– Ба, а где… – рассеянно оглядывая полку, начала было Маша.
– Маш, ну что ты в самом деле? Твои очки в прихожей. Ты же сама их там оставила. Молодая, а памяти совсем нет, – в шутку ворчала бабушка Сима.
– А, может, я твою память проверяла, ба, – смеясь, девушка чмокнула бабушку в щёку.
Память у Серафимы Степановны была действительно отменная. Без записных книжек она помнила все даты рождения и номера телефонов родственников и подруг. Знала по именам всех соседей и запоминала, кто и в какое время возвращается домой.
Ну а что ей оставалось делать, когда на улице стояла такая прекрасная погода, а возраст уже не тот, чтобы по грядкам прыгать. Сидела себе Серафима Степановна на скамейке перед домом, книжки читала, за соседями наблюдала.
И так десять лет. Стукнуло Серафиме Степановне семьдесят восемь.
– Привет, ба. Ты как? – с порога спросила Маша, заходя к бабушке.
– Да ничего. Ты как? – бабушка Сима сидела перед телевизором.
– Уже лучше. Второй день нет температуры у детей, вот к тебе выбралась, – Маша доставала продукты из рюкзака.
– А они что, болели у тебя? – удивлённо баба Сима посмотрела на внучку.
– Да, ба. Неделю болели. Мы же с тобой по телефону общались, я рассказывала, а ты ещё советовала ромашку им заваривать, – Маша была удивлена, что бабушка не помнит этого, ведь они созванивались каждый день.
– Что-то из головы вылетело, – баба Сима явно была в растерянности и тоже не понимала, почему не помнит о болезни правнуков. Эта ситуация напугала её не на шутку.
– Смотри, я видео записала тебе. Соня и Аня тебе стихи рассказывают, – Маша протянула бабушке свой телефон.
– А они что, уже говорить начали? – баба Сима с удивлением смотрела на экран, с которого её правнучки вещали про бычка и косолапого медведя.
– Ба, ты чего? Они же с тобой по телефону говорили. Ты забыла? – Маша присела перед бабушкой и взяла её за руки.
– Голова что-то разболелась. Бури магнитные, наверное. Пойду прилягу.
Маша всю дорогу домой прокручивала в голове странные провалы в бабушкиной памяти. Она всегда запоминала даже самые незначительные мелочи, а тут забыла про правнуков.
Через несколько дней Маша зашла к бабушке со своей подругой.
– Ба, я сегодня не одна, это Наташа. Ту помнишь её? – целуя бабушку, спросила Маша.
– Здравствуй, Наташ. Конечно, я помню Наташу. Вы с ней со школы дружите. В институты только в разные поступили почему-то, – баба Сима пожала плечами.
– Ну вот, ты, оказывается, всё помнишь. А про правнуков, видимо, из головы вылетело, закрутилась. Да ещё эти бури магнитные, – Маша искренне радовалась, что зря забила тревогу из-за бабушкиных провалов в памяти.
– Каких правнуков? – хлопая глазами, спросила Серафима Степановна. – Маша, ты что, беременна? Не рановато ли? Тебе институт сначала закончить надо! Наташ, скажи ей, – женщина обратилась к подруге своей внучки.
Маша почувствовала, как внутри у неё что-то оборвалось. Тело отказывалось её слушаться и она лишь, смотря Наташе в глаза, тихонько мотала головой из стороны в сторону.
– Конечно, Серафима Степановна, сначала институт. Мы с Машей чай сейчас организуем. Вы отдыхайте, – Наташа буквально вытолкала оцепеневшую Машу из комнаты и затащила её на кухню.
– Что с ней, Наташ? – бледнея от ужаса, Маша опустилась на стул.
– Ты сама всё видишь. У неё старческая амнезия, но очень прогрессирующая. Я боюсь, что ещё немного и начнётся деменция, если уже не началась, – Наташа жестом указала на кухонную столешницу, которая была вся завалена упаковками от молока, фантиками, кусками недоеденного хлеба.
– Боже мой, что это? Бабушка всегда была такой чистюлей, – Маша судорожно пыталась навести порядок на кухне. – Наташ, что делать?
– Я попробую подобрать ей препараты, которые замедляют процесс, но не буду обнадёживать. Ты сама видишь, три дня назад она не могла вспомнить, что её правнуки уже год как умеют разговаривать, а сегодня она не помнит даже об их существовании и считает, что ты студентка. Маш, ты всё понимаешь. Тебе нужно быть готовой… – Наташа ободряюще сжала руку подруги, которая больше не в силах сдерживать слёзы, тихонько плакала.
Маша навещала бабушку каждый день. Сначала она пыталась снова познакомить её с правнуками. Но эта попытка не увенчалась успехом, бабушка лишь сильно разнервничалась, у неё подскочило давление, пришлось вызывать скорую.
Больше Маша старалась бабушку не шокировать. Она приходила к ней одна, стараясь соответствовать тому времени, в котором теперь жила её бабушка. Но Серафима Степановна каждый раз удивлялась, как выросла её внучка. Она спрашивала, как поживает Машина мама.
Маша, едва сдерживая слёзы, рассказывала, что у мамы всё хорошо,хотя её не стало, когда самой Маше едва исполнилось одиннадцать. Маша понимала, что до полного забвения бабушке осталось совсем немного.
Однажды она пришла в квартиру, но бабушки дома не было. Её не было на скамейке у дома. Соседи сказали, что видели, как Серафима Степановна садилась в автобус, идущий до ЖД вокзала. При этом вела себя она довольно странно.
Маша гнала на вокзал, почти нарушая все правила дорожного движения. Женщина на стойке информации сразу отвела её в служебное помещение, где с Серафимой Степановной беседовал полицейский.
– Ваша бабушка? – спросил офицер. Маша лишь кивнула и присела перед бабушкой, взяв её за руки.
– Ба, я так испугалась. Ты куда собралась? – плача спросила Маша.
– Девушка, право, извините. Но кто вы? И почему вы называете меня бабушкой? Мне кажется, что странно так называть девушку, которая только окончила техникум, – Серафима Степановна лучезарно улыбнулась и кокетливо поправила волосы.
– Я Маша… – девушка хотела было объяснить, кем является, но поняла, что это лишь заставит бабушку нервничать. – Я Маша. Меня отправили вам помогать. Пойдёмте со мной.
Уложив бабушку спать, Маша сидела на кухне и тихонько плакала. Пока живы наши мамы – мы доченьки, пока живы наши бабушки – мы внученьки.
Её бабушка была жива, но внученькой быть она, вероятно, перестала.
