Зинаида Григорьевна медленно брела по лесу. Она разгребала палкой траву в поисках грибов. Корзинка была уже полная и оттягивала руку, но она всё не могла остановиться. А как же, сейчас надо к 9 утра поспеть на рынок. Попробовать продать добычу, А с остального суп сварить, да с картошечкой поджарить. А как же: сыночка, Сереженьку нужно кормить.
-Ведь маленький, какой хороший был: глазки ангельские, волосенки беленькие! — вспоминала Зинаида григорьевна, срезая крепкий боровичок.
Женщине вспомнилось, как она однажды с матерью, царство ей небесное, поругалась в пух и прах из-за Сереженьки. Они тогда жили в посёлке по разным домам. А мать повадилась: то пирожков испечет и принесёт, то блинчиков: — На, Сереженька, кушай золотце.
А Сереженька взял весь пакет с пирожками в грязь швырнул. Ручонки свои в кулачки сжал, ножонками топает и кричит на бабушку: — Я машинку хочу, как у Петьки! Сама ешь свои пирожки!
Мать тогда не выдержала, да дала ему под зад пару раз.
А Зина тогда, как взвилась: — Мама, не смей на ребенка руку поднимать! И правильно тебе ребёнок сказал! Он что, голодный, что ли, что ты ему пирожки да блинчики тащишь. Хочешь порадовать ребёнка, так неси что-то существенное!
Мать заплакала тогда, слезы льются, аж всхлипывает: — Да что ты, Зиночка, я же его и шлепнула больше для острастки, чтобы понял, что нельзя еду в грязь бросать. А дарю, то, что могу! Что я могу купить ребёнку на свою пенсию!
-Вот и нечего зря ходить, ребёнка дразнить — отрезала тогда Зинаида.
Мать больше и не ходила тогда к ним, обиделась, а за что — непонятно!
А Сереженька, между тем взрослел, шалил, как все дети. Только невзлюбили его почему-то соседи. Чуть ли не каждый день к ней кто-нибудь да придёт с жалобой на её драгоценного Сереженьку.
-Присмотрись к сыну, займись воспитанием, он вчера Тузику хвост поджёг! Это же совсем безобидное существо, как так можно! — как то пришёл к ней дед Потапкин — ветеран войны, уважаемый человек.
Зинаида знала Тузика, сама не раз его подкармливала, как такое услышала, тут же Сережку позвала!
-Серёжа, ты зачем Тузику хвост поджёг? — как можно строже спросила она сына.
Ангельски-синие глазки сына заморгали — Это не я!
Дед Потапкин возмутился; — Как же не ты, если я самолично у тебя из рук Тузика вырвал!
-Я просто потушить хотел! — опять невинно хлопая глазками ответил Серёжа.
Зинаида с облегчением вздохнула: — Ну вот, видите дедушка, вы ошиблись! Зачем вы наговариваете на моего мальчика!
-Эх, дура ты, дура! Он тебе еще покажет! Ты не ребёнка, ты бандеровца растишь! Я таких повидал на своём веку!
Зинаида тогда на деда Потапкина обиделась. Разговаривать с ним перестала. И когда он приходил на приём к участковому терапевту, Зинаида, работавшая там медсестрой, тут же демонстративно вставала и уходила.
Чем старше Сереженька становился, тем больше на него поступало жалоб. Ну все хотели его оболгать, вину на него свалить. Вот и классный руководитель со школы — Елена Дмитриевна, повадилась её вызывать в школу чуть ли не каждый день, а один раз даже с милицией.
Дети играли, и кто-то выбил одному мальчику глаз. Совсем выбил, так, что глаз вытек. Дети, все, как один указывали на ее Сереженьку.
А он, бедняжка, плакал, и кричал — Они сговорились! Это не я!
Зинаида тогда так милиционеру и сказала: — Видите, это не Серёжа, он воспитанный, хороший мальчик, не мог он этого сделать!
Таких случаев было очень много, пока Сереженька кое-как школу закончил, Зинаида немало нервов и сил потратила.
Не хотел Серёжка никак в школу ходить: учителя плохие, дети тоже неадекватные. Только знай, на её сына наговаривают. Один раз пришла на родительское собрание, такого про Сереженьку наслушалась: и за девчонками он в туалете подглядывает, и юбки он задирает, и над животными он издевается. Некоторые из родителей даже обещали ему «головомойку» устроить, если Зинаида срочно не займётся воспитанием сына.
А она только повторяла: — Сереженька не мог, он хороший мальчик!
Когда Серёжка, наконец, закончил школу, Зинаида вздохнула с облегчением!
И даже когда он никуда не стал поступать, она не возражала: — Пусть отдохнёт мальчишка, ведь сколько нервов потратил за время учёбы!
Даже справку ему сделала для отсрочки от армии. Сыночек отдыхал, нигде не работал, однако денег хватало.
-На, мать, пива сходи мне купи, да и себе что-нибудь — как-то вручил он ей мятые купюры.
Зинаида тогда гордо шла по посёлку. Не шла, плыла, как крейсер «Аврора» — гордый и непобедимый!
Как сейчас помнит, положила деньги на прилавок в магазине, и громко, чтоб все слышали сказала: — Вот Сереженька первые деньги заработал! Продай-ка мне, Нюшенька пивка и вон той колбаски вкусненькой, “Брауншвейгская” которая!
Какая-то бабка в очереди ляпнула: — Не иначе кого ограбил ирод твой!
Зина помнит, как её просто затрясло, была бы бабка положе, она бы точно бы ей в волосы вцепилась! Возраст старуху спас.
Всё, что могла Зинаида — это кричать: -Мой Сереженька не такой, он хороший, вы ещё увидите, какой он хороший! Вам ещё всем стыдно будет.
А через несколько дней к ним пришли милиционеры. С обыском! А что у них искать? Но всё таки, нашли что-то, арестовали её Сереженьку. И обвинили в таком ужасе, что даже сказать страшно.
Вроде как он с друзьями свою беременную одноклассницу убил. Денег хотел. Она должна была в тот день страховку получить за то, что еще зимой ногу сломала. Мода была тогда такая: жизнь и здоровье страховать. То ли не поехала она в тот день за деньгами, то ли денег не было, но когда он с товарищами в «гости» пришёл денег не оказалось. Вспоминать даже не хочется, как они из беременной девчонки выбивали, информацию, где деньги лежат.
Зинаиде, когда в милиции фотографии показали, ей плохо стало, перед глазами всё поплыло, слезы из глаз потекли. Она кричала, изо всех сил кричала: -Сынок! Мой Сереженька не мог! Это не он!
Но следствие пошло по неверному пути! Уж она по всем инстанциям ходила, даже к родителям той девочки пошла, чтобы заступились за ее сына. Чтобы сказали, что не мог Серёжа того сделать.
Посадили все таки ее сыночка. В колонию строгого режима. Дали по максимуму.
Как она жила все эти годы? Никто не знает! Каждый день она ждала весточки от сына. Посылки ему отправляла. А как же! Надо же и вкусненького Сереженьке — страдальцу великому.
А неделю назад, открыла дверь, а там Сереженька стоит!
-Господи! Сынок! Выпустили! Как же я тебя ждала! — запричитала она, зарыдала.
Зинаиде так хотелось, чтобы сын обнял её, сказал бы что-то доброе. Ей так хотелось теперь уехать с ним куда-нибудь далеко-далеко, где их никто не знает. Начать жизнь сначала.
Но он только отстранил её от, себя: — Что-то ты постарела, мать! Как-то плохо выглядишь! Деньги то у тебя есть?
-Есть, есть сыночек, — Зинаида достала остатки своей пенсии из кошелька!
-Вот и замечательно! Сгоняй за водкой! У меня сегодня гости будут, мое возвращение праздновать будем! — заявил сын.
И так целую неделю. Её деньги быстро закончились. И когда она об этом сказала сыну, он заорал на нее, что есть мочи: — Я ненавижу тебя! Это ты мне всю жизнь испортила! Не найдешь денег, я тебя сожгу! — и стукнул ее-любящую мать кулаком в глаз.
Вот так Зинаида и оказалась с корзинкой в лесу. А что! Сейчас дачников много! Грибы да ягоды хорошо покупают. Сами то они в лес боятся ходить: в их местности и клещи, и змеи в избытке водятся.
-А я не боюсь! Вчера вот на ночь съела целую головку чеснока, теперь ни один клещ не прицепится! — думала Зинаида, пробираясь сквозь кусты к выходу из леса.
К девяти утра она уже сидела за импровизированным прилавком из ящика. Села на перевернутое ведро и разложила грибы по кучкам.
Всё проходили мимо, почему-то именно сегодня грибами никто не интересовался.
-Господи! Если Сереженьке на бутылку не насобираю, опять ведь ругаться будет! — женщина горько заплакала. Ей было страшно вернуться домой без денег! А грибы? Что грибы! Зинаиде вспомнились пирожки её мамы, лежащие в грязи.
-В какую цену грибочки? — рядом послышался женский голос.
Зинаида Григорьевна подняла заплаканные глаза — Пятьсот рублей! Берите! Если надо, я могу уступить!
Женщина не торгуясь дала ей целую тысячу и купила две кучки.
Зинаида Григорьевна радостно улыбалась, сегодня скандал дома отменяется.
-Зинаида Григорьевна, а вы меня не узнаете? — женщина всё ещё стояла рядом.
Зинаида Григорьевна достала из кармана очки, водрузила их на нос, чтобы лучше рассмотреть покупательницу. — Елена Дмитриевна — узнала она наконец бывшую учительницу сына.
Елена Дмитриевна почти совсем не изменилась, ну если только чуточку понравилась.
-Как вы? Как ваш Сережа, уже вышел, наверное?
-Да, вышел, — вздохнула Зинаида Григорьевна.
-Вы, если что звоните, я могу ему с работой помочь! У меня муж на фанерном заводе работает, там рабочие нужны.
Елена Дмитриевна записала свой номер телефона и протянула листок Зинаиде.
А потом внимательно посмотрела старушке в лицо: — Зинаида Дмитриевна, а почему у вас такой синяк? Это Сергей вас ударил? — в голосе бывшей училки звучала угроза в адрес ее сыночка.
-Нет, что вы! Серёжа на такое не способен! Это я в лесу упала!
Ещё через месяц, плачущую Зинаиду Григорьевну чудом спасли из горящей квартиры. А её Сереженька исчез в неизвестном направлении.
Когда ее спрашивали, не её ли сын устроил поджог, старушка плакала, качалась на кровати и отвечала: — Ну что вы, мой Серёженька не мог! Он хороший мальчик!
А весь посёлок перекрестился: — Слава богу! Исчез гаденыш!
И всё надеются, что навсегда.
Автор: Анелия Ятс
