто не называл его Зеком, а когда у него не получалось решить пример, учительница не посчитала его тупым, а спокойно сказала:
– Ничего, эту неделю оценок тебе ставить не буду. Позанимаешься дополнительно, всё наверстаешь!
Как ни странно, Евгений действительно наверстал. За каждую решенную задачку, выученный параграф или поделку к уроку труда. Бабушка приговаривала:
– Вот и ты, в деда пошел, — с одобрением глядя на правильно решенный пример, – в него пошел, умный, талантливый!
С матерью Евгений виделся несколько раз. У бабушки она вела себя диковато. Причитала, лезла обнимать его (мой мальчик!), плакала и все пыталась выяснить, не настраивает ли его бабушка против мамы. В последний свой визит украла у бабули розовую помаду.
– У нее этого хлама вона сколько, она и не заметит!
Бабушка никогда не называла Евгения Зеком. И ни в какую тюрьму он не попал. Лишь на втором курсе, после ее смерти, будущий психоаналитик Евгений понял: колдуньи, снимающие проклятья, бывают не только в сказках. Не только.
Автор: Сашины Сказки
