«Это не вылечить» — сказал замученный участковый терапевт, который пришел на вызов ближе к вечеру, смотрел больше не больную, а куда-то мимо, явно мечтая о возможности прийти домой, скинуть с шеи фонендоскоп и упасть на диван.
А больная была — молодая женщина. Всего-то сорок пять лет, и вдруг такое. Стала глупеть на глазах, превратилась в распустёху, с работы ее уволили, конечно, потому что перестала справляться со своими обязанностями.
Муж забил тревогу, повел по врачам в районной поликлинике. Терапевт дала направление на какие-то нехитрые анализы, ничего не нашли. Невролог сказал, что это может быть опухоль мозга, надо делать МРТ. Сделали – нет ничего. А больная все больше словно «уходила», стала невнимательной, безразличной ко всему. И даже тот факт, что с работы любимой пришлось уйти, её не очень-то расстроил.
Она забывала, поела или нет. При этом не худела, а наоборот, словно наливалась, толстела. Но полнота была какая-то нездоровая, водянистая, одутловатая. Она делала ее неповоротливой и ленивой.
Шли месяцы. Лучше ей не становилось. Она постепенно превращалась в бабку с какой-то безуминкой, глупела на глазах, чудила. Много спала. Ночью бродила неприкаянной тенью. Ничего по дому не делала. Могла не есть целыми днями, но, увидев пакет с конфетами, съедала весь.
Однажды вышла в подъезд и потерялась. Муж нашел ее сидящей на ступеньках у своей входной двери и плачущей. Она вообще стала плаксивая. Чуть что — в слезы. Потом спала полдня. К вечеру просыпалась, смотрела мультики невидящим взглядом.
И всё же… Когда участковый терапевт, вызванный после того происшествия с той её потерей рядом с собственной входной дверью, сказал, что это деменция, что нужен психиатр и что это не лечится, муж той несчастной женщины почувствовал какое-то внутреннее сопротивление. Была молодая, здоровая — а стала этакая бестолковая колода без желаний и чувств?..
Пошли к психиатру, что поделать.
Психиатр говорил с ней долго. Спрашивал одно, другое. Будто с разных сторон заходил, пытаясь увидеть хорошо знакомый диагноз деменции, а он всё никак не складывался.
Что-то не то было в мутных, блеклых глазах этой женщины, в ее редких волосах, она напоминала ему кого-то… Кого? Человечка-шину мишлен, такая же белая и одутловатая. Одутловатая… И бровей совсем нет… И голос будто осипший, бесцветный…
Эти больные немного похожи на инопланетян: бледные, рыхлые, безбровые.
Вдруг психиатр спросил:
— У эндокринолога были?
Они не были. Тогда врач написал на листке три буквы: «ТТГ.» Сказал, что это анализ на гормон, управляющий работой щитовидной железой. И есть шанс, что этот анализ даст им ответы.
ТТГ был повышен, конечно. Щитовидная железа у неё не работала как надо, не выделяла нужных гормонов. Это им уже потом эндокринолог рассказал. Назначил-то одну всего таблетку. Никаких сложных курсов лечения, ничего. Только заменитель того самого гормона щитовидки.
А дальше случилась метаморфоза.
Больная словно вылупилась из той куколки бледной одутловатой немочи, день за днем расправляя крылья бабочки, возвращаясь в свое обычное состояние молодой и активной женщины.
Однажды она пошутила. И улыбнулась. Муж взглянул на неё и бросился обнимать. Она вернулась. Его смешливая девочка, умница, красавица.
Никакая это была не деменция. Это был запущенный тиреодит Хашимото, который маскировался под деменцию, а замученный терапевт не заметил подвоха. Деменция, мол, и молодых настигает — чего только не бывает. Бывает-то бывает, но эта мнимая деменция при нарушении работы щитовидки обратима. И это главное отличие от нейродегенерации, когда повреждаются необратимо клетки мозга и ничего уже не сделать.