1961 год.
Валентина прикрыла глаза и часто-часто задышала. Она знала, что умирает и сил не было сопротивляться этой болезни. Перед глазами промелькнула вся ее жизнь. Вот она окончила школу, пошла учиться на пекаря, вышла замуж за курсанта летнего училища Петра, затем рождение дочки Аллочки, следом страшные дни, боль, обида и отчаяние. Вместе с ними ушла вся надежда на счастливое будущее. А еще она не могла забыть ее... Маленькую крошку, которую променяла на жизнь. На ее жизнь, на жизнь старшей дочери и своей...
1941-42 год. Ленинград.
Валентина выла белугой, сидя в квартире и слыша, как разлетаются снаряды. Обняв трехлетнюю Аллочку, другой рукой она держалась за живот. Было очень страшно, а в груди сидела боль от потери матери и отца. Они жили в том доме, который пострадал одним из первых...
Она даже не могла их похоронить, невозможно было достать их под обломками...
Она оборудовала места подальше от окон и едва слышала тревожные сирены, тут же хватала детей и кидалась в коридор коммунальной квартиры. Подвалы все были забиты...
Жильцов в квартире практически не осталось — сосед Трофим ушел на фронт, Светлану и ее деток эвакуировали. А вот ей нельзя было — она работала пекарем на хлебном комбинате, нужно было снабжать людей хлебом, оттого ей было отказано.
Валя прижала к себе дочь еще сильнее и почувствовала шевеление ребенка под сердцем. Ей не хотелось думать кто это будет — мальчик, или девочка, она думала лишь о том, как рожать будет в таких условиях. Был холодный декабрь, в квартире гуляли сквозняки, практически половину мебели ушло на обогрев. Прямо там, в квартире, топились печкой-буржуйкой.
Наконец все стихло, вскоре замолчала и сирена. Зато с улицы она услышала голос Зины...Разлучница, подлая и бессердечная. Из-за нее она даже не проводила мужа, не могла его видеть после того, как узнала о его шашнях с этой наглой бабой...
Зинаида и не скрывала свою любовь с ее мужем Петром, даже заявилась в мае к Валентине, пока Петя был на работе и говорила про то, что он живет с ней ради ребенка, что у них как раз настоящая любовь, просила отпустить... Валя, которая собиралась сказать мужу о своей второй беременности, собрала вещи и, ничего ему не сказав про ребенка под сердцем, написала записку, в которой было изложено, что она все знает. Валя жила у родителей почти месяц, оградившись от мужа и попросив отца его не пускать. И начала заниматься разводом, как вдруг пришла страшная новость.
Петр, который служил в авиации, был сразу же призван. Валя не пошла его провожать, и это было правильно, потому что туда пришла Зина... Нагло, будто он уже ее муж, стояла рядом. Зина вела себя довольно смело. Валя тогда поняла — эта страница закрыта для нее навсегда. Вот только как она будет с двумя детьми?
И она выживала... Вернувшись к себе в квартиру, она стала ожидать, что вот-вот все закончиться, но этот ад продолжался и с каждым днем было все страшнее. Когда ей отказали в эвакуации, Валя от отчаяния проплакала два дня. И вот теперь ей рожать со дня на день, и она уже понимала — у ребенка мало шансов выжить, если только у него не будет сильный ангел-хранитель.
Вдруг в дверь постучали. Валя открыла ее дрожащими руками и тут же захотела захлопнуть обратно — на лестничной клетке стояла Зинаида. несмотря на то, что творилось на улице, несмотря на трудности блокады, она выглядела вполне ухоженно и лощено.
— Подожди, не закрывай дверь! Я видела, что в ваш подъезд заходил почтальон. Скажи, приносил ли он что от Петра?
— А ты что, письма ждешь? — зло спросила Валя, распахивая дверь.
Зинаида замялась.
— Вдруг извещение какое-то по месту прописки...
— Какое? Он что, погиб?
— Я надеюсь, что нет. Ведь писать он не может, письма не доходят из-за блокады города... А вот извещения... Их иногда все же присылают, почта еще хоть как-то работает.
— Нет никакого извещения, не ко мне почтальон... — и вдруг Валя почувствовала боль в животе, от которой ее скрючило.
— Что с тобой? Тебе плохо? — Зинаида шагнула в квартиру, а Валя почувствовала, что это уже схватки.
— Врач... Мне нужен врач...
— Я сейчас, я приведу! — Зинаида бросилась к двери и буквально выбежала из подъезда. В соседнем доме живет врач, Самуил Яковлевич, наверняка он поможет.
Через три часа Валя родила дочь при помощи Зинаиды и Самуила Яковлевича. Она сидела и рыдала, понимая, что ей придется маленькую кроху по морозу тащить на хлебокомбинат, никому нет дела до ее родов когда нужен был план и требовалось накормить людей теми крохами хлеба, которые они могли выпечь...
Ближе к ночи, когда Аллочка и новорожденная Сонечка уснули, в дверь опять тихо постучали. Валя была удивлена, гостей она точно не ждала в такое время. Открыв дверь, она опять увидела Зину.
— Чего тебе? — ругаться и выгонять ее не было никаких сил, Валя чувствовала себя уставшей и опустошенной.
— Я поговорить хотела, — Зинаида вошла в квартиру и прикрыла дверь. — О детях твоих и о тебе.
— А что о нас говорить? И какое тебе дело до меня и моих детей?
— Идет вторая волна эвакуации, я могу помочь вам выбраться отсюда. Как ты знаешь, мой отец не последний человек в городе.
— Да уж, наслышана. — усмехнулась Валя. — Это же он тебя на тепленькое местечко пристроил.
— Не будем об этом. Я пришла сказать, что в моих силах устроить так, чтобы ты уже завтра уехала из города по «дороге жизни».
— С чего такая доброта? — недоверчиво спросила Валя.
— Дело в том, что завтра мы с отцом уезжаем из города, и я хотела бы уехать не одна, а с ребенком.
— С каким ребенком? И при чем здесь мы?
— Я предлагаю тебе сделку... Пойми меня правильно, — Зинаида замялась. — В ранней молодости я совершила ошибку и теперь у меня не может быть детей. А твоя новорожденная дочь — ребенок моего Петеньки...
— Он пока не твой.
— Пока. Если он выживет, то мы поженимся. Петя о моей проблеме ничего не знает, и я хотела бы, чтобы при возращении с победой я встречала его с ребенком, пусть он думает, что это моя и его дочь.
— Что ты городишь? — Валя окаменела.
— Я предлагаю тебе сделку- ты завтра уезжаешь с Аллочкой, а мне отдаешь малышку.
— Ты с ума сошла? Тебе не нужно к врачу обратиться?
— Нет, я не сошла с ума. А вот у тебя сейчас появилась возможность спасти хотя бы старшую дочь. Подумай, что ждет тебя завтра, послезавтра? Малышка не выживет, в твоей квартире даже в пальто стоять холодно, не то что спать по ночам, так и околеть можно. Никто не знает, сколько будет длиться блокада, люди умирают прямо на улицах. Что ты за мать, которая не использует возможность спасти своих детей?
— Пошла вон! — закричала Валя. — Ты у меня мужа забрала, теперь еще и дочь хочешь отобрать?
— Я приду утром, собери все необходимое...
Валя расплакалась, едва Зинаида ушла. Какая нахалка, как она смеет!
Аллочка слабо зашевелилась во сне и Валя глянула на ее розовые щечки. Согрелась, доченька... Но потом вдруг ей пришла в голову мысль, что слишком ярко пылают ее щеки и лоб. Подойдя к Аллочке, она ее потрогала и едва не закричала — у дочки жар. Она кинулась в поисках лекарств, нашла микстуру и дала ее Аллочке. Когда та снова уснула, Валя плакала, глядя на нее. А в голове звоном стояли слова Зинаиды о том, что ее ждет, и что она за мать, которая не использует возможность спасти своих детей?
Ранним утром у дома остановилась машина, выглянув в окно, она увидела среди очертаний темного двора «черный воронок». Из него вышла Зина и направилась прямо в подъезд. Она вошла в квартиру, которая была уже открыта.
— Вот разрешение на выезд. — Она протянула ей бумагу. — Через час нужно быть на у пристани. Или ты все же решила остаться?
— Я ненавижу тебя, слышишь? — слезы лились потоком из Валиных глаз. — Ненавижу... Но если это единственный способ спасти жизнь моих крошек, то я пойду на это.
— Отдавай мне дочь. И забудь ее имя, ее будут звать по другому. Метрики ведь у девочки все равно нет, я сделаю свою.
— Мне нужно ее покормить.
— Хорошо, — пожала плечами Зина.
Валя кормила девочку и тихо шептала:
— Я найду тебя, слышишь? По родимому пятнышку на твоей ножке я тебя найду. Когда-нибудь мы снова будем вместе.
Через полчаса Валя с Аллочкой уже были на пристани...
****
Валя и ее дочь Аллочка едва не погибли на «дороге жизни», но все же чудом добрались до Вологды, где их сразу же отправили в госпиталь — у Аллочки вновь был жар. В этом же госпитале Валя и осталась работать санитаркой и вскоре получила комнату в общежитии, в которой проживала дворник Нина.
Так они вдвоем воспитывали и растили Аллочку.
После победы в сорок пятом году Валя стала делать запросы и узнала — ее муж Петр вернулся живым и он с женой проживает в Череповце.
Валя была рада, ведь это совсем недалеко. Взяв пару дней отгулов, она отправилась в путь по адресу, который ей сообщили в справочном бюро города Череповца.
Зина, которая открыла ей дверь, явно не была рада ее видеть.
— Зачем явилась?
— За дочерью, — пролепетала Валя. — Отдай ее мне...
— О чем ты толкуешь не пойму я тебя никак? — прикрыв дверь, Зина вышла на лестничную клетку. — Ты хочешь, чтобы я тебе отдала свою дочку? С ума сошла?
Валя почувствовала себя дурно — уже было подобное начало разговора три с половиной года назад.
-Я хочу вернуть дочь. Ты ведь не любишь ее как родную, ты не можешь ее любить как свою кровиночку. Это моя дочь!
— Ты ошибаешься, — Зина смотрела на нее свысока. — Это моя дочь. В метрике я — мать, Петр — отец. А будешь говорить ерунду, отправишься в лагеря. И тогда и старшей дочери лишишься. А уж за что в лагерь тебя отправить, думаю, придумать будет нетрудно. Уж папа мой постарается...
Валя села на ступеньки в подъезде и разрыдалась, а Зинаида без жалости коротко ответила:
— Не уйдешь сейчас же, милицию вызову, скажу, что ко мне в квартиру ломишься.
— Где Петя? Я хочу с ним поговорить.
— Петя на задании, он ведь еще на службе находится. И да, вот, держи... — Зина открыла дверь и шагнула в квартиру, открыв шкафчик в коридоре. Взяв оттуда рубли, она протянула их Вале. — Это тебе на дочь, на Аллочку.
Валя взяла деньги и швырнула их в лицо Зине, купюры рассыпались по всему подъезду.
— Да будь ты проклята!
Поняв, что ей не вернуть дочь и что Зина может угрозы в жизнь воплотить, с тяжелым сердцем и потерянной надеждой она вернулась в Вологду...
1961 год
Валентина болела уже год, но дочери о своей болезни до последнего не говорила. Врачи разводили руками — лечение впрок не шло, рак съедал ее изнутри. Валя молчала, потому что Аллочка как раз получила диплом и готовилась к свадьбе с замечательным парнем Игорем. Не хотела она портить детям праздник такой новостью, она ведь жила ради дочери и ее спокойствия.
Аллочка — это все, что у нее осталось.
Тогда, в сорок пятом, вернувшись из Череповца, она пыталась смириться с тем, что больше не увидит свою младшую дочь и всю любовь она обрушила на старшую. Петр не искал с Аллочкой встреч, будто начисто забыв о том, что у него до Зины была семья. Зинаида все смогла устроить...
В 1946 году она вышла замуж за педиатра Николая, который работал в том же госпитале. И тоже пыталась закрыть страницу прошлого, думая, что родив ребенка от мужа, она будет счастлива и ей будет проще заглушить эту боль и свою совесть. Но не получалось у них детей. Была работа, квартира, жили не впроголодь, но смеха детского не хватало в доме, Аллочка с каждым днем подрастала и Валя понимала — скоро ее пташка упорхнет из гнезда. А в 1952 году ее мужа Николая убили хулиганы на улице, когда он возвращался поздно со смены.
С тех пор Валя поняла — ей не стать счастливой женой, не быть снова матерью, а создавать вновь семью она не хотела — Николай был ее любовью, которую она решила пронести через всю жизнь. Она зациклилась на Аллочке, твердой рукой ведя ее по правильному пути — школа, институт химии, затем начало трудового стажа и вот теперь замужество.
Она боялась остаться в квартире одна и уговорила молодых после свадьбы жить с ней. Вот тогда Валя и призналась в своем недуге. Игорь и Аллочка поддержали ее, пролив немало слез.
И вот она уже не встает с постели, ей все хуже и хуже. И тогда Валентина решила, что не имеет права уносить тайну в могилу, ведь Аллочку это тоже касается, вдруг она сможет найти свою сестру и будет у нее еще одна родная душа рядом.
Аллочка слушала ее, затаив дыхание, слезы сами лились из глаз, она представила, что чувствовала ее мать, решаясь на такой поступок. Обняв ее, она прошептала:
— Ты все сделала правильно, мамочка. Мы не смогли бы выжить, я в этом уверена.
— Обещай, что ты найдешь ее, скажешь правду, и моя душа будет спокойна.
— Я найду ее, мама, я обещаю тебе. Я сделаю для этого все!
— У нее есть примета — родинка на левой ноге. Я не знаю, как ее назвали, — еле слышно шептала Валентина. — Но фамилия вашего отца Потапов. Петр Андреевич Потапов, 23 января 1912 года рождения. А его жену звать Зинаида, она дочь Волкова Дмитрия Викторовича. Наверняка он сейчас на пенсии и не сможет быть опасным. Да и годы уже не те, уже нечем пугать...
— Я найду ее мамочка, я обещаю.
— Передай ей мои серьги, которые мне Николай на свадьбу подарил, пусть они у нее будут.
— Хорошо, мамочка, — Алла тихонько сжала ее руку...
Под утро Валентины не стало. Схоронив мать, Алла рассказала мужу об их последнем разговоре.
— Давай попробуем через справочные поискать. У нас все получится, мы же вместе, — Игорь обнял жену и подумал о том, как нелегко пришлось его теще нести такой груз на душе столько лет...
***
Москва встретила их ярким солнцем.
— Здесь жизнь играет другими красками. Люди радуются полету человека в космос. Смотри, сколько народу!
— Игорь, вон справочная, пойдем. — Алла дернула мужа за рукав. — Нам же сказали в Череповце, что они в Москву выехали. Жаль, отца не успела увидеть, мне есть что ему сказать...
Два дня назад они узнали в справочной, что Волков Дмитрий Викторович, отец Зинаиды, скончался от инфаркта три года назад. А за год до этого во время испытания самолета погиб ее отец Петр Андреевич Потапов. Его жена и дочь уехали в Москву.
— Моей сестре сейчас девятнадцать лет, мама говорила дату ее рождения — 28 декабря, но, наверняка, в документах стоит другая.
— Ну мы же знаем ее фамилию и имя — Ольга Потапова. Сейчас узнаем и адрес.
Через два часа адрес был на руках и Игорь с Аллой поехали к той, о которой всегда думала Валентина. Было страшно, как она отреагирует на это заявление? Но была просьба матери, она обещала ее исполнить.
— Вам кого? — дверь открыла молодая девушка в халатике и Алла опустила глаза вниз. На левой ноге, ниже колена, было видно едва заметное родимое пятно.
— Вы Ольга Потапова? — сердце у Аллочки стучало так, что ей казалось, будто это слышно.
— Да, Ольга Петровна Потапова, а вот вы кто?
— Я Алла, и приехала к вам по поручению нашей матери. Вернее, исполняю ее последнюю просьбу.
— Чьей матери? — Ольге показалось, что она ослышалась.
— Нашей. Ольга — ты моя сестра.
— Девушка, вы ошибаетесь. Моя мать — Зинаида Дмитриевна. Откуда вы вообще взялись?- гневно спросила Ольга.
— Позвольте мы пройдем и я все вам объясню. Зачем привлекать соседей?
— А вдруг вы воры? — засомневалась Ольга.
— Мы можем свои документы показать, — откликнулся Игорь.
Ольга изучила их документы, потом велела Игорю спуститься вниз и ждать Аллу у подъезда. Она завела девушку в квартиру и, не предлагая чай, спросила:
— Так что ты объяснить собралась? Что за ерунду ты говорила про мать?
Алла со вздохом пересказала ей то, что говорила мать перед смертью. Ольга слушала, потом усмехнулась.
— Это ложь! Вот мои документы, вот справка из роддома, — она открыла картонную папку. — Я родилась в Череповце, вот номер роддома, вот заключение врача при выписке. И потом, моя мать не такая уж хорошая актриса, она меня и правда любит. Будь я чужой для нее, разве это было так?
— Бывает, что чужие дети роднее кровных становятся. Ольга, мама передала тебе серьги...
Алла вытащила из кошелька серьги и протянула их на ладони своей младшей сестре.
— Убери это! — Ольга одернула руку, будто ей таракана пытаются подсунуть. — Дешевка какая! И ты просто аферистка! Узнали со своим муженьком, что моя мать унаследовала от деда немало средств, что квартира есть в Москве и решила сестрой прикинуться. Уходи отсюда, со мной такой номер не пройдет!
— Ты же видела документы... Могу еще раз показать — мой отец Потапов Петр Андреевич. Наш общий отец.
— Уходи!!! — закричала Ольга.
Алла пошла к двери и перед выходом оставила на комоде серьги матери. Она исполнила ее волю, а дальше Ольга пусть сама решает...
***
Они вернулись с Игорем домой и жизнь потекла в привычном русле. Но через три месяца вдруг на ее пороге появилась неожиданная гостья.
— Ольга? — удивилась Алла, открыв дверь.
— Да, это я... Пустишь?
— Проходи.
Она провела Ольгу на кухню, где на столе остывал только что испеченный пирог.
— Угощайся, — она налила чай и отрезала кусок от пирога.
Ольга молча ела, потом вдруг подняла глаза и тихо произнесла:
— Прости меня... За ту выходку прости.
— Тебе не за что просить прощения, я на твоем месте поступила бы точно так же, наверное... Тяжело узнать, что твоя мать тебе не родная. Просто у меня теперь кроме тебя и Игоря больше никого нет.
Ольга убрала прядь волос за ухо и только сейчас Алла увидела на ней серьги матери. Значит, она все же поверила, да и зачем иначе ей сюда приезжать?
— Я рассказала маме о твоем визите. Сперва она отнекивалась, говорила, что ты аферистка, что именно она моя родная мать. Но я нашла способ разговорить нашего семейного врача в Череповце, ездила специально туда. И он мне сказал, что мать бесплодная. Вот тогда она и призналась, говорит, что всегда думала о Валентине, чувствовала раскаяние, но не могла вернуть меня ей, тогда пришлось бы всем все объяснять, да и отец бы ее не простил. И за тот трюк с эвакуацией ее и деда по голове бы не погладили, запросто в лагерях могли оказаться. Мама каялась, плакала, говорила, что воспользовалась ситуацией, в то время, как могла все равно помочь Валентине. Прости, не могу пока назвать ее мамой. Ты покажешь мне где ее могила?
— Да, завтра сходим. Оля... Я рада, что ты узнала правду и теперь мы можем хоть иногда общаться.
— Я бы тоже этого хотела. Я вернусь послезавтра в Москву, не могу маму надолго оставлять. Знаешь, несмотря на ее поступок, она не перестала мне быть мамой... Ты ее осуждаешь?
— Я не могу... — покачала головой Алла. — Ведь если бы не Зинаида, мы могли погибнуть в том холодном и несчастном Ленинграде...
Девушки обнялись и молча сидели несколько минут. Слова были не нужны...
ЭПИЛОГ
Ольга и Алла общались, поздравляя друг друга на праздники открытками и телеграммами. Иногда они приезжали друг к другу в гости — Ольга в день смерти матери приезжала в Вологду, а Алла и Игорь недельку отпуска выбирали для поездки в Москву. Даже с Зинаидой они могли найти общий язык, та постоянно просила прощения за свой поступок и Алла не могла держать зла на женщину, которая раскаялась, и которая спасла их от возможной смерти. За свои грехи она и так ответит...
Реальная история.
Автор: Хельга
