— Здравствуй. Как ты себя чувствуешь? Я приду? Может, что-то принести с собой? – скрипучим дрожащим голосом спрашивал старик в трубку телефона.
Коричневый пиджак на нём знал лучшие времена, а теперь выгорел местами, потерся на локтях и по краю рукавов. Морщинистая шея торчала из ворота рубашки в мелкую голубую клетку. На широких чёрных брюках отглажены стрелки.
Он с полминуты слушал ответ, потом сказал: «Я скоро». Трубка легла на рычаг старого советского аппарата. Положил в карман пиджака пластиковую упаковку с таблетками и пошёл к двери.
Прямой старик лет восьмидесяти медленно и спокойно шёл по тротуару. Коротко постриженные седые волосы чуть вились, такая же седая щетина покрывал подбородок и щёки в крупных глубоких морщинах. Покрасневшие, словно выцветшие глаза слезились. Крупный нос с пористой кожей нависал сливой над верхней губой. Пройдя домов пять вдоль дороги, он свернул во двор и подошёл к кирпичной пятиэтажке. Нажал кнопки на кодовом замке у крайнего подъезда.
Его ждали, потому что никто в домофон не задал вопросов, замок открылся и старик потянул на себя тяжёлую железную дверь.
— По тебе часы сверять можно, — сказала сухонькая старушка, ожидая его в дверях квартиры.
Она немного горбилась, платье фасона семидесятых висело на ней, как на вешалке. Совершенно белые волосы спереди лежали волной, а сзади были заколоты валиком. Морщинистые мочки ушей оттянуты небольшими серёжками с красными камнями. Тонкие губы улыбались, и от внешних уголков глаз веером расходились морщинки. Для него не было на свете прекраснее её.
Снял ботинки в маленькой прихожей, сунул ноги в шлепки по размеру. Это она подарила ему много лет назад и оставила у себя для него же. В квартире мало что изменилось с тех давних пор, когда он пришёл сюда впервые.
***
Он увидел её на линейке на школьном дворе первого сентября, когда в школах страны ввели совместное обучение мальчиков и девочек. Юный семиклассник отчаянно влюбился, проявлял свои чувства дёрганьем за косички с коричневыми бантами или выбивая из рук портфель.
После окончания школы ушёл в армию на три года. А когда вернулся, сразу прибежал к ней. Дверь открыл мужчина в майке и широких брюках, а за его спиной стояла она, прижимая к груди двухлетнего сынишку.
Он развернулся и быстро побежал вниз по лестнице, спиной чувствуя тяжёлый взгляд мужчины. Вскоре женился и он. Сейчас не вспомнить — назло ей или себе. Через год родилась дочка. Но жить без любви невыносимо. Жена забрала дочку и ушла. Он не радовался и не скорбел. Просто продолжать жить и работать. И помнить ту, другую.
Однажды не выдержал и снова позвонил в её дверь. Мысль, что она могла переехать куда-то, в другой город, даже не пришла ему в голову. Он придумал, что скажет, если снова откроет мужчина в майке. Но в дверях стоял мальчик лет двенадцати, очень похожий на неё.
— А мама дома? – хрипло спросил он.
— Мам! К тебе. – Позвал мальчик, не сводя с него настороженных глаз.
Она выбежала с полотенцем в руках, в ситцевом халатике в цветочек. Увидела и замерла, а глаза вспыхнули радостью. Словно от солнца стало светло в узкой тесной прихожей.
– Вот. Пришёл… — Слова застряли в горле комом, сердце забилось часто-часто, а душа рванулась к ней обнять, прижать…
— Проходи. Я знала, когда-нибудь ты придёшь. Ждала. Скоро борщ будет готов, пообедаем.
Он снял ботинки, поискал глазами мужские тапочки и не нашёл. На вешалке висел её серый плащ и куртка сына. «Того, в майке, нет!» Сердце радостно подпрыгнуло в груди.
Они обедали, и мальчик украдкой поглядывал на него всё так же настороженно. Только когда сын вышел из кухни, он спросил:
— А ты одна? Знал бы, давно пришел.
— Муж погиб два года назад. На заводе авария произошла, пожар, – просто сказала, без сожаления и горя. – А ты?
— И я один. Давно. Жена ушла. Вышла замуж. Дочка его папой называет.
Взгляд её смягчился сочувствием.
— Ты не сердись на сына. Он отца любил очень. Сказал, что… из дома уйдет, если я выйду за другого замуж.
— Я не жениться пришёл. Тебя увидеть. Скажи и я уйду, и не приду больше. – А сам смотрел со страхом, вдруг и правда скажет.
Она смущённо опустила глаза, смахнула невидимую крошку со стола.
— Не скажу. У меня и подруг-то нет. Перестали приглашать в гости, когда осталась одна. За своих мужей, наверное, боятся.
В сердце всколыхнулась надежда, и он накрыл ладонью её руку.
— Ты ещё красивее стала.
— Ты знаешь… Я обещала сыну в кино сходить. – Она убрала руку и виновато улыбнулась. — Но ты приходи, потом.
Он стал приходить в гости. С начала редко. По большим праздникам. Когда её сын ушёл в армию, стали видеться чаще. Гуляли, ходили в кино, казалось, не смогут наговориться. Читали одни книги, обсуждали. Он приходил с цветами: зимой с гвоздиками, весной с ландышами, а осенью с хризантемами…
Она ждала, принаряжалась. Когда вернулся из армии сын, они уже не могли не встречаться. Просто гуляли по улицам, а когда шёл дождь, сидели в кафе.
— Вам, как всегда? – спрашивал официант, встречая их как старых знакомых.
Они глядели друг на друга и говорили, говорили… Глазами, молча.
Однажды она сильно заболела и впервые позвонила ему сама.
— Не приходи, не дай Бог, заражу.
Но он тут же примчался. Сварил бульон, напоил крепким чаем с лимоном и мёдом. Всё порывался «скорую» вызвать.
— Не надо, мне уже лучше. – Она слабо улыбнулась. – Соседка уколы делает. Обойдётся.
Засиделся у неё допоздна, уже не ходили троллейбусы и автобусы. Тогда и принял решение переехать поближе к ней, чтобы пешком дойти можно.
Когда её сын женился и она осталась одна, он набрался смелости и предложил сойтись, наконец, и жить вместе.
— Зачем? В нашем возрасте жениться, только народ смешить. Мы немолоды уже. И так видимся почти каждый день. Нам нечего делить, не из-за чего ссориться. А будет ли так потом? Стоит ли? – ответила она.
В прошлом году ему исполнилось восемьдесят. Пришла дочка и называла его на «вы». Внуки совсем взрослые, со своими жёнами. Один – преподаватель в институте, второй – играет в хоккей в составе сборной России.
Она тоже пришла. Его родные изумлённо смотрели на них. Они скорее напоминали влюблённых, чем старых друзей или любовников.
Он возвращался от неё в темноте, ежась от холода и устало шаркая ботинками по асфальту. Как не хорохорился, а возраст брал своё. Но душа не старела и не хотела сдаваться. «Сколько мне осталось лет, месяцев или дней? Кто из нас уйдёт первым? Как я без неё? А она как останется одна? Кто придёт к ней, когда станет плохо?»
Он доставал ключ от двери и не видел, как от дерева отделилась тень. Кто-то подошёл сзади… На один короткий миг голова взорвалась огненной болью и наступила темнота.
Его нашла соседка, когда вышла выгулять собаку перед сном. Из его квартиры пропали документы и деньги. Немного. Вор не знал, что у него нет ничего ценного.
Она пришла на похороны с двумя гвоздиками в дрожащей руке. Внук нашёл её номер на листочке у телефона, позвонил. Когда наклонилась над гробом поцеловать в бумажный венчик на лбу, одна слезинка упала на его веко. Ей показалось, что он моргнул. Словно из его глаз появилась последняя слезинка. Она ахнула и покачнулась.
На кладбище не поехала, сил не хватило. «Надо было поехать, посмотреть, где похоронят, вдруг не найду сама потом? — Запоздало переживала она по дороге домой. – Да, скорее всего не придётся искать. — Промелькнула предательская мысль.
Дома прилегла на диван. Вспомнилась её слезинка на его лице. Видение из далёкого прошлого возникло перед глазами, затягивая в сон. Видение ли?
Ей показалось, что позвонили в дверь. Она легко вскочила с дивана и побежала открывать.
— По тебе можно часы сверять, – радостно сказала молодому черноволосому мужчине.
Он поманил её за собой, и она, не раздумывая, шагнула за порог…
Её сын поднял горсть земли и подошёл к самому краю могилы. С глухим стуком ком ударился о крышку гроба и рассыпался на мелкие крошки. Совсем рядом, со свежего холмика с венками вспорхнула птица и забила крыльями.
— Спи спокойно, мама.
Любовь бывает разная. Яркая и мимолётная, как падающая звезда, или тихая и тягуче долгая, как дорогое выдержанное вино. И только двое знают ей цену...
Автор: Галина Захарова
