Степан Петрович Полозов шел из санбата в часть по отбитому вчера у фашистов небольшому городку. Его вчера, слегка зацепил осколок. Бой за город был жестоким и длился двое суток. Поняв, что отстоять его не удастся, немцы сбросили на город сотни авиабомб, разрушив оставшимися целыми здания и погребя под ними советских и своих солдат.
Вечерело.
Походя мимо руин трехэтажного дома, Степан услышал негромкий детский голосок: «Дяденька».
Он оглянулся, но никого вокруг не увидел, пожал плечами и собрался идти дальше, как вновь услышал: «Дяденька».
«А я тебя сразу и не заметил» — произнес Степан, увидев сидевшего на корточках, возле груды осколков кирпичей, пацаненка, лет девяти, в потрепанном, не по росту, пиджаке с завернутыми рукавами и болтавшейся на голове кепке.
«Ты откуда здесь взялся?» — спросил мальчонку Степан.
«Местный я. В этом доме жил с мамкой. Дяденька, помоги котейку из – под завала достать. Он крохотный совсем, на днях только глазки открыл, самому ему никак не выбраться» — произнес мальчишка.
«Звать – то тебя как? Меня Степаном кличут» — спросил мальчонку Степан.
«Толик я. А котейка туточки, под плитой» — произнес Толик.
Степан встал на корточки, просунул руку в щель между плитами и, пошевырявшись, достал из – под завала крошечный, меховой комочек. Вынул из кармана носовой платок и, помуслякав его, протер покрытую пылью мордочку и глазки, невесть каким образом, уцелевшего создания.
«И как – же тебя звать?» — спросил он у пытавшего подать голос котенка.
«Никак еще не звать его, дяденька Степан. Мурка наша только окотилась пятью котятами. Мама сказала, что назовем их, когда чуток подрастут, а тут видишь какое дело, разбомбили нас. Один этот котейка и выжил» — грустно произнес Толик.
«А мама твоя где?» — задал мальчику вопрос Степан.
«Здесь мама» — со слезами на глазах произнес мальчик, указав на груду обломков здания.
«Дела» — вздохнул Степан: «А папка твой где? Поди, воюет».
«Погиб папка, геройской смертью» — ответил Толик: «Он командиром пограничников был. Когда война началась, папка со своим отрядом трое суток не пускали фашистов на нашу землю. Когда патроны закончились, папка приказал оставшимся в живых пограничникам, отходить, а сам остался их прикрывать. Пока солдаты отходили, слышали, как строчит папкин пулемет. Об этом папкин товарищ, дядя Лева рассказал, он тоже пограничник, а сейчас командует партизанским отрядом. Мама моя добывала для дяди Левы ценные сведения о передвижениях фашистов, а я их в отряд доставлял. Я же маленький, неприметный».
«Дела» — снова вздохнул Степан: «Будь проклята эта война. Сколько судеб она разрушила, проклятая. Сын мой Митя тоже воюет на Первом Украинском фронте командиром самоходной артиллерийской установки. Так как – же назовем твоего котофеича?»
Толик помолчал, задумавшись, и произнес: «Давай, дядя Степан, его Паштетом назовем».
«Чего это Паштетом» — удивился Степан.
«Недавно Коська Пашутин у фрица банку паштета стырил» — ответил Толик, показывая маленький ее размер: «Разделил на нас десятерых. Вкуснотища! В жизни такой не пробовал. Давай Паштетом котейку назовем, дядя Степан».
«Будь по — твоему» — произнес Степан: «Ну что Толик, пойдем со мной, накормим, постираем, сыном полка будешь».
«Не могу, дядя Степан. Я здесь с мамкой и муркой убитый» — тяжко вздохнул ответил Толик: «А ты, дядя Степан, Паштета сбереги».
«Дела» — снова вздохнул Степан: «Сберегу Паштета, а завтра с товарищами вернусь, и похороним вас как положено».
«Ага» — произнес Толик.
Степан сунул Паштета под гимнастерку и пошел в часть, а Толик, стоя на куче битого кирпича, смотрел ему вслед. Придя в часть, Степан, перво – наперво доложился о прибытии командиру саперного взвода, где он проходил службу, капитану Кириллу Никаноровичу Степушкину.
«Это что у тебя за чудо такое, Степан Петрович» — усмехнувшись, произнес капитан, указывая на высунувшуюся из – под гимнастерки рыжую мордочку Паштета, с интересом вдыхавшим запахи, разносившиеся из полевой кухни.
«Паштет это, Кирилл Никанорович» — ответил Степан: «Его мне мальчонка, Толик, отдал. Он с мамкой в городе под завалом убитый. Товарищ капитан, разрешите мне с ребятами завтра их похоронить, как положено?»
«Хорошо. Я вам, в подмогу, попрошу дать пару человек из похоронной команды» — ответил капитан.
На войне чего только не бывает, солдаты ко всему относятся с пониманием. Потому и Кирилл Никанорович не удивился объяснению Степана. А и чему тут удивляться, если пару дней назад случай был.
Прикрывать город от наступающих частей Красной армии фашисты оставили батальон власовцев в оборудованных укреплениях. Власовцы драться будут остервенело, потому – как в плен предателей не берут, а чтобы не разбежались, немцы их цепями приковали.
Приказ командующего армией был, в течении двух суток штурмом взять город и не допустить прибытия резервных частей фашистов, так как там находился крупный железнодорожный узел, а в ближайшие дни командование планировало начать генеральное наступление, целью которого был выход войск на границы Советского Союза.
Справа от позиций власовцев находилось топкое болото, а слева фашисты на добрую версту заминировали картофельное поле противопехотными и противотанковыми минами, да еще и фугасные бомбы понатыкали. Но приказ, есть приказ. Взводу саперов поставили задачу, до утра разминировать проходы для продвижения в тыл противника двух батальонов пехоты и приданных им звену САУ – 100, предназначенных для уничтожения дотов и дзотов, в которых приготовились к своему последнему бою власовцы.
С наступлением темноты, саперы приготовились к разминированию поля. Сидели, курили, напоследок, решали, кто из них, если не будут успевать сделать проходы в минном поле, бросится на самоподрыв.
Подошел капитан и, затушив папиросу, сказал: «Ну что, братцы, с Богом, перед смертью не накуришься».
Саперы затушили папиросы, накинули капюшоны масхалатов и приготовились выступать к минному полю.
«Товарищ капитан, Кирилл Никанорович, разрешите обратиться» — раздался голос Паши Веточкина, сидевшего в сторонке и о чем – то бормотавшего себе под нос.
«Обращайся» — отозвался капитан.
«Тут такое дело» — замялся Паша.
«Говори. Некогда рассусоливать» — оборвал его капитан.
«Леня Кузнецов нам вызвался помочь» — сказал Паша.
«Как Леня? Ты чего говоришь, солдат? Его три дня назад снайпер фашистский убил, при разминировании дороги» — недоуменно ответил Степушкин.
«Убил. Только он здесь, с нами» — зачастил Паша» — зачастил паренек: «Давайте я первым поползу, он мне будет указывать, где мины припрятаны, а я вешки возле них ставить буду. Одна вешка – противопехотная мина, две веки – мина противотанковая, а три вешки – фугас закопан».
Саперы стояли и молча переглядывались между собой.
Молчание нарушил командир: «Будь по — твоему, Лень. Выдвигаемся».
Благодаря действиям Лени Кузнецова и Паши Веточкина, проходы в минном поле были готовы своевременно. Капитан Степушкин доложил о разминировании командиру полка и ходатайствовал о присвоении им медалей «За отвагу», Лене посмертно.
Утром Степан с товарищами и солдатами похоронной команды достали из – под завалов останки Толика, его мамы, Мурки с котятами и похоронили на близлежащем кладбище.
Шло время, Красная армия, преодолевая упорное сопротивление фашистов, неуклонно продвигалась к их логову. Паштет подрос и проявил себя прирожденным сапером. Во время разминирования, он неслышно двигался на мягких лапках впереди Степана и, учуяв мину, садился рядом и начинал вылизываться. До окончания войны, ни одной мины не пропустил. Бойцы его уважительно величали Паштетом Степановичем.
Война окончилась и Степана, как и других возрастных солдат, демобилизовали. Вернулся Степан в родное село и устроился механиком. Паштет каждое утро шел вместе с ним на работу.
Прижился Паштет в селе быстро. Перво — наперво, подрал местного забияку Тишку, здоровенного черного котяру, и стал первым парнем на деревне. Сельские кошечки души не чаяли в Паштете, бравом ветеране и с упоением слушали его байки о войне.
Спустя полтора года, домой вернулся и сын Степана, Дмитрий, опора жене его Клавдии и дочкам, Варе и Тоне.
Однажды, утром Степан, его супруга Лидия и Паштет сели в поезд и отправились в город, где были похоронены Толик с мамой и Мурка с котятами. Прибыв на место, они направились на кладбище. Нашли могилки и стали их приводить в порядок.
«Глянь, Степ, Паштет будто чует мамку свою» — произнесла Лидия.
И вправду, Паштет сидел возле Муркиной могилки, и было заметно, что его вылизывает кто – то невидимый, а тот жмурится и урчит от удовольствия.
Степан с Лидией прибирались на могилках почти весь день, Степан посадил два молоденьких деревца рябины. Все это время Паштет радостно скакал, играл со своими братьями и сестрами. Ближе к вечеру Степан с Лидией засобирались в обратный путь, через день им нужно было выходить на работу.
«Вот мы и повидались, Толик. Мы с супругой будем наведываться к вам, по мере возможности, так что не прощаемся. До свидания» — произнес Степан, посадил Паштета в корзинку, и супруги пошли к выходу с кладбища, а в лучах заходящего солнца их прожал взглядом пацаненок лет девяти в потрепанном, не по росту пиджаке с завернутыми рукавами и болтавшейся на голове кепке. Рядом с ним свернулась калачиком рыжая кошка.
Автор: Сергей Курицын
