— Слышишь, ты! Ну, пожалуйста, верни все, как было! И муж хороший у меня, и сыночек, и дом! Никогда жаловаться не буду и большего просить! Исправлюсь! — кричала на берегу женщина примерно лет 55.
А потом встала на колени и начала плакать. Ее волосы растрепались, лицо раскраснелось. Редкие в этот час отдыхающие опасливо отошли подальше. Мало ли что. Вдруг человек нездоров или чего похуже? Шептались, не позвать ли персонал? А по водной глади неподалеку плавала уточка. Серая такая. И на нее сверху падал какой-то неземной свет.
Кира тоже вначале хотела уйти. А потом узнала ее. Одна из недавних отдыхающих. Уехала отсюда примерно пару месяцев назад. Кира ее запомнила потому, что более скандальной и придирчивой особы за всю свою жизнь не видела.
Вообще-то это был санаторий. У Киры тут родня в администрации. И ее как художника пригласили холл расписать. Места красивые, тишина, уют. Правда, вышеупомянутая дама выделялась из общего потока отдыхающих. Своей придирчивостью и вечно плохим настроением. Ей вечно казалось, что в номере недостаточно убрано. В каше масла мало, чай невкусный, суп она бы лучше сварила. Персонал, когда ее видел, бледнел на глазах. Грозилась нажаловаться куда можно. Хотя все остальные были в восторге. А потом одна бабушка из номера напротив и пояснила:
— Вы не обращайте внимания! Уж если она свою семью замучила, то для нее такое поведение норма! Есть подобные люди! Уж как я ее пыталась вразумить, бесполезно. Тяжелая женщина!
Звали скандалистку Мариной. Она обожала платья кричащих расцветок, высокие прически, щедро сбрызгивала волосы лаком, делала бирюзовые тени. Сопровождали ее во время отдыха тихий и скромный мужчина интеллигентного вида и подросток. И однажды Кира стала свидетелем их семейных взаимоотношений.
— Вениамин! Ты куда? На процедуры? Потом сразу назад! В столовой много не ешь! Тебе вредно! Ты опять этот жуткий свитер напялил? Он тебя старит! Да не сутулься ты! И так как крючок! И прекрати платок комкать, прям как дурачок! — это Марина говорила мужу.
— Илья! Нечего тебе к тем мальчишкам идти! Они еще тебя научат плохому! Вон, вечно от взрослых прячутся! И девчонки поди, еще там есть, с ними! Знаю я, что у них у всех на уме! Со мной сидеть будешь! В номере. Вон, в шахматы поиграй. И телефон убери, ты на отдыхе. В тренажерный зал не пойдешь. В бассейн тоже, еще простынешь, буду тут твои сопли лечить до конца путевки. Книжку почитай. Все! — это уже было адресовано сыну.
Маринины мужчины слушались ее беспрекословно. Или просто не перечили? Другие отдыхающие проводили время в гармонии, радовались природе, обществу вторых половин. А вот Марине, казалось, наоборот, нравилось всех изводить. Начиная от собственной семьи и заканчивая окружающими.
— Если бы я был ее мужем или сыном... То точно бы тихо вздернулся! — зло сказал однажды уборщик Витя.
Даже его, беззлобного, наивного и не от мира сего умудрилась вывести из себя Марина.
Поэтому Кира ее и запомнила. Но никак не ожидала увидеть снова. Тем более на берегу. Тем более в таком виде. И уж совсем не ожидала девушка услышать польные мольбы слова, обращенные к... утке! Которая плавала сама по себе.
— Уточка, милая, помоги! Не к кому больше мне пойти! Я ж тебя об этом просила, ты и исправь все! Клянусь, больше так не буду! Лучше язык себе прижму! Горе-то какое! Не могу я больше так! — продолжала голосить Марина.
Кире ее стало жаль. Она решила, что бедная женщина точно умом тронулась. Девушка сделала несколько шагов, дотронулась до плеча Марины. Решив, что сможет уговорить ее пойти и показаться медперсоналу.
Однако Марина заметно оживилась, вцепилась Кире в руку и вывалила на нее ушат невероятных вещей. И чем больше она говорила, тем больше Кира убеждалась, что с ней в принципе, все нормально. Только вот странно все выходило...
Получилось как. По словам Марины, в последний день своего отдыха она вышла к озеру одна. Муж и сын крепко спали. Постояла на берегу, и тут как из ниоткуда эта самая уточка появилась. А Марине так тоскливо сделалось. Ну, она и попросила утку. Что мол, живет плохо. Сын-разгильдяй. Муж-тряпка. Это только в кино этакие супермены. А у нее что? Интеллигент в шляпе. Квартира трехкомнатная, даже не коттедж. Рутина, обыденность. Хочется чего-то этакого.
— И я утке-то и крикнула: «Хочу, чтобы все поменялось! Кардинально!». Вот дернуло за язык-то! И что ты думаешь? Через неделю от меня муж ушел. Сказал, к другой и жить со мной невозможно! Потом меня сосед-алкаш сверху залил! Теперь ремонт надо делать. И Илюша мой... В больницу попал, не знаю, выкарабкается или нет! Представляешь? Все поменялось, как я и просила! Только я хочу как раньше! Венька-то у меня золотой человек! Мне мать так и сказала: «Какая ты Маринка у меня зловредная! Только любимый зять и мог тебя терпеть! Другой бы давно рожу начистил!».
А Веня-то... безотказный. Его и на работе уважают. Пусть не такой эффектный, но добрый. И умный. Деньги все в дом. Мне и цветы дарит постоянно, и кофе несет... приносил то есть. Голубок мой... Родной. А Илья-то. Я ж его затюкала совсем. Это нельзя, то нельзя. Что ж я за мать? Вот парень-то и не выдержал. Как отец ушел, мы с ним поругались, он на улицу выскочил, побежал весь на эмоциях через дворы, а там яма... — всхлипывала на плече Киры Марина.
И девушке было так ее жаль в тот момент. Эту скандальную, злобную Марину, которая размазывала слезы по лицу и не хотела никаких перемен или благ земных. Только бы вновь вернуться в тихую гавань — свой дом. К своей семье.
— Вы успокоитесь. Возьмите батончика. Я как раз с собой его... Несла. И киньте уточке. И мысленно с ней поговорите. Не кричите больше, — неизвестно зачем сказала это Кира.
— Поможет, да? — с надеждой посмотрела на нее Марина.
Кира кивнула. Надо было отвлечь женщину от причитаний, а то неизвестно чем это могло закончиться. Марина молча покормила утку, а потом улыбнулась и ответила:
— Спасибо. Мне прямо легче стало. Пойду я. На автобус. А дальше на поезд. Специально сюда ехала.
И ушла. А Кира только рот открыла. Чтобы с уткой поговорить? На такое расстояние? Но потом подумала, что для Марины это и правда, пожалуй, последняя надежда. Так утопающий хватается за соломинку. А она — за утку.
Каково же было Кирино удивление, когда ровно через год она увидела Марину со всем семейством! И муж Вениамин рядом гордо вышагивал. И сынуля, уже подросший. И сама Марина.
Только... Они какие-то другие стали. Марина не кричала, не скандалила. Напротив, постоянно улыбалась и все поправляла мужу воротничок, с обожанием глядя на него.
— Мам! Я с ребятами, мяг погоняю? — спросил сын.
— Да конечно! Беги, дорогой! Играй, к нам не торопись! Отдыхай! — мелодично произнесла Марина.
И куда только подевалась вздорная склочная особа, которой она была год назад? Даже внешне изменилась: похудела, волосы в хвостике, брючный костюмчик, словно помолодела лет на 15. Тут она заметила Киру и радостно бросилась к ней, что-то шепнув мужу.
— А я снова тут! Теперь уже как отдыхающая! — улыбнулась ей Кира.
— Спасибо тебе. Что тогда поддержала да посоветовала, как с уточкой себя вести. Я ее не видела с тех пор. Специально с Веней ходим, но нет, не приплывает больше. Я тогда домой вернулась, помчалась в больницу к сыну сразу. А он в себя пришел... Чудо же! Шепчет мне: «Мамочка!». Потом домой пошла. И Венечка у подъезда стоит. Ему сосед позвонил, что нас залило-то. Венечка-то не к другой бабе, а к маме своей ушел, оказывается, хотел меня проучить. Но говорит, сердце болело, как мол, оставил слабую женщину? Ты ж, говорит, у меня как орхидея!
Ремонт мы лучше прежнего сделали! Ну а я... изменилась с тех пор. Щелкнуло что-то во мне, Кира. Как муж ушел и сын в беду попал, словно со стороны на свою жизнь посмотрела. Что ж я творила-то... Глупые мы порой бываем. Но ошибки надо уметь исправлять. Я это сделала. Хотела и тебя поблагодарить, и уточку. Только вот уезжаем завтра... Не увижу ее, что ли, — вздохнула Марина.
— А я передам. Все, что хотите! — предложила Кира.
Ей начало казаться, что вокруг и правда происходят чудесные вещи.
— Скажи... Скажи ей... Спасибо. И я теперь, что имею, то храню! — и Марина счастливо умчалась к мужу.
На следующий день они уехали. Кира их проводила и шла назад через озеро. На его глади качалась уточка. Вся залитая солнечным светом.
Автор: Татьяна Пахоменко
Художник: Pamela Blaies
