От Вали внезапно ушел муж. Просто взял и ушел. Вещи свои в сумку покидал, сказал, что ему все надоело, он так больше не может, и всё такое, и ушел. Валя в это время лепила на кухне любимые вареники с капустой и грибами. Для нее процесс работы с тестом был волшебным, окутанный каким-то своеобразным неповторимым флером вдохновения, создания чего-то живого и одновременно божественного.
Подобное испытывают, наверное, композиторы при сочинении очередной симфонии. И если бы в это время рухнул дом за углом, она бы даже не заметила грохота. Вот и ухода мужа она тоже не заметила. В душе ее играла 5-я серенада Гайдна. За окном был погожий осенний день. И лишь в их маленькой однокомнатной квартирке старой «хрущевки» царил бардак.
Нельзя сказать, что Валя с мужем жили очень плохо. Они почти не ругались, поскольку практически не виделись друг с другом. Муж, высокий статный красавец, целыми днями пропадал на работе в офисе строительной компании, после работы спешил на тренировку с коллегами в тренажерный зал, возвращался домой за полночь. Поэтому на общение с Валей времени совсем не оставалось. Он лишь записки ей на кухне оставлял, типа «Твой фирменный борщ — лучший», или «Благодарю за свежую рубашку». Валя радовалась и этому.
Видимо, язык любви ее мужа был именно таким. Сама Валя по окончании филологического факультета университета работала до поры до времени библиотекарем. И работа эта ей очень нравилась! Ведь она имела возможность читать! И не только читать, но и просвещать, нести культуру в массы, так сказать. Но пришел приказ о сокращении. Валю сократили, так как она устроилась на работу последней работала недолго, а большинство более ценных кадров были пенсионного возраста.
Валя очень горевала. Но муж успокаивал и уговаривал не работать, дескать, он сам будет обеспечивать семью. Заводил разговоры о будущем ребенке и уверял, что спокойная беременность без нервотрепок и стрессов — залог рождения здорового крепкого малыша. Валя поверила и осталась дома. Занималась домашним хозяйством. Научилась вкусно готовить, шить занавески и диванные подушки в стиле пэчворк, рисовать картины по номерам и самостоятельно по видео урокам освоила итальянский, причем довольно сносно.
Так прошло 2 года. Ребенок так и не появлялся, а муж, наоборот, всё больше отдалялся от Вали. Он исправно приносил домой деньги, проверял Валины отчёты и чеки в гросбухе, но вот душевное тепло и близость напрочь исчезли из их отношений. Порой Вале очень хотелось, как раньше, взять любимого Николашу за руку, прогуляться по центру города, целоваться в кино, смеяться потом и есть мороженое. Но она тут же пресекала эти глупые мечты. Нужно поддерживать имидж мужа, как успешного делового человека. Не мельтешить, не путаться под ногами и не отсвечивать. И Валя брела на кухню. Доставала с полок, что было, и начинала творить.
С тортами и пирожными отношения не задались, а вот с пельменями и варениками вполне сложились. Валя экспериментировала с начинками, и морозилка просто ломилась от полуфабрикатов. «Не могу больше твои вареники есть! Я их ненавижу! Ненавижу!», — закричал как-то на неё муж. «Это ты меня ненавидишь, Николаша.», — пришло на ум в тот же момент, но Валя тактично промолчала. «На кого ты стала похожа? Посмотри на себя!!! Толстая домашняя клуша!», — продолжал тиранить ее муж. «Не удивительно, — мысленно соглашалась с ним Валя, — ведь всю приготовленную продукцию приходится есть мне, компенсируя едой твою любовь, внимание и ласку». «Что ты все время молчишь? Тебе нечего сказать мне?», — допытывался муж. «Тебе давно не интересны мои проблемы, идеи, мечты и желания», — молча вздыхала Валя и шла спать. Муж заносил с балкона надувной матрас и стелил себе лежбище на полу. Так продолжалось ещё полгода до сегодняшнего дня.
— Всё, что ни делается, к лучшему!, — успокаивала подружка рыдающую в голос Валю, — Ты действительно слишком засиделась дома. Пора выйти в люди, показать себя, посмотреть на других. Глядишь, и Николаша разглядит тебя под другим ракурсом, и вернётся.
Валя потихоньку успокаивалась.
— А со всем этим мне что делать?, — спросила она, открывая морозильную камеру и демонстрируя подруге аккуратно упакованные в картонные коробочки пельмени и вареники.
— О, нет, — засмеялась подруга, — на меня можешь не рассчитывать. У меня строгая диета! А знаешь что, отнеси-ка ты их в кафешку на углу. Уверена, с руками и ногами заберут!
Валя усмехнулась, но всё-таки решила последовать совету подруги. На утро, одолжив у соседки большую клетчатую сумку, она сложила туда все, что было в морозильной камере, и понесла в кафе. Хозяин сначала посмотрел на нее скептически и не хотел брать.
— Возьмите бесплатно!, — уговаривала его Валя, — если мужу не понравились, не значит, что не понравится другим людям. Пожалуйста, дайте мне шанс.
— Ладно, оставляй, — согласился хозяин, — Понравятся, закажу ещё. А если отравится хоть один гость, не взыщи, из-под земли достану.
Прошло три недели, а из кафешки на углу, хоть и пахло вкусно, но новостей не было. Деньги, оставленные ей Николашей, заканчивались. И Валя, скрепя сердце, пошла пытать счастья. «Может хоть официанткой возьмут», — подумала она. Войдя в кафе, Валя удивилась, что все столики заняты. Причем за двумя столиками сидело аж 8 человек в деловых костюмах. Видимо, пришли на обеденный перерыв из офиса или банка. Пахло действительно вкусно. И Валя поспешила к хозяину. Тот встретил ее весьма приветливо, усадил в кресло и поделился радостью: пельмени и вареники действительно пришлись по душе, и не только ему. Посетителей прибавилось. А стало быть есть резон взять второго повара.
— Но я совсем не повар! Я — филолог!, — запротестовала было Валя, но перед глазами замаячила страничка из гросбуха, который она продолжала по привычке вести. «Остаток 2080 рублей». И Валя покорно согласилась.
— Отличная новость, Валюша, — поддержала ее подруга, — не нужно никуда ехать. Вышла со двора, завернула за угол, и ты на работе!
Не то, что я, в пробках по полчаса простаиваю.
— Но мне бы хотелось чего-то иного, более возвышенного, чем лепщица пельменей, — упрямилась Валя.
— А ты начни! Попробуй!, — уговаривала подруга, — Не профессия красит человека, а человек — профессию!
Так Валя устроилась на работу лепщицей пельменей.
Прошло полгода с того злополучного дня, как ушел Николаша. Валя исправно трудилась в кафешке. Её пельмени и вареники стали визитной карточкой заведения. Хозяин намекал, что неплохо бы освоить приготовление чебуреков, и мечтал о летней веранде с торца здания. А Валя с тоской глядела в окно. Зарплаты лепщицы пельменей катастрофически не хватало на жизнь, приходилось врать и одалживать у родителей. Им Валя не сказала о том, что Николаша ушел. Врала, что хотят взять в ипотеку трешку, не хватает на первый взнос. Стыд жёг ее огнем. А обещанное подругой возвращение блудного мужа даже не намечалось.
— Я ухожу!, — входя в кабинет хозяина и снимая фартук, громко сказала Валя. Хозяин был поражен твердым громким голосом доселе безмолвной и робкой лепщицы пельменей.
— Но почему, Валюшечка? Умница ты моя, красавица, — кинулся он ей навстречу, — твои пельмешки столько мне клиентов привели. Расширяться буду.
— Нет, — твердо сказала Валя, — Вы очень меня выручили. Я Вам очень благодарна, но душа моя просит иного творческого проявления. Выдайте мне, пожалуйста, расчёт.
Хозяин пытался уговаривать, но Валя упрямо стояла на своём.
— Куда ты пойдешь? Конкуренты переманили?
— Нет, — рассмеялась Валя, — сама не знаю, но следую зову своего сердца.
Хозяин, тяжело вздохнув, выдал своей самой ценной и неприступной работнице расчет и отпустил с миром.
Валя спешила покинуть наскучившее ей заведение, неслась к выходу и наткнулась на беременную женщину.
— Осторожней!, — вскрикнула женщина.
Валя обернулась. Перед ней стояла ее однокурсница Любочка.
— Валя! Ефимова!, — вскрикнула Любочка.
— Любаша!, — Валя крепко обняла подругу.
— Какими судьбами?, — сказали одновременно обе и рассмеялись.
Стоял погожий апрельский денёк, и две подруги, купив по мороженому, присели в скверике, делясь последними событиями своей жизни.
— Мне в мае в декрет идти, а замену мне никак найти не могут!, — возмущалась Люба.
— Что это за работа у тебя такая интересная, что никем тебя не заменить?, — усмехнулась Валя.
— Да самая обычная работа — кружок творчества веду. Поделки с детьми делаю.
— Ух ты! Как здо́рово!, — восхитились Валя, и Люба на экране телефона стала показывать ей работы своих воспитанников, комментируя с любовью, словно воркуя: «Это работа Машеньки Шиловой. Посмотри, какая необыкновенная. А вот эту сделал Димочка Синько. Правда, здо́рово?!» Невероятные поделки из глины, куклы-мотанки, макраме мелькали перед лицом Вали. И ей впервые после ухода мужа захотелось плакать. Но не от боли, а от умиления. Любаша с таким трепетом делилась с ней тем, что было для нее до́рого: простыми незатейливыми поделками чужих незнакомых ей детей. Позже Люба поведала подруге и о месте своей работы.
— Я ведь сама детдомовская. Никому об этом, кроме своего мужа, не рассказывала. Зачем? Не поймут. Смеяться будут. После окончания универа вернулась в детдом. Сначала работала учителем русского и литературы, а когда забеременела, попросила перевести меня на продленку, там полегче. Стала с ребятами красоту творить. Сначала дело не шло совсем, а потом как-то незаметно ребята стали подтягиваться, пробовать. Так и возник наш творческий кружок. Жаль ребят. Я уйду, а они разбегутся бродяжничать, попрошайничать, драться.
Валя слушала рассказ Любы, словно зачарованная. Все ее проблемы показались ей в тот момент такими глупыми и нелепыми.
— А знаешь, что?, — перебила она Любу, — пока ты будешь в декрете, я вместо тебя поработаю.
— Валечка, это же замечательно!, — воскликнула Люба и обняла подругу, — Я сейчас же позвоню директору и сообщу эту важную новость!
Прошел год.
В городе проходил фестиваль детского творчества, организованный департаментом образования. Свои работы представляли учащиеся школ, детских садов. Был среди участников и детский дом. Валя с воспитанниками приготовили картины и сувениры, сделанные из... соленого теста, и представляли на выставке. Мимо неспешно прохаживались посетители, сновали туда-сюда педагоги, родители с детьми. Наконец, объявили прибытие важных гостей: представителей департамента образования с итальянскими гостями-педагогами по обмену опытом. Воспитанники прижались к Вале, словно воробушки, а самая маленькая девочка, Катюшка, робко спросила:
— Нас не накажут, Валентина Владимировна?
— За что, глупышка?, — ласково ответила Валя и погладила ее по макушке, — Мы ведь с вами волшебники! Давайте наволшебим себе победу в конкурсе.
И она весело подмигнула остальным ребятам. Все зашептались, и скоро зал огласил весёлый детский смех. На Валю с воспитанниками неодобрительно зашикали со всех сторон. Мимо как раз проходили гости. Один из них, черноволосый коренастый мужчина, вдруг обратился к Вале по-итальянски. Переводчица не успела и рта раскрыть, как Валя ответила ему по-итальянски. Гость улыбнулся белозубой улыбкой и стал рассматривать поделки ребят.
— Валентина Владимировна, а что он у вас спросил? А что вы ему ответили?, — шепотом переспрашивает ребята, изумлённые тем, что их учительница, оказывается, знает итальянский язык.
— Он спросил, почему дети смеются. И я ответила, потому что они — счастливы и любимы, а их работы — лучшие, вне всяких конкурсов. Тогда он притормозил и обратил внимание на наши работы. Видите, как пристально рассматривает, — так же шепотом отвечала Валя.
Итальянца заинтересовали рыбы из соленого теста. «Невероятно! Восхитительно!» — восклицал он, а потом попросил несколько рыб взять с собой в Италию на память о выставке. Ликованию ребят не было предела! Никакого призового места детский дом, увы, не занял, но ребята возвращались с выставки счастливые и довольные. А ещё через 2 месяца в детский дом неожиданно пришло итальянское оборудование! Здесь были муфельные печи для обжига глины, гончарные круги и много интересного для творчества, а так же прилагалось письмо на итальянском языке, попросить перевести и зачитать которое попросили, конечно же, Валентину. Валя стала переводить и вдруг слезы покатились из ее глаз. Ребята бросились к ней, окружили и обняли, пытаясь успокоить и выяснить, что же ее так расстроило.
«...Ваши поделки из соленого теста удивили меня, — говорилось в письме, — но больше всего меня тронули до глубины души глаза детей, то, как они смотрели на вас. Их глаза светились теплом и добротой! Ведь у этих ребят нет ни одной родственной души, кроме Вас! Это так важно: не озлобиться в этом, порой жестоком, мире, удержать в себе искренность и чистоту души, уметь доверять. И всему этому научили ребят Вы! Вы подарили им свою любовь и веру в наилучшее! Я всего лишь скромный преподаватель в Школе искусств. Ваши шедевры украшают нашу мастерскую и вдохновляют моих учеников. И меня. Благодарю судьбу за то, что притормозил тогда, на выставке, у Вашего стола. Я искренне буду рад Вашему визиту в Италию...»
Валя подняла заплаканные глаза и обвела взглядом детей. Двадцать пять пар глаз, карих, зелёных, голубых, серых, удивлённых, любопытных, огорченных, дерзких, смешливых уставились на неё.
Повисла долгая мучительная пауза. Первой заговорила маленькая Катюшка.
— Поезжайте, Валентина Владимировна! В Италии Вас ждёт счастье!
— Поезжайте!
— Поезжайте!
Послышалось со всех сторон.
— Но...Как же вы, ребята?, — робко спросила Валя.
Катюшка присела рядом и положила голову на колени учительнице.
— Помните, вы нам когда-то говорили, что надо отпускать того, кого любишь... И желать ему счастья.
Эпилог.
Прошел год. Молодая итальянская пара с девочкой лет восьми прошла регистрацию в аэропорту. Внимание женщины привлек мужчина с огромным чемоданом, который на чем свет стоит клял свою спутницу за опоздание на рейс. Женщина сняла темные очки, что-то сказала мужчине по-итальянски, улыбнулась девочке и подошла к скандальной парочке. Мужчина- скандалист вдруг замолчал, опешил и сдулся, словно проколотый шарик.
— Валентина?, — изумлённо произнес он.
Женщина кивнула.
— Но...как ты тут... оказалась? Ты такая стала...красивая..., — пытался подобрать слова Николаша, хватая ртом воздух, словно рыба на песке.
— Улетаю с мужем и дочкой в Палермо. Навсегда. Прощай, Николаша! Рада была тебя видеть!
Теперь Николаша стал точно похож на рыбу: выпученные глаза, разинутый от изумления рот.
Валя повернулась, чтобы уйти, но вдруг что-то нащупала в кармане. Взяла опешевшего Николашу за руку и вложила в ладонь маленькую рыбку.
— Вот тебе на память от меня. Из соленого теста, кстати.
— Мама, — услышала Валя голос Катюшки, — нам пора.
"Пора!, — эхом отозвалось в душе Валентины, и она поспешила к любимым.
Автор: Ольга Кочера
