Малышка лежала, смотрела на Катю большими черными глазами и не плакала. А женщина оторопело застыла, чтобы не закричать, прижала судорожно руку ко рту. Началось все с того, что утром она привычно выбежала на крыльцо.
И чуть не запнулась о корзинку. Вначале решила — кукла, соседи зачем-то принесли. А потом кукла пошевелилась. И словно водой облило — ребенок! Живой!
— Яша! Яша, сюда! — закричала истошно Катя мужа.
И тут же испуганно замолчала — вдруг она напугала? Но нет, не плачет.
Выскочил муж. В отличие от нее, застывшей от растерянности, сразу нагнулся, взял ребенка на руки.
Смуглая кожа, необычные глаза, миндалевидные, черные до такой степени, что зрачков почти не видно. Темные кудрявые волосы. Рубашечка старая, вышитая искусно, чистая. Штанишки. Пригляделась — что-то еще. Думала, записка. Оказалось, пупсик. Странный такой. Лицо полустертое, вида странного.
Девочка, увидев игрушку, стала тянуть ручки. Катя отдала ей пупсика.
И взглянула на мужа. У того на лице было доселе неведомое ей выражение — нежности и любви одновременно. Вообще-то Яша у нее жесткий был, без эмоций.
— Как железный! — шутила соседка тетя Дуся.
Яша провел руками по волосам девочки. А она вдруг протянула крохотную ручку и схватила его за палец. Яша рассмеялся. А Катя, завороженно смотрела на ладошку ребенка. И тихонько выдохнула:
— Что с ней, Яша? У нее шесть пальцев!
— Да хоть 10! Иди, молока погрей! Она, наверное, есть хочет. Надо Иваныча позвать. Чья же ты, девочка? — укачивая ребенка, муж прошел в дом.
Катя растерянно смотрела ему вслед. Она тоже любила детей. И хотела. Но... Три выкидыша, друг за другом. И вроде бы врачи развели руками — все, не судьба. Сколько слез пролито и напрасных надежд. Муж так и не смирился.
Вскоре весь дом соседями был забит.
— Я с ранья девушку видела. Уже светать стало. Подумала еще, кто такая? Она с корзинкой шла. Я еще решила — в лес. Вся такая... Не знаю, как и сказать. Спросить еще хотела ее. Но она так на меня глянула, что я застыла на месте, — принялась неистово креститься Галина.
И продолжила:
— Только и запомнила, что волосы у нее черные, ниже пояса, вьются. И глазищи раскосые такие, углем жгут! Высокая, стройная. Выходит, она к вам и шла.
— А почему к нам? Мы ее не знаем? — выдохнула Катя.
— Да знамо дело, почему! У вас дом двухэтажный, самый богатый тут. Не оставила же корзину с девчонкой возле моей хибары! Продуманная какая! Только девочка шестипалая, глаза ненашенские. Избавьтесь от нее. Беду принесет такая. Был бы нормальный младенец, ладно, я б даже решила, что всевышний помог. А это отродье какое-то! — сплюнула тетя Дуся.
Остальные принялись охать и разглядывать ручку девочки. Пока Яша не вышел вперед, не подхватил ее на руки. И Катя увидела, как ребенок доверчиво прижался к мужу, словно ища защиты.
— Хватит уже! Что за глупости и предрассудки! Я все улажу. Время сейчас такое, много детей без родителей остались. И так сирот полно. Эту — не отдам. Сами воспитаем. Злата будет! Да, дочка? Я все улажу! — и посмотрел на жену.
— Злата? Да ты в уме, Яша? Злата-то должна быть беленькая, с синими глазками. Она ж как головешка! Какая такая Злата? И отдай лучше, плохой ребенок! — не успокаивалась тетя Дуся.
Яша настоял на своем. Да и сделал, как хотел. Катя его поддержала.
По правде, немного девочки вначале побаивалась. Уж очень она необычная была. Никогда не плакала, не капризничала. Взяли они ее совсем крошкой. В 10 месяцев пошла. И не неуклюже переваливаясь, а словно всю жизнь ходила. Спокойная была очень. Могла тихонько сидеть и просто смотреть по сторонам с любопытством.
А потом Катя вдруг обнаружила, что сама ждет ребенка. Радости не было предела! Соседка тетя Дуся опять влезла, сказала:
— Вот и славно. Теперь увези девчонку чужую. Не нужна она совсем, свой будет, кровный!
Катя глаза вскинула: разве так можно? Нет, дочку не отдаст!
Родился мальчик, Илюша. Светленький, сероглазый. Злата его обожала. Когда подросли оба, лучше матери с братишкой нянчилась. А еще любила кружева плести. Очень они у нее красивые получались. Может, шестой палец помогал?
А однажды у соседей снизу бык разбушевался. И побежал по дороге. Катя только вскрикнуть успела. Добежать уже поздно! А на пути быка — Илюшка, который с цыпленком играется, навстречу прямо идет!
А потом словно в замедленной съемке увидела, как несущийся во всю прыть бык вдруг встал как вкопанный. Тяжело задышал. Потом успокоился и лег. Обернулась — Злата стоит. Ладошку вытянула и смотрит так сосредоточенно.
Катя к ней метнулась, встряхнула, девочка ее словно не слышит. Побежала к сыну. Тот даже испугаться не успел. Люди тогда сказали — чудо. Но Катя вечером к мужу подошла и прошептала:
— Это не чудо, Яша. Это Злата быка остановила. Не знаю, правда, как. Но она.
Злата росла. Соседи ее не любили. Старались сказать что-то обидное, называли «подкидышем» и «колдовкой». Яша дочке рассказал, что настоящая мама ее оставила. И спросил, не хочет ли она ее потом искать?
— Нет, папа. Не надо искать никого. То, что я у вас оказалось, так надо было! — серьезно, не по-детски, ответила Злата.
Пожалуй, единственный из всех, кто помимо родителей любил девочку, был дядя Помпоныч — старый сосед, который всегда ходил в шапке с бомбошками, за что и получил прозвище. Он был очень добрый и на все руки мастер — но вот что плохо, любил «посинячить». Последний раз сидел на пробке почти две недели. Организм немолодой. Катя со Златой как раз гуляли, когда услышали крик. Жена да сын Помпоныча звали на помощь, просили съездить за доктором.
— Не успеют! Окочурится! Собаке — собачья, как говорится! — пробурчала вездесущая тетя Дуся.
Когда Катя с дочерью в дом Помпоныча забежали, тот уж не в себе был. Лицо бледное, за сердце держится. Женщина принялась успокаивать супругу, которая рыдала, бормоча: «Отходит!».
Вышли на улицу, сил смотреть не было.
Потом Катя спохватилась — дочери нет. Оббежала дом — никого. На цыпочках вернулась. Помпоныч также лежал. А возле него — Злата на стуле. И руку туда, где сердце держала. Катя хотела дочь окликнуть, но что-то словно помешало. Вышла назад.
Через полчаса сзади раздалось басовитое:
— А чего это вы все тут сидите, как на поминках? Да ревете?
Люди ахнули — Помпоныч! Стоит, как огурец — бодрый, румяный, трезвый.
— Как же это? — только и смогла прошептать жена Помпоныча.
Все ж видели — не жилец. Реально. Но пока не догадывались, что ж его так на ноги-то подняло. А вот Катя поняла — дочка ее приемная. Злата.
У нее рос ребенок с необычными, не поддающимися объяснениям способностями. Может, причина была в том, что ручка одна у нее была другой, отличной от обычных людей? Может, дело было в глазах? Или в матери? Родной. Тогда еще не знали модного сейчас слово «генетика».
Кстати, Помпоныч тоже понял, кто его спас. С той поры горячительное перестал употреблять. И Кате потом рассказывал, что видел залитые золотистым светом ступени, ощущение счастья внутри, а впереди — что-то красивое, цветное. И уже хотел пойти туда, вверх, да Злата следом прибежала, схватила его за руку и со словами:
— Нельзя! Они без тебя не смогут! Подожди еще! — увела за собой.
Спасла Злата и отца, Яшу. Когда тот в лесу несколько дней плутал, простыл сильно да заболел. Температура не спадала, кашель не проходил.
Случалось, и другим помощь оказывала. Только вот не все благодарили. Кто-то недоброжелательно в ответ настроен был. Считали, раз другая — значит, опасна.
В ту ночь Злате не спалось. Вышла на улицу, на скамейку. Смотрит — Тема идет, с канистрой. Сын Дуси. И давай их дом поливать.
— Зачем ты это делаешь? — спросила тихо девочка.
Он хотел дальше продолжить, но не смог.
— Представляете, ни рукой, ни ногой не мог пошевелить. Ни шага сделать! Хочу, но не могу, словно застыл! А девчонка все стоит и глядит на меня, — рассказывал он потом.
Позже Злата с мамой, папой и братом уехали. Куда — неизвестно.
— Моего сыночка эта девочка спасла. До конца дней за нее молиться буду, дар у нее был. И пупсика того, старенького, облезлого, все с собой таскала. Амулет, что ли? И такая ручка необычная у нее была, я вот считаю, в ней сила была. А может, еще в чем-то. Тяжело таким людям среди нас. Одни поблагодарят, а другие обидеть пытаются, да побольней. Надеюсь, все у Златы хорошо сложилось. С тех пор мы не виделись. А то, что ее Яша так назвал, он мне объяснил — потому что она как золото, золотой человечек была. Несущий нам спасение! — поделилась впечатлениями очевидица тех событий со мной.
Автор: Татьяна Пахоменко
