Приближающееся шестидесятилетие подтачивало надежду провинциального художника Виталия Александровича на то, что он ещё успеет заявить о себе миру... Картины его не вызывали ажиотажа у современных богатых меценатов, да и где им взяться-то в маленьком городишке...
Жил он тихо и уединённо, без всплесков радости и горя... Да и Бог с ними, всплесками радости, только бы горя больше не было — хватило уже: похоронил безвременно ушедшую доченьку, следом за ней улетела на небеса и любимая жена...
Остался сын Артём... И вот после стольких потерь, опустошивших сердце, поселилась в уголке души Виталия Александровича тихая тайная радость — радость ожидания... Появилась с тех пор, как он узнал о беременности своей невестки Анжелы — жены Артёма. Виталий Александрович ждал внука.
Утром одного из январских дней Виталий Александрович проснулся, как от толчка. Так рано он давно не просыпался — незачем было. Понял — родился внук...
Позвонил сыну — да, действительно, только что родился мальчик — крупный, здоровый. Виталий Александрович понял, что он всю жизнь ждал этого ребёнка, не осознавая этого и что жизнь его с этого дня круто изменилась.
Накупил памперсов, погремушек... Принеся домой, понял с погремушками поторопился... А, ладно, потом пригодятся!
А чуть позже пришла другая весть, от которой до получения окончательного диагноза новоиспечённого деда пытались уберечь: у ребёнка, у Павлика, синдром дауна... И это не лечится. И ничего нельзя изменить и исправить, и поэтому Артём и Анжела приняли решение оставить Павлика на попечение государства. Они — молоды, Анжеле всего двадцать три года, она родит здоровых и полноценных детей...
А Артём — такой успешный предприниматель, известный в городе человек — и вдруг отец слабоумного ребёнка?! — Нет, это невозможно!
— Артём, но ведь он уже есть, он — ваш сын, он живёт и дышит! Ведь даже кошку и собаку хозяева отдают в чужие руки с болью в сердце и только в случае крайней необходимости, а Павлик — человек, ваш сын! — говорил сыну потрясённый Виталий Александрович!
— Не паникуй, папа, — раздражённо процедил Артём. — Всё уже решено, и, кстати, по настойчивой рекомендации врачей!
— Тогда я усыновлю внука! — выпалил дед.
— Я не позволю меня позорить! — взъярился Артём. — Мы с Анджелой не дадим согласия!
Артёму пришлось под натиском отца не только не стоять на пути усыновления, но и сделать всё возможное для ускорения процедуры — он постарался избежать скандала и огласки, поскольку дед, что называется, «закусил удила»...
Конечно, растить Павлика в одиночку деду было бы намного труднее, если бы не помощь его старой подруги. Первые пять лет жизни Павлика большУю часть забот по уходу за мальчиком она взяла на себя. Когда её не стало — она неожиданно умерла от сердечного приступа — дед и внук остались вдвоём.
В доме Артёма и Анжелы к этому времени щебетали две здоровые, совершенно полноценные дочки, и родителям было совсем не до Павлика...
Дед и внук как бы проросли друг в друга — Павлик делился с дедом умением радоваться каждому дню жизни, солнцу, цветам, птицам...
А дед делился с внуком красками, кистями и холстами, с радостью учил его рисовать. Бессмысленные, на первый взгляд, яркие пятна и мазки на Павликовых холстах складывались в соразмерные композиции, в них была скрытая гармония...
Пыхтя над своими картинами, Павлик высовывал язык и постанывал от удовольствия.
Накануне его четырнадцатилетия с Виталием Александровичем случился инсульт. После реабилитации передвигаться он смог только в инвалидной коляске. Эту «навороченную» коляску американского происхождения милостиво подарил ему сын.
Теперь дед стал нуждаться в помощи внука. К счастью, он многому научил Павлика и хорошо подготовил его к самостоятельной жизни: мальчик уже и в магазин за едой ходил самостоятельно, и в доме мог прибраться, и обед приготовить... Теперь он стал деду нянькой.
Только одна мысль не давала покоя деду: что будет с внуком после его смерти?! Ведь у родителей Павлика к этому времени было уже трое детей, а к Павлику они никакой привязанности не имели — ведь отдадут в интернат, не пожалеют!
Долгими бессонными ночами пытался найти Виталий Александрович выход из этого тупика, но ведь тупик он и есть тупик — нет из него выхода!
И не приходит нам в голову, что не всё в наших руках и не всё только мы решаем в жизни... И что бывает такое, что и у тупика глухая стена возьмёт да и рухнет — и вот он тебе, выход!
Прислал однажды Артём к отцу московского бизнесмена и коллекционера, чтобы тот купил что-нибудь из работ «бедного, но гордого» старого художника.
Москвич ходил по мастерской, хвалил картины старика, но Виталий Александрович видел, что хвалит он из вежливости — ни одна из картин его за душу не взяла.
И вдруг его взгляд упал на натюрморт, написанный Павликом. Глаза вспыхнули. «Чья это картина?» — заинтересовался гость.
— Это моя, моя лабота! — забил себя кулаком в грудь Павлик.
— Сначала букву «р» научись говорить", — чуть сердито одёрнул его дед, поймав себя на шевельнувшемся чувстве ревности к успеху внука.
— А есть у вас ещё картины этого ребёнка?- взволновался московский гость. — Я ведь по образованию искусствовед, в бизнес меня занесло смутное время... В живописи я знаю толк.
Павлик, сопя от усердия, принёс целую гору своих картин.
— Я бы купил их все, но у меня нет с собой столько денег, — оправдывался гость. Я куплю вот эти три. Автор не будет возражать?
Автор, конечно, не возражал, и покупатель предложил фантастическую сумму — таких денег старый художник не зарабатывал и в самые лучшие свои времена...
И словно камень свалился с души старика. Теперь он не боялся за будущее Павлика, за то, что после смерти деда он будет влачить свою жизнь среди тусклых больных сотоварищей... Тупик отменяется! Впереди — новая дорога!
