— О чём ты задумался? — Марина смотрела на мужа, задумчиво помешивавшего уже остывший кофе
— Ты знаешь, мне сегодня снился сон. И вот я поймал себя на мысли что, мне он всегда снился. Даже когда я был совсем мелким.
— А что за сон?
— Девушка, практически девчонка, тянет ко мне руки и плачет.
— И всё?
— Ага. Вот такой сон, или обрывок, но больше я не помню.
— А что за девушка? Ты её знаешь?
— Вот и пытаюсь вспомнить. Темноволосая, симпатичная, чем-то на лисичку похожа. Волосы длинные.
— Может воспитатель в садике?
— Нет — Егор засмеялся — моя воспиталка была старая грымза советской закалки
— Нянечка?
— Тоже нет, я её не помню, но точно не она
— Учительница первая? Практикантка в школе? — Марина предлагала разные варианты
— Нет, всё не то. Да и чего бы им рыдать? По мне они вряд ли скучают, я ещё тот ученик был. Ладно, ты беги уже, на работу опоздаешь. Я в душ и в офис, вечером к родакам заскочу.
— Окей. Пока — Марина поцеловала мужа и поспешила одеться — время действительно поджимало.
*****
Егора встретил взволнованный отец:
— У мамы опять был приступ ночью, вызвали скорую.
— Ясно. Как она?
— Нормально уже. Но врачи настаивают на госпитализации, а она артачится. Может, ты убедишь?
— Попробую, пап — Егор вымыл руки и поспешил в родительскую спальню
— Привет, красотка. Чего лежим?
— Привет, сынок. Какая уж красотка, не смеши — мать протянула руки к сыну, обнялись — отец, наверное, рассказал всё, да ещё и прибавил от себя.
— Рассказал, только, дорогуша, я с ним солидарен — в больницу тебе надо
— Ой, не люблю я эти больнички, Егор, ты же знаешь.
— Знаю, знаю. Но деваться некуда. В общем, Мариша поговорила с главврачом в своей больнице, тебя там ждут в понедельник. Выделят отдельную палату, с теликом и душем, так что ты почти не заметишь разницы. Уколы и всякие там процедуры Марина будет в палате делать. Ну, на УЗИ уж прогуляешься.
— Так это так далеко от дома. Как отец добираться будет?
— А чего ему к тебе ездить? Еду мы привезём, да и вообще сейчас в больницах питание как на курорте. А с ним по телефону поговоришь.
— Мариша у тебя золото, береги её.
— А я что не золото? Так, позолота?
— Ты у меня брильянт, алмаз, что там ещё из драгоценного есть?
— Ладно-ладно, убедила — Егор встал — пойду, чай попью.
— Ну, иди, сынок, иди.
*****
Диагноз оказался неутешительным. Врачи настаивали на операции. Если её провести сейчас, то больше шансов предотвратить осложнения. Вся семья собралась в палате и уговаривала:
— Светик, ну доктор всё же объяснил. Рано или поздно придется делать, но потом последствия будут хуже
— Мам, бояться нечего! Марина же говорит — это лучший хирург города, к нему очередь, между прочим!
— Светлана Андреевна, я буду всегда рядом, и после операции сама буду наблюдать. Анестезиолог у нас отличный
Уговорили.
*****
— Мариш, что случилось — Егор посмотрел жене в глаза — ты после маминой операции совсем не своя стала, нервничаешь. Устала?
— Нет, всё нормально — Марина спрятала взгляд
— Не лги царю — пошутил Егор — что случилось?
— Егор, в общем, не знаю, как сказать.
— Как есть, так и говори
— Я давно хочу это рассказать, но не знаю как. Ты только не перебивай ладно?
— Окей
— Помнишь, перед операцией вы сдавали кровь? На случай экстренного переливания.
— Помню — Егор кивнул.
— Так вот. У твоих родителей третья группа крови. А у тебя вторая. Понимаешь?
— Пока нет.
— Если у родителей третья, у ребёнка не может быть второй. Может быть первой, третьей. Но не второй и не четвертой. Теперь понятно?
Егор замолчал. Марина ждала
— Блин, Маринка, кто-то из них не родной мне?
— Я не знаю, милый. Я когда увидела, попросила ещё раз проверить. Но нет, ошибки не было. Я не знаю, как это понимать.
— Я поговорю с отцом
— Может подождать, пока Светлана Андреевна выпишется, окрепнет? Не хочется её беспокоить, как бы хуже не стало. Тем более может он и не знает...
— Я подумаю, Мариш, как-то надо переварить эту мысль.
— Я уверена, всё будет хорошо.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
*****
— Мам, а почему на институтских фотках у тебя светлые волосы? — Егор сидел возле матери и старательно вглядывался в старые фотографии. Обычно это занятие его раздражало, а тут сам попросил альбом.
— Так я красилась, сын — прокашлялась мать — модно так было, а так я шатенка
— А потом почему перестала?
— Некогда было, ты же родился.
— А что у тебя так быстро темные волосы отрасли?
— Ну, нет, конечно — она неуверенно засмеялась — я просто перекрасила в свой, а потом они так и росли
— Ясно. А где тут дядя Коля, помнишь, вы говорили, что я на него похож. Брат вроде твой двоюродный
— Не знаю, сынок, вроде в другом альбоме.
— Давай посмотрим?
— Зачем тебе — мать заметно напряглась
— Да хочу посмотреть, как я буду через 15 лет выглядеть
— Ты всегда будешь красавцем.
— Как папа? — Егор пытливо смотрел на мать
— Как папа — еле прошептала Светлана
— А кто мой отец?
— Ну как кто? Папка твой и есть папа, чего ты...
— Мам — Егор пытался поймать её взгляд — мам, я знаю
— Что знаешь, сынок?
— Что я не родной. Расскажи мне правду.
По морщинистой щеке текли слёзы. Светлана Андреевна всеми силами старалась взять себя в руки.
— Сын, родной не кто родил, а кто воспитал и любил. А мы тебя всегда любили как родного...
— Так значит я вообще не ваш, ни твой, не отца — Егор вскочил, теребя темные густые волосы, принялся мерить шагами комнату — как так-то, мам? Чей же я?
— Садись, сын, я всё расскажу. Только ты постарайся понять меня, нас с отцом.
— Рассказывай, не тяни!
— Твоя мама, родная мама... она родила тебя рано, ей шестнадцать только исполнилось. У ней любовь была, а он женатый оказался. И бросил, как узнал про беременность, а она очень хотела его. Но тогда нравы, то другие были, в шестнадцать родить, да ещё без мужа. Это клеймо, позор всей семье. А отец у неё был шишкой какой-то. Вот как родители всё узнали тут, и началось, аборт делать поздно, рожать — позор. Они совсем её извели бедную.
Потом решили из Москвы увезти, в Саратов к бабушке. Что б родила тут и ребёнка в роддоме оставила. Тут мы с ней и познакомились, в роддоме. У меня выкидыш был, пятый уже, врачи руками разводили, говорили что, скорее всего детей не будет у нас. Мы в одной палате лежали и постоянно плакали обе: я по тому, кто не родится никогда. А она по тому, кто родится, а она его не увидит. Бабка у неё суровая была, не поспоришь.
И пришла ей в голову мысль, что бы я себе забрала ребёночка. Мы с отцом согласились. Она бабке своей сказала, что, мол, если ребёнка мне не отдадут, то она руки на себя наложит, отчаянная. Её родители всё устроили. Об одном она меня только просила, если дочь родится Лизой назвать. А если сын Егором.
Егор слушал, молча, только по щекам катились крупные слёзы, и он не старался их спрятать. Обнял мать:
— Ну ладно не плачь, мам. Ты же моя мама, ты меня вырастила — не понятно кого уговаривал он — не плачь, не плачь.
— Ты бы видел, как она рыдала, когда схватки начались, так не хотела расставаться с тобой. Видит бог любила она тебя.
— Мам, а какие у неё были волосы?
— Тёмные, вот как твои. Ниже плеч, красивые. Когда распускала их на лисицу становилась похожа. Лиска, как она сама себя называла. Елизавета её звали. А как стало понятно, что ты тоже темноволосый, я свои начала красить, что бы вопросов не было ни у кого.
— А она потом не появлялась? Не искала меня?
— Не знаю. Мы с отцом переехали, когда тебе три исполнилось. Я боялась, что вот исполнится ей 18, она приедет и заберёт тебя. Хотя однажды я бабку её встретила, она сказала, что родители Лизу за границу куда-то отправили, учиться. И что было с ней дальше я не знаю. Но всё равно боялась.
— Понятно, мам. Ты прости, что я усомнился в вас
— И ты прости, сын, надо было раньше тебе всё рассказать. Но как сказать-то? Да и родной ты нам, ни разу мы не пожалели, что взяли тебя. Нам лучше сына и не надо.
— Да, мам, и мне лучше не надо. Я других родителей не знаю.
— Ты, сынок, зла на неё не держи, она же совсем девчонка была. И видит бог — не хотела бросать тебя.
— Нет, мама, не держу. Родила ведь, а могла бы аборт сделать. И родителей мне нашла. Самых лучших.
— Егорушка, а всё же, как ты узнал? Не пойму никак...
— Кровь позвала, мам. Своя кровь.
Девушка, похожая на лисичку, с длинными темными волосами, больше не снилась Егору никогда.
Автор: Айгуль Шарипова
