Славке не повезло с детства. Нет, сначала у него, конечно, была семья. Отец, мать, бабка и дед. Неблагополучная, как говорили все вокруг, но семья. Да, пили, да, жили бедно, но квартира у них была, и отец с дедом, перебиваясь случайными заработками, кормили Славку, мать и бабку. А однажды, когда Славику едва исполнилось семь, взрослые отравились палёной водкой, которой кто-то расплатился за очередную подвернувшуюся шабашку. Выжила только бабка. Выжить выжила, но умом тронулась. Так что в первый класс Славик пошёл уже в детском доме.
С ребятами у него не складывалось. Задиристый характер, доставшийся мальчику от деда, не позволял ему решать конфликты мирно. Сжимая кулаки, он бросался на любого, кто хоть как-то посмел его задеть. Лезть к нему скоро перестали, но и друзьями за годы пребывания в сиротском учреждении обзавестись Славка не смог.
Бабку он навещал за это время несколько раз. Старая женщина совсем выжила из ума, натащила в квартиру с десяток кошек из подворотни, бродила с утра до вечера по мусоркам, выискивая им пропитание. Жила тихо, соседей сторонилась, получала небольшую пенсию, часть которой почтальонша тётя Варя аккуратно вносила как оплату за квартиру.
Непутёвую Славкину семью она знала давно и добровольно взялась следить, чтобы парнишке было куда вернуться после выпуска из детского дома. На оставшуюся небольшую сумму Славкина бабка кое-как перебивалась под бдительным оком той же тети Вари, не дававшей ей умереть с голоду и отдавать всю еду хвостатым квартиранткам. Почтальонша сперва пробовала пристраивать живущих в квартире кошек, но старуха упрямо притаскивала новых, и женщина махнула рукой.
Выпустившись из детского дома, Славка поселился со старухой. Как же она его раздражала. Она и кошки! Он попробовал было вышвырнуть нескольких, но всегда тихая бабка так разоралась, что даже видавший виды Славка растерялся. Плюнул и старался пореже появляться дома, приходя только ночевать. Устроился разнорабочим на стройку и часто оставался там в бытовке со сторожами. Ребята подобрались молодые, горячие и так же, как Славка, не особо благополучные. Они пили, резались в карты, рассказывали о своих приключениях.
Как-то в разговоре, уже изрядно подвыпив, Славка схлестнулся с Максом. И ссора-то вышла из-за какой-то мелочи, но разгорячённые алкоголем парни от слов неожиданно перешли к рукопашной. Дрались яростно. Славка, привыкший к детдомовским стычкам, отступать не собирался. Но к Максу на помощь бросился его друг Коля, и вдвоем они отделали Славку так, что он еле-еле дотащился до дома. В полной темноте пробрался к своей кровати и упал без сил.
Тело саднило, накатывала тошнота, грудную клетку сдавливало так, что нечем было дышать. Наверное, в какой-то момент Славка потерял сознание. Очнулся от того, что внезапно стало легче. Рядом, как раз с той стороны, где болело сильнее всего, лежало что-то мягкое и тёплое. Славка тронул это рукой. Раздалось мурчание. Кошка! Сил сбросить животное не было, и, как ни странно, от этого живого урчащего комка боль словно уходила, становясь немного слабее. Славка замер, боясь потревожить больные рёбра, и незаметно заснул.
Утром кошка не ушла. Лежала и смотрела на Славку странными большими глазами.
— Брысь, — прошептал он пересохшими губами. — Уходи отсюда.
Кошка дёрнула ушами, и медленно спрыгнула на пол. На работу он не пошёл. Не смог. Заходила тётя Варя. Разохалась, хотела вызывать «Скорую», но Славка запретил. Оклемается, не впервой. Почтальонша принесла супа, накормила Славку и старуху. Глотать было больно. Славка поел и опять рухнул на кровать.
Тут же появилась вчерашняя кошка. Парень рассмотрел её получше. Несуразного пестрого окраса, с клочкастой пушистой шерстью. Кажется, про таких говорят, что они приносят счастье. Она неторопливо, словно примеряясь, запрыгнула, осторожно подошла ближе, постояла и опять легла туда, где горела и пульсировала самая острая боль. Славке вдруг стало уютно, спокойно и снова почти не больно. Сколько отлеживался он, столько приходила к нему эта пёстрая кошка со странными глазами.
—Тёть Варь, а чего она какая-то не такая? — спросил Славка у навещавшей его почтальонши.
—Так слепая она. Видишь, глаза какие. И ходит по-другому — не так, как все кошки.
— А как же она?
— Нормально. Ест, мурчит, живёт.
Непонятно отчего, но за время болезни Славка даже привязался к этому странному тихому существу с инопланетным взглядом незрячих глаз. Заметив,что остальные более шустрые собратья быстрее подъедают принесенные бабкой отбросы, стал подкармливать пёструю кошку. И она своим звериным чутьём Славку выделяла, ластилась. Никогда не любивший животных парень вдруг понял, что это — единственное живое существо, которое отдает ему своё тепло.
С этой стройки его уволили, но он быстро нашел другую. Там даже платили малость больше, но теперь парень не тратил деньги так бездумно, как прежде. Спросив у продавщицы в супермаркете, что покупают кошкам, иногда приносил домой мягкие разноцветные пакетики с кормом. Корм пах хорошо. Славка один раз не удержался и попробовал. А что? Если посолить, вполне можно и заточить с голодухи.
Кошки, чуя вкусный запах, орали на разные голоса, но Славка закрывал дверь и кормил только свою. Свою... Слово приятно щекотало душу. С семи лет у него, Славки, не было ничего своего. Всё общее, казенное, добытое в драках и отнятое тем, кто сильнее. Как еда, которую остальные раньше отнимали у его, Славкиной, кошки. Кличку ей Славка не придумал. Зачем? Это была просто «его кошка».
Его кошка, действительно, вела себя не как другие, ходила немного иначе: больше вдоль стен и прежде,чем прыгнуть, иногда неуверенно останавливалась. Иногда Славке казалось, что кошка всё-таки что-то видит. Однажды он решился и отнёс её в ветеринарную клинику, уточнив, сколько стоит приём. Врач, как показалось Славке, глянул на них с некоторым пренебрежением, но кошку осмотрел и, заполняя ветеринарный паспорт, спросил:
— Кличка?
— Нет у неё клички, — нахмурился Славка.
—Любую говори, значит.
— Не надо ей любую. Пусть лучше так.
— Ладно. Я строчку пустую оставлю, сам впишешь, когда придумаешь.
— Возраст?
— Чей?
— Ну не твой же. Кошки.
—Да я почём знаю! — Славка начал заводиться. — С помойки она, понятно?Там документов не выдают!
Врач вздохнул и ещё раз внимательно осмотрел пациентку.
— Молодая ещё, — констатировал он. — Года три-четыре, не больше. Напишем четыре.
— Ну, а хотел-то ты, вообще, что?
— Я узнать.— Славка неожиданно оробел. — Может, она хоть немного видит?— Исключено. Слепая полностью.
— А вылечить если?
— Да ты что, парень! Если б я мог, мне б сразу «Золотой скальпель» вручили. Или Нобелевскую. Нет, здесь без вариантов. Но, если потянешь, то прививки ей хорошо бы сделать, средства всякие от глистов, от блох. Ну и кормить получше. Понял?
— Понял, — буркнул Славка.
Расплачиваясь за приём, он рассматривал ценники на представленные на витрине товары и лекарства. Подсчитывал, сможет ли купить что-то прямо сейчас.
— Молодой человек, — раздался за его спиной тихий голос, — можно вас на минуточку.
Славка обернулся. Пожилая, опрятно одетая, невысокого роста женщина смотрела на него, сжимая в руках скомканный носовой платочек.
— Я?
— Да, вы. Вы простите,что я лезу не в своё дело, но здесь такая ситуация. —Она немного помолчала, словно собираясь с силами, и продолжила. — У меня тоже кошечка. Была. Я сегодня должна была забрать её отсюда после лечения, но забирать оказалось некого. Не пережила операции. Старенькая очень. Простите ещё раз.
Она вытерла глаза и продолжила:
— Я вижу, у вас не очень много средств, а здесь всё так дорого. Если бы вы согласились забрать у меня что-то для вашей кошечки, я была бы вам признательна. Вот переноска в углу стоит. Мне она теперь ни к чему. — голос женщины дрогнул,и она без сил опустилась на скамью.
— Я... Мне... — Славка не знал,что сказать.— Мне как-то неудобно. Вдруг вам это нужно будет. Вот заведёте ещё кошку.
— Ой, нет, — женщина взяла себя в руки и ласково посмотрела на Славку. — Я уже в том возрасте, когда случиться может всё, что угодно. Не хочу, чтобы кто-то потом оказался на улице. Наверное, это правильно, что Марси ушла чуть раньше.
— Вашу кошку звали Марси? А почему?
— Вы знаете, молодой человек... Кстати, а как я могу к вам обращаться?
— Слава.
— А я — Нина Степановна. Очень приятно. Так вот, вы знаете, Слава, у моей кошки с самого детства был удивительный взгляд. Неземной какой-то. Она напоминала марсианку. Отсюда и Марси, — женщина снова поднесла платочек к глазам. — Так что, Славочка, не отказывайтесь. Берите переноску, сажайте туда свою питомицу и пойдёмте-ка со мной. Вы меня проводите, а я с радостью отдам вам остальные Марсюшины вещи. Если всё это кому-то пригодится, я буду рада.
Войдя в квартиру Нины Степановны, Славка сразу обратил внимание на огромное количество фотографий на стенах. Он знал: столько их обычно бывает у учителей. В детском доме у его учительницы тоже все стены были завешаны.
— Нина Степановна, а Вы не похожи на учительницу, — Славка топтался в коридоре, не решаясь пройти.
— Отчего же? — улыбнулась женщина. — Проходите, Славочка, не стесняйтесь. Я сейчас всё соберу.
— Ну, у учителей обычно голос громкий такой, — Славка не знал, как выразить свою мысль, — командирский. А у вас совсем другой.
— Да мне как-то и кричать никогда на ребят не приходилось, — Нина Степановна провела рукой по фотоснимкам, — сами всё понимали. А голос у меня всегда такой был.
Славка, наконец, прошёл в комнату и огляделся. Зацепился взглядом за почти вывалившийся из гнезда выключатель.
— А это у вас что случилось?
— Где? — Нина Степановна обернулась.— А, это давно поломалось. Хотела мастера пригласить, а тут эта история с Марсюшей.
Нина Степановна опять погрустнела.
— А можно я попробую? Меня на стройке ребята учили. Да и в детском доме у нас завхоз был, тоже показывал немного.
Славке вдруг захотелось хоть что-то сделать для этой маленькой сухонькой женщины. Она внимательно посмотрела на парня и кивнула:
— Попробуйте, Слава, только будьте осторожны. Щиток в коридоре.
С непривычки с выключателем провозился долго. Нина Степановна не торопила. Потом посадила Славку пить чай. Кошку тоже покормили, и она, как всегда, осторожно и медленно, бродила по комнате, принюхиваясь к новым незнакомым запахам.
За чаем Славка незаметно рассказал Нине Степановне о детском доме, о бабке, о стройке.Она не перебивала: слушала, кивала, иногда задавала вопросы. Славка подумал о том, как ему не хочется уходить отсюда, возвращаться в опостылевшую квартиру с запахом отбросов. Запоздало испугался, что и от него самого может пахнуть так же, и заторопился.
— Славочка, Вы обязательно приходите ещё. — Нина Степановна погладила его по спине.
От этой неожиданной ласки он смутился и, скомканно попрощавшись, обещал приходить. Дома разобрал подарки. Да, столько купить для его кошки он смог бы нескоро. Лоток, когтеточка, два пакета с кормом, миски, лежанка... Славка и не знал, что для зверей столько всего выпускают.
Под руку попался ветеринарный паспорт. Он открыл первую страничку и, с трудом разыскав шариковую ручку, в графе «кличка» старательно вывел: Марси.
С этих пор Славка старался бывать у Нины Степановны. Она радовалась его приходу, угощала блинчиками, рассказывала о своих учениках. Никто и никогда со Славкой так не разговаривал, никто не расспрашивал о работе, о его кошке, не интересовался его мнением и мыслями. От неё он выходил спокойный и умиротворённый.
А однажды, после какого-то очень хорошего уютного вечера, вернувшись домой и увидев бросившихся под ноги голодных кошек, ковыряющуюся в старом грязном пакете бабку, вдруг ощутил острый приступ жалости, смешанной со стыдом и раскаяньем. Открыл тот самый подаренный мешок с кормом и насыпал не только «своей» кошке. Сварил гречку, сбегал за молоком и накормил бабку. Она ела, что-то тихо бормоча, бессмысленно глядя в стену, а Славке хотелось выть от тоски.
Он свернулся калачиком у себя в комнате, и слёзы, стекая по щекам, одна за другой впитывались в подушку. Славка не понимал,что с ним. Даже в детском доме он никогда не плакал. Даже будучи совсем зелёным и больно битым, он не плакал... А сейчас... Тёплая усатая мордочка ткнулась в мокрую щёку, моторчик тарахтел, не смолкая, и Славка, прижимая к себе Марси, постепенно успокоился.
Повестку в армию принесли осенью. Славка уже наладил нехитрый свой быт, немного привёл, не без тёти Вариной помощи, квартиру в порядок. И даже бабку уговорил не таскать туда хлам с помоек. Она, конечно, всё равно таскала, но теперь хотя бы не устраивала истерик, когда внук потихоньку выбрасывал мусор обратно. Теперь, получив зарплату, Славка покупал мешок самого дешёвого корма и кормил бабкиных кошек. И только Марси по-прежнему оставалась «его кошкой». И именно поэтому оставить её в этом доме он не мог.
Нина Степановна очень переживала за Славку, поэтому и согласилась взять кошку к себе. А когда Славка открыл ветеринарный паспорт на первой страничке, прошептала:
— Марси. — И крепко обняла парня.
Отслужить Славка успел всего-то пару месяцев, когда его вызвал командир. Умерла бабка. Славку отпустили на похороны. Он стоял на кладбище и практически ничего не чувствовал. От этого было стыдно и горько, и Славка с облегчением выдохнул, когда всё закончилось. Ночевал у Нины Степановны. Марси не отходила от него ни на шаг, тычась в шею своей слепой мордочкой. Ласковое мурчание, шёпот закипающего на кухне чайника, тихий голос Нины Степановны — всё это вызвало в Славкиной душе такую бурю чувств, что в этот момент он уже точно знал, как будет жить дальше.
Из армии они встретили его вдвоём: Нина Степановна и Марси. Деятельная тётя Варя развернула целую акцию по пристройству осиротевших бабкиных кошек и добилась-таки своего: все хвостатые квартирантки обрели временный или постоянный приют. Славка порадовался,что «его кошке» не пришлось искать нового хозяина. Жили они с Марси теперь на два дома: то у себя, то у Нины Степановны. Одинокая пожилая учительница считала Славку уже своим сыном, а он платил ей крепкой привязанностью. И когда Нина Степановна предложила ему поучиться заочно, не огрызнулся.
Подумав, попросил только помочь с подготовкой к поступлению. Учёба в детском доме не входила в основной круг Славкиных интересов, но он от природы обладал цепким умом и хорошей памятью, а потому на занятиях с Ниной Степановной делал видимые успехи.
И всякий раз, когда уставший от занятий Славка готов был отшвырнуть ненавистный учебник, тихо и деликатно подходила Марси, «глядя» на хозяина своими странными незрячими глазами. Включала неизменный «моторчик», прижималась к Славке, и он понимал, что его раздражение и усталость исчезают бесследно. Вместе с Марси пережил он и первую любовь, и болезненное расставание.
И приведя в дом Нины Степановны первый раз свою Людочку, увидел в глазах слепой кошки что-то, похожее на одобрение. Потершись о Людочкины ноги, Марси замурчала, а Нина Степановна пошутила:
— Людочка, поздравляю! Ваша кандидатура одобрена экспертом высшей категории!
И когда принесли из роддома маленького Кирюшку, Марси осторожно обнюхала пищащий свёрточек и, напевая свою вечную песенку, улеглась рядом. Лечила малыша во время болезней, как когда-то лечила Славку. И мужчина уже не представлял, как жил раньше до момента, пока однажды к нему не пришла эта тихая странная кошка.
— Бабушка, — как-то спросил пятилетний Кирилл, — а почему у нашей Марси такие странные глазки?
— Потому что она видит по-другому, Кирюшенька, — ответила Нина Степановна.
Её, совсем уже старенькую, Славка забрал к себе насовсем.
— А мама говорила, что совсем не видит, — возразил мальчик.
— И мама права, и бабушка! — погладил сына по голове подошедший Славка.
— Это как? — вытаращил глаза Кирюшка.
— Марси не видит так, как обычно видят все: люди, животные, потому что у неё не видят глазки. Зато она видит, что у кого болит, кто хороший кто хороший человек, а кто плохой, — постарался объяснить Славка.
— Она волшебная, что ли? — восхитился сынишка.
— Можно и так сказать, — Славка взял на руки пёстрое мурчащее тельце и ласково погладил кошку. — Для меня так точно — волшебная!
