Дядя Фима вышел на скрипучий балкончик, явить миру своё хрупкое телосложение и небывалую стать. Вышел как есть: в кудрявом темпераменте, выбивающимся из-под майки и синих трениках модели «мешочком» — шоб дышало.
В руках чашечка с кофеём. ⠀
Дядя Фима таки знает толк в изумительности этого утра.
⠀
А утро, нетронутое автомобильными сигналами, уже давно расхаживает по крикливому дворику. ⠀
Из окон клубятся ароматные и не очень пары, окутывая верёвки с белым и не очень бельём. Кот неопределённой национальности кусает себя за подмышку. Где-то вдали крайне художественно мучают фортепьяно...
⠀
Композицию двора нарушает тётя Соня. Она неспешно, поминая чуму и холеру, передвигается на ногах. Из сумок торчат перья зелёного лука и рыбий хвост. ⠀
Тётя Соня задирает голову в поисках диалога и замечает млеющего от пейзажа Фиму.
⠀
— Фима, а шо вы так плохо живёте, шо вся майка без рукавов? ⠀
Здоровается тётя Соня.
⠀
Дядя Фима, с высоты балкончика, может себе позволить пренебречь иронией тети Сони. ⠀
— Сонечка Абрамовна, вы были на рынке? ⠀
— Нет, я была в доме моды, там мне сказали, шо в этом сезоне носят длинное и немного короткое. ⠀
Тётя Соня настроена пошутить. У неё объёмный саркастический опыт. Почти такой же объёмный, как и её тазовая кость. ⠀
Но дядя Фима тоже имеет, шо предъявить: ⠀
— Носите таки короткое — в нашем городе много шантрапы и мало инфарктов.
⠀
Румяная от комплимента тётя Соня удаляется в свою жилплощадь. ⠀
— Нет, ну вы посмотрите на этого модельера за мой счёт! ⠀
Бормочет она коту. ⠀
Кот, пребывая в глубоком почтении к тёте Соне и её сумкам, внимательно трусит следом.
⠀
Дядя Фима почесал плодородную грудь. Нужно наломать сирени, Сонечка Абрамовна любит интенсивный фиолЭтовый. ⠀
А на ужин у дяди Фимы сегодня жареный карп.
***
Соня Абрамовна жарила на примусе минтай прямо во дворе.
Вы таки нюхали двор, где жарят минтай? О… Непременно найдите такой и понюхайте. Это же фольклорный аромат!
Дядя Фима, розовый от жара примуса, кушал рыбку — и весь мир, блистая, улыбался ему.⠀
Между тем из подъезда выкатились две груди, а за ними, буксиром, тётя Песя. В старых штиблетах на толстую ногу.
Тётя Песя выражала жизненное довольство, ведь ей таки было чем огорчить соседей.⠀
— Освободите двор, Соня Абрамовна. Мы Йосечке приобрели музыкальную пианину. Пианина уже на подходе, её будут вносить грузчиками.⠀
Тётя Соня встрепенулась, словно поняла, чего ей не хватало в это утро, сплюнула рыбьей костью в кота и вступила с повышенных:⠀
— Какая нахальства! Я освобожу этот двор, только вперёд ногами! Вносите вашу музыку в обход тёти Сони, и молитесь, таки чтоби тётя Соня не обиделась!
Она на мгновение задумалась, чего бы добавить неприятного, после приняла карательную позу и продолжила:⠀
— И стоило людям рожать, шо би потом так тратиться? Фима, ви не знаете?⠀
Фима не знал. Невозмутимый, как пейзаж, Фима кушал рыбку.
Тётя Песя открыла было рот, возразить мнением, но тут раздался сигнал. Рабочие, в кепках на голые головы, уже вносили лаковую роскошь.
Роскошь называлась золотыми буквами «Прелюдия».
По двору восторженно, зашаркали штиблеты… Но уже через мгновение случилось страшное — подъезд тёти Песи оказался не
настолько широк, чтобы принять «Прелюдию».⠀
Ой, что тут началось...
Рабочие тянули инструмент в разные стороны. Тётя Соня ценно советовала. Фима кушал рыбку. Акация цвела. А тётя Песя, мать Йосечки, кричала:
— Внесите мне эту пианину, или я закончу эту жизнь!⠀
Но тётя Песя напрасно потела… «Прелюдия» так и уехала, тая в себе не только музыку, но и фольклорный аромат жареного минтая.⠀
А вечером, когда окна осветили двор, и соседи расселись за общим чаем, тётя Песя вытерла руки о живот и на выдохе сказала: «Не жили хорошо, таки нечего и начинать».
И все согласились.
