Тихо в лесу. Ветер, бушевавший ночью и вырывавший с корнем деревья, замолк. Утреннее солнце показалось над макушками деревьев. Пушистые облака застыли в бесконечной синеве неба. Белоснежные стволы молодых берёз тянулись к солнцу из гущи изумрудной травы. Прикрытые густым кустарником малины, посреди этого безмятежного великолепия, утыканные ветками, лежали трое молодых мужчин. С двух шагов их было не отличить от окружающего пейзажа.
Прямо перед разведчиками, на опушке леса расположились фашисты. Они веселились и громко хохотали, обсуждая, как сожгли вчера деревню неподалёку. Один светловолосый фашист громко хвалился, как лично расстрелял трёх маленьких, совсем грудных детей. А затем нашёл в сарае трёх свиней и привёл их в плен. Разделанные туши домашней скотины уже готовились на костре.
— Командир, можно я его лично убью? Трёх грудных детей! – возмутился молодой разведчик.
— Тссс, заметят, — оборвал его мужчина.
Молодой разведчик по прозвищу Сова замолчал и снова уставился на опушку, стараясь сдержать злость и до боли стиснув зубы.
Кусты зашевелились.
— Ять! Это кто ещё там? – тихо выругался командир, обернувшись.
— Если медведь, нам всем хана. У нас в деревне медведи часто в малинник наведывались, — шёпотом ответил Сова. Его прозвали так за огромные и добрые глаза.
Кусты расступились. В них показалось широкое, круглое лицо с седыми бровями вразлёт и белоснежной бородой.
— Здорово, мужики! Вы чего тут? – улыбнулся невысокий дед в стареньком тулупе и с бердянкой наперевес.
— Тихо, дед. Ты как нас нашёл? – шёпотом спросил командир.
— Как-как, шёл-шёл и нашёл. А вы чего тут? – громко спросил дед.
— Да тихо тебе говорю! Фашисты там, — шикнул на него командир.
— Где? – глаза деда округлились и он плюхнулся рядом с командиром.
Командир ничего не ответил, только указал пальцем на опушку.
— Ух, сволочи! Когда ж вы уже закончитесь? Только вчера один отряд в болото завёл, где они благополучно сгинули. Много их там? – громко ругался дед.
— Да тише ты! – шёпотом прикрикнул на него командир. — Услышат!
— Эти-то? Эти не услышат. Вы даже сплясать тут можете, один чёрт ничего не увидят, пока я с вами. Так сколько их там?
Командир удивлённо уставился на гостя. Голос подал Сова:
— Этих человек 40 насчитали. Вон там у них дзот, — указал пальцем парень. – А за дзотом блиндаж.
— Эвона как устроились, — покачал головой нежданный гость. – Одному мне не справиться. Надо за друзьями сходить.
— Дед, ты чего? Тебе на завалинке сидеть пора, да внуков качать, с этими нелюдьми, что сожгли деревню, сами справимся, — подал голос третий разведчик.
— Они ещё и деревню сожгли? Уж не Никитовку ли?
— Точно не скажу. Названия не сказали, но она тут рядом. Ты не оттуда ли пришёл, охотник?
— Оттуда. А может и не оттуда. Люди там больно хорошие, всегда на подмогу придут или угостят пирогом, — добродушно улыбнулся незваный гость.
— Нет там больше людей, дед. Эти сволочи всех убили. Сами хвастали. Один так вообще троих совсем грудных детей застрелил, — грустно сказал Сова.
— Детей? – возмущённо воскликнул дед.
На его лице отразилась холодная ярость. В глазах сверкнули стальные искры.
Заметно похолодало. Пушистые облака мгновенно налились свинцом и затянули небо. Ни один солнечный луч не мог пробиться сквозь плотную завесу облаков. Лёгкий ветерок заколыхал изумрудные листья деревьев.
— Ладно, вы отсюда никуда не уходите. Я пойду, за друзьями схожу. К вечеру ни души от фашистов не останется. Только это… увидите туман – даже если будет очень любопытно, ни в коем случае в него не заходите. Понятно? – в голосе деда зазвучали стальные нотки, а седая бровь изогнулась дугой.
— Ага, — кивнул головой командир.
— Дед, только это… нам языка взять надо бы.
— Языка, говоришь? Сделаем. Будет вам один.
В то же мгновение дед исчез, словно и не было его вовсе.
— Слышь, командир. Померещилось чтоль?
— Неее, Сова, — покачал головой командир и сурово нахмурился. — Кажись, дед не простой был.
— А золотой, — хохотнул третий разведчик.
— Вы, ребятушки, малы совсем. Недавно воюете. А я здесь с самого начала. В мирной жизни нет-нет да столкнёшься с чудесами, а на войне их ещё больше. Будто сам Бог хранит или Мать-природа.
— А делать-то чего будем?
— До вечера подождём здесь. Если дед не появится с другом, как обещал, будем сами языка брать.
К вечеру погода совсем испортилась. Грозные тучи всё ближе и ближе подбирались к логову фашистов. Чёрное небо будто сулило беду. В воздухе витала тревога. Даже фашисты чуяли неладное и старались поближе жаться друг к другу. Они уже не смеялись, лишь испуганно оглядывались по сторонам. Сильный ветер уже колыхал не листву, а гнул молодые берёзки.
Невзирая на непогоду, гордо подняв голову и стройная, как осинка, к опушке шла молодая девушка. Её белоснежный сарафан развевался на ветру, как парус.
— О-о-о! Добро пожаловать, — на своём языке заголосили фашисты.
— Простите, я вас не понимаю, — девушка смущённо опустила глаза.
— Иди. Иди, фрау, к нам. Мы нихт обидеть, — на ломанном русском сказал светловолосый фашист, что ещё недавно хвастался расстрелом ни в чём неповинных детей.
Его друзья гадко засмеялись.
— Командир, девицу спасать надо. Они ж сейчас её это… — всё также, лёжа в кустах малины, засуетился Сова.
Девушка, будто услышав слова Совы, глянула прямо на разведчиков и подняла руку, выставляя ладонь вперёд.
— Похоже, это она тебе, Сова. Говорит, стой, — пожал плечами командир.
С опушки до разведчиков донёсся разговор:
— Что такой красивый фройлян делает один в лесу?
— Вы деревню мою сожгли. Идти больше некуда, — глядя прямо в глаза светловолосому фашисту сказала девушка.
— Фройлян поедет со мной? Но сначала надо заслужить любовь благородного офизер. Я – Клаус. А здесь мои друзья, — сказал фашист и, скалясь, потеребил пряжку ремня.
— Я тебе сейчас заслужу. И тебя, Клаус, и твоих зольдатен никто и никогда больше не найдёт, — ответила девушка.
Как только девушка закончила говорить, из леса со всех сторон, как в плохом фильме ужасов, потянулся туман. Мерцающие, густые, синеватые клубы заполняли опушку. Да так, что ничего не разглядеть. По спине разведчиков пробежал холодок. Липкий страх навис над опушкой. В воздухе витала опасность, которую нутром чувствуешь.
— Может, посмотрим, что там? – спросил Сова.
— Не, дед же сказал, лежать и не отсвечивать, — ответил третий разведчик.
Не успел парень договорить, как с опушки, укрытой от посторонних глаз туманом, донеслись душераздирающие вопли. Казалось, будто весь лес кричит. Послышалась автоматная очередь. Кто-то пытался отстреливаться, но продолжались звуки недолго. Их быстро поглотил густой туман.
Из этой беспросветной западни показалась голова того самого блондина. Ещё недавно Клаус хвастался своим «подвигом» и убитыми детьми, а сейчас улепётывал, как самый распоследний трус.
Туман обвился вокруг него, словно лассо, и затянул обратно упирающегося и голосящего фашиста:
— Нихт! Нихт! Пощадите! – кричал он.
Но нечто, скрывавшееся в тумане, было непреклонно. Жуткий голос раздался над опушкой, словно кто-то, кто находился над лесом, вещал в громкоговоритель:
— Это тебе за всё. И за детей, и за деревню, и за то, что хотел сделать с девушкой. Я прочитал твои мысли. Ты от меня не уйдёшь.
— Нихт! Нихт! – верещал фашист, прежде чем замолкнуть навсегда.
Разразилась гроза. Тяжёлые капли дождя падали на землю, смывая с земли нечисть, что пришла на русские земли. В воздухе запахло озоном. Свинцовые тучи вспыхнули молнией, осветив поле битвы. Раскаты грома разнеслись над лесом. Ещё вспышка! Вторая! Третья!
Молния била прямо на опушку, где окопались фашисты.
Туман потихоньку рассеивался, уползая обратно в лес. Бездыханные тела фашистов, изогнутые в неестественных позах, лежали на земле.
Одни были убиты ударом молнии. Других распотрошило нечто, скрывавшееся в густых клубах.
Из тумана вынырнул тот самый дед и, улыбаясь, зашагал прямо к разведчикам. Следом за ним семенила пара волков. В пасти одного из них задорно торчала чья-то нога. Разведчики поднялись и двинулись навстречу своему гостю.
— Здорова, мужики! Получите, распишитесь. Забирайте языка, а мне пора. Ещё порядок после них наводить.
Сова не отводил взгляд от волка.
— Дед… Это что, нога?
— Это? – махнул рукой старик, небрежно показывая на волка. – Это волк. А в пасти нога, это ты правильно угадал. Клауса, кстати.
— Дед… А можно ещё вопрос? – спросил командир.
— Валяй. Если ты про языка, там какой-то жутко важный не то генерал, не то что-то близкое. Вяжите, да ведите на допрос.
— Не, я не об этом хотел спросить.
— А о чём? – улыбаясь во все 32 зуба спросил дед.
— Ты – леший? — выдохнул командир.
Дед расхохотался.
— Он самый, мужики. Самый настоящий леший, про которых вам в сказках рассказывают.
— А девушка тогда кто? – спросил третий разведчик.
— А это Яга. Она души этих фрицев прямо в ад отправит за дела их. Ещё вопросы есть, служивые?
Бойцы стояли молча, растерянно поглядывая то на место битвы, то на деда.
— Ну, раз вопросов нет, я пошёл, — сказал Леший и, насвистывая весёлую песню, скрылся за деревьями.
