Вчера вечером шла домой. Поздно. Плеер в ушах. Смотрю на дороге — на тротуаре, в смысле — что-то шевелится. Подхожу ближе. Человек. Лежит человек. Точнее ползёт человек. Причем ползёт так необычно, будто в конкурсе участвует, ногами загребает и пересаживается вперед. Первая мысль: пьяный! Вторая мысль: грязный! Вчера дождик был, слякоть. Третья мысль: А вдруг нет? В смысле, не пьяный?
Мимо спешат другие люди. Вечер, надо скорей домой. Ползущего брезгливо обходят. Отворачиваются. Мне тоже надо домой. Меня ребёнок ждёт. Но вдруг не пьяный… Подхожу и опасливо спрашиваю: «Ты в порядке?» Сама удивляюсь своему хамству: перешла на «ты» без экивоков.
— По-мо-ги-те-встать, — говорит парень, прожевывая часть букв. Руки его скрючены. Ноги тоже.
Он болен ДЦП. С рождения.
Я протягиваю руку, за которую он хватает своей грязной измазанной рукой. От него пахнет…супом.
— Ты как тут оказался? — спрашиваю. — Один. На дороге…
— Я пошел за хлебом. Мачеха болеет. Упал. Меня велосипедист толкнул. Встать сам не смогу. — отчитался парень.
В это время он уже встал, но руку мою держал крепко.
— Далеко живешь? — спрашиваю я, прикидывая, что мне делать с ним.
— Да нет, вон. — Машет рукой на дом рядом. — Доведи, а то я упаду опять.
— Пошли, — соглашаюсь я. От него не пахнет опасностью. Пахнет супом.
— Как зовут тебя?
— Олег.
— С кем живешь, Олег?
— С мачехой. Она заболела. Нужен хлеб.
— Ты пошел за хлебом, тебя толкнули и ты упал? — восстановила я ход событий.
— Да.
— А обычно кто покупает хлеб?
— Мачеха.
Мы идём вдоль многоподъездного дома. Люди вокруг с интересом оборачиваются. Грязный Олег (он полз от магазина, напоминаю) и я — нарядная, с презентации.
Мы подходим к нужному подъезду.
— Квартира 59. Первый этаж. Ключи — в кармане. — Олег поворачивается ко мне нужным оттопыренным карманом.
Мы входим с ним в подъезд, он отпускает мою руку и впивается в спасительные перила. Здесь он уже почти дома. Он привычно, ловко подволакивая ноги, взбирается по лестнице.
Я открываю квартиру 59 ключами Олега. Мы входим в прихожую. Пахнет супом.
Слабый крик из комнаты:
— Олежа, это ты? Где ты был два часа? Хлеб купил?
Я кладу ключи на зеркало и выхожу из квартиры.
Олег болен ДЦП. Он два часа назад вышел за хлебом в магазин напротив. Нормальному, здоровому человеку сбегать за хлебом — 10 минут. Но Олег болен ДЦП. Что не мешает ему есть хлеб. И он за ним пошел. И его толкнули. Он упал. И два часа полз обратно. Прямо по грязной мокрой дороге. Потому что все вокруг спешили домой. К своим детям, мужьям и жёнам. Со своей буханкой хлеба. И некогда помочь встать тому, кто упал. Не-ког-да.
Я потрясена. Не могу пока сформулировать чем. Наверное тем, что всем вокруг нет дела ни до кого. Тем более до Олега. В грязном, скрюченного. Потому что каждый прошедший мимо ползущего человека уцепился за спасительную мысль «Он пьян!», оправдывающую его бездействие. Не потому что мы плохие. Мы просто спешим. У нас важные дела. А у Олега тоже дело — ему надо купить хлеб…
Боже мой, что это было?
Спустя 20 минут я звоню в квартиру 59 по домофону. Никто не открывает. Я дожидаюсь, пока кто-то выходит из подъезда, вхожу в него и звоню в звонок, над которым накорябано «59» (вряд ли Олег накорябал это сам — у него скрючены руки, ему не дотянуться). Мне никто не открывает. Наверное, Олег моется. А мачеха болеет. Я вешаю на ручку двери пакет. В нём батон и дарницкий. А ещё какие-то печенья, мармелад, чай. Олег с мачехой поедят супа с хлебом, который так и не купил Олег, а потом попьют чая с печеньем.
Держись, Олег. И больше не падай….
Автор: Ольга Савельева
