Мне больше идти некуда...

Анастасия Петровна и Ефросинья Павловна были давними подругами.

Дома их стояли рядом и, каждый раз выходя утром из дома на огород, они приветственно махали друг другу рукой и желали доброго утра.

Обе были вдовыми. У обеих были и дети и внуки, но жизнь разбросала детей по разным городам и на текущий момент обе проживали в одиночестве.

Нет, с детьми все было хорошо, и они на лето, приезжали погостить вместе с внуками и тогда дом наполнялся детским смехом и множеством всяческих приятных забот.

Пеклись пироги и блины. Топилась банька. Мужская часть латала заборы и сараи, а женская часть белила и красила в доме то, что этого требовало.

Получалось так, что дети к обеим подружкам приезжали почти одновременно, и поэтому они тоже дружили между собой и всю тяжелую работу делали всем скопом.

Надо крышу перекрыть Фросе, сын и зять Насти приходили помогать.

А если чего у Насти нужно было, то сын и зять Фроси тоже прибегали на помощь.

Но, у детей была своя жизнь, работа, у внуков учеба. И, погостив с месяц, все разъезжались по своим домам и подружки опять оставались хозяйничать в одиночку. Обеих дети звали к себе жить, в город, но те категорически отказывались.

-Да ,ну вас, — махала рукой Фрося, — здесь я родилась, здесь муж и родители похоронены, куда я от них поеду-то?!

Да и хозяйство свое было у каждой.

У Фроси курочки и поросенок Борька в сарайчике.

А у Насти кроме кур еще и коза Нюрка.

Ну как тут бросишь животину-то?

— Никуда мы не поедем, — говорила Настя, — а куда вы на каникулы-то поедите? А тут и молочко, и яички свеженькие, да и воздух у нас вона какой, лес рядом.

Вот так и жили .

Была у подружек традиция, Новый год всегда собирались у Насти в доме.

Она пекла пирог с капустой или с грибами, а Фрося приносила свою малиновую настойку.

У одной хорошо получалось тесто заводить и пироги печь, у другой ставить настойку на малине.

Так было, и когда мужья были живы, так осталось и теперь.

И, еще, почему собирались у Насти, так это потому, что прям перед ее домом росла пушистая елка, которою когда-то муж Насти посадил при рождении сына.

На ветки елки вешали блестящую мишуру, и она блестела в свете луны в новогоднюю ночь.

Все выходили и водили хоровод вокруг нее.

Потом елка выросла, и сейчас мишуру можно было повесить только на нижние лапы, но подруги все равно вешали, на ветки, до которых могли дотянуться.

И этот Новый год не изменил планов подружек.

Настя хлопотала у печи.

Пирог получился румяный.

Она намазала его маслицем и прикрыла чистым полотенцем.

— Отдохни немного, — сказала она, улыбаясь, и пошла резать новый салат, которому ее научила дочь, — хоть Фросю удивлю, а то каждый год одно и тоже, а тут я ей, раз и новый салатик!

Постелила на стол свежую скатерть.

По центру поставила румяный пирог, тарелки с салатом и огурчиками. Вазочку с конфетами и мандаринами.

— Ух, какая у нас красота-то получилась, — довольно оглядывая стол, подытожила Настя.

Где-то часов в половину одиннадцатого вечера, заявилась и Фрося. Нарядная и веселая.

— Ну, что подруга моя дорогая, а вот и моя наливочка, — и она поставила на стол бутылку, — будем праздновать на всю катушку, — засмеялась она.

Фрося достала цветной пакет и протянула его Насте.

— Вот, сама связала, носи на здоровье, — сказала она торжественно

Настя взяла пакет и вынула оттуда вязаный ажурный платок голубого цвета.

— Ох ты! Какая красота! – накидывая на плечи, воскликнула Настя, — вот спасибо-то тебе большое! — и расцеловала свою подругу.

— А это тебе! – и Настя протянула Фросе коробочку, — с наступающим Новым годом тебя!

В коробочке лежали золотые серьги с рубином.

Настя знала, что Фрося давно мечтала о таких.

Еще летом Настя попросила дочь купить такие серьги и привезти из города. Дочь удивилась потому, что ее мама никогда не носила серег, но привезла.

— Боже! Настя! Это именно такие серьги я давно хотела! Вот угодила, так угодила!- и она вынув из ушей свою бижутерию, вставила новые, золотые и с рубинами.

Гордо подняла голову, подбоченилась и, пошла по комнате бочком пританцовывая.

Настя сидела на диванчике и смеялась от души. А Фрося шлепнулась рядом с ней на диван, обняла ее и расцеловала.

Оставшись довольными своими подарками, они сели за стол и налили по стопочке.

— За уходящий год! — сказала Фрося, — много всего было в этом году и хорошего и не очень, но он уходит и пусть все дрязги уйдут вместе с ним!

Они чокнулись рюмками, выпили, и Настя начала разрезать свой красивый пирог.

И именно в этот момент во дворе послышалось, какое-то движение.

— Кто это там? – недоуменно спросила Настя.

— Дед Мороз, наверное – хохотнула Фрося.

В дверь глухо постучали.

Настя подскочила и пошла открывать дверь.

Через порог шагнул мужик в собачьей шубе, шапке и унтах.

Пол лица было закрыто короткой черной бородой с проседью.

Он спешно снял шапку.

— Здорово дамы! – сказал он весело,

— И Вам здоровья! – ответила Настя, — Вы к кому сударь?

— Анастасия Петровна и Ефросинья Павловна , вы меня не узнали?

Женщины переглянулись.

— А , что должны узнать? — спросила Фрося.

Настя начала приглядываться, к нежданному гостю.

Потом как-то слегка побледнела , прикрыла рот рукой, шагнула шаг назад и села, на стул.

— Не может быть! Фрося, посмотри внимательнее! — обратилась она к подруге.

Мужик стоял и улыбался одними глазами. Из-за бороды лица почти совсем не было видно.

Фрося подошла поближе и стала пристальнее вглядываться в лицо гостя. Потом тоже, как-то обмякла и села рядом с Настей на диван.

Немая сцена.

Мужик с шапкой в руках и две побледневшие женщины , с испугом смотрящие на него.

— Коля! — тихо выговорила, наконец, Фрося,

Мужик согласно кивнул головой и шагнул на встречу к Фросе.

— Фрося, родная ты моя сестричка! Да, я это, я! Я живой! Вот видишь живой!

Фрося побледнела еще сильнее и начала тихо сползать на пол.

Фрося очнулась лежа на диване.

Рядом с ней сидела Настя и Коля.

Коля ее родной младший брат, который семь лет назад пропал без вести где-то в тайге во время геологической командировки.

Ей пришло письмо, что тело его не было найдено и по всей вероятности, его давно сожрали звери в лесу.

Коля был геолог.

За всю свою жизнь он так и не женился.

Последняя его девушка , с которой он хотел создать семью не вынесла его постоянных разъездов по просторам страны и вышла замуж за его друга.

Коля тогда сильно расстроился и уехал с очередной партией геологов куда-то в тайгу.

А потом пришло то самое письмо о его пропаже.

Фрося тогда ревела белугой, кроме него у нее никого, из родственником, больше не осталось.

Коля сидел и гладил ее руку.

— Какой же ты бородатый! – только и смогла она ему сказать.

Он засмеялся:

-Да сбрею я эту бороду, ты не переживай! Я же в ските жил, а там все с бородами ходят!

Потом обняла его и запричитала:

— Значит, не зря не верила я что тебя нет! Не зря в церкви все время свечку за здравие ставила! – и слезы снова лились и лились из глаз.

Настя накапала ей валерьянки и заставила выпить.

-Ну, хватит, хватит! Видишь же, что живой я! – повторял Коля и гладил ее по голове.

А потом, когда Фрося, наконец, пришла в себя, Коля рассказал им о своих приключениях.

— Когда я, тогда, уехал в тайгу, чтобы все это забыть и пережить, вот не поверите, жить не хотелось. Все рухнуло. Все мои планы. Злой был сильно на весь свет. А злость, она плохой помощник, оказывается. Я ведь не первый раз ходил по тайге и многое знаю, а тут как слепой, пер куда глаза глядят , ну и свалился со скалы в какой то бурелом. А была зима. Провалился я, ногу повредил, шевельнуться не могу. Кричал, до хрипоты, а там впадина такая, что если стоишь наверху, то ничего не слышно и не видно. Я видел, что ребята подходили к краю этой лощины, но они меня не видели, и махать было без толку, снег кругом, глаза слепит.
Ну, все думаю, устроил я себе могилку, что никто не доберется, мы же в самую глушь зашли , к подножию скал.
Лежу, уже и нога болеть перестала. Сколько лежал не помню. Наверное, заснул. Очнулся, от того, что меня кто-то тормошит. Глаза открываю, мужик бородатый и в шубе.

— Ты сынок живой?

-Живой, — говорю, — только нога ничего не чувствует.

Он елку срубил , меня на нее уложил, кушак к стволу привязал , второй конец петлей и на себя накинул. И так тащил меня. Потом оказалось, что в этой лощине в тайге находился мужской скит. И они слышали, что я кричал, и меня искали.

Притащил он меня в скит. Отогрели, горячим чаем напоили.

-Кто таков, мил человек и откуда? – спросил меня старец, старший скита.

А я, вот не поверите, ничего вспомнить не могу, ни кто я, ни как туда попал, такое чувство было, что голову мне просто отключили.
А потом я вообще сознание потерял, и они меня дня три выхаживали.

Старец тот меня все травами поил , да растирал чем-то. Он же мне и ногу вылечил. Как он мне сказал потом, что там не сломана кость, а просто видимо треснула.

В общем, выходили они меня, а я так и не могу вспомнить-то кто я такой. Как будто кто голову мою вычистил напрочь.

Старец мне тогда сказал, что это бывает, от стресса большого, природа ограждает от переживаний. Но, сказал, что время придет, и я все вспомню. И оставили они меня жить у себя, пока я окончательно не поправлюсь.

Я как трудник там был, братьям помогать по хозяйству и другую всякую работу выполнял.

И вот однажды утром в голове, как будто что-то прояснилось, знаете , как будто туман пропал и я все вспомнил, и про себя, и имя, и откуда я. Даже странно было, что я не мог вспомнить это раньше.

Сказал старцу про это и он благословил меня на дорогу домой. Дали мне денег на билет, отвезли на станцию и я поехал.

Я приехал к себе домой, где была моя квартира, а там давно уже дом мой снесли, и стоит высотка. Все так изменилось. Я посчитал, и оказалось, меня лет семь не было. Семь лет я прожил как в другом измерении.

И тогда, я вспомнил твой адрес. И вот приехал. Мне больше идти некуда.

Фрося слушала его, слезы потоком лились из ее глаз.