Александра Кирилловна плакала. Навзрыд. Давилась слезами, всхлипывала, причитала, а соседки, сгрудившись вокруг женщины, вздыхали и жалели ее, бедняжку. Это же надо так угораздить: с сыном поссориться, единственным кормильцем и опорой в жизни.
— Вот как бывает, бабы, — то ли укорила, то ли просто сказала старуха Васильева, — мы их пестуем, дитяток, за каждую их царапину на коленке или занозу в пальчике сердце рвем, а когда повзрослеет ребеночек, то мамка уже не нужна! Скорее хотят выбросить на помойку! Освободиться от обузы…
Александра Кирилловна вытерла слезы, вскинула подбородок:
— Не смей так про моего Ромочку говорить, ты его совсем не знаешь! Он добрый. Только слишком мягкий, податливый. Вот Танька его и скрутила, заставила по-своему все сделать. Рома меня любит.
— Ага, любит, — растянула в горькой усмешке бледные губы старуха Васильева. – Мы все в этом уже убедились. Причем неоднократно. И как ты на двух работах пыхтела, чтобы мальчику модную одежонку купить. И как ты без мужа осталась в угоду своему недорослю ревнивому. И о том, что Танька тебя из дома выселила, а Ромочка милый промолчал в тряпочку, тоже знаем. Вот она, любовь-то сынули какая огромная! Руками не обхватить!
— Молчи! – Александра Кирилловна покраснела от гнева. – Рома хороший сын!
— Очень хороший, — не унималась ехидная Васильева, — особенно в день пенсии. «Ах, дорогая мамочка, давай я сам за продуктами в магазин схожу, тебе тяжести поднимать нельзя! Только ты мне кошелечек с денежками дай, а я себе заодно подарочек сделаю», — передразнила она сына Александры Кирилловны.
— Так ведь Рома – молодой, ему тоже себя побаловать хочется, — попыталась встать на защиту сына мать. – А я что, мне много не надо.
— Значит, сейчас у тебя ровно столько, сколько ты заслужила. Старое пальто, семейный альбом, пенсионное удостоверение и паспорт, — отрубила Васильева. – Живи тепереча и радуйся! Только от такой радости скоро ноги протянешь. Не боишься, что и о похоронах твоих сыночек не побеспокоиться?
— Нет, Рома хороший, — не соглашалась Александра Кирилловна.
Еще в детстве Александра мечтала о большой дружной семье. В своей-то лада не было. Мать пилила отца за скромную зарплату, а отец прикладывался к бутылке, в пятницу напивался до положения риз и спал на коврике в коридоре, потому что мать пьяного мужа дальше прихожей не пускала. Сашенька пугалась молодецкого храпа хмельного отца, вздрагивала, когда он спросонья начинал молотить по воздуху кулаками и бормотать что-то непонятное хриплым голосом.
— Свинья свиньей, — недовольно говорила мать и, обращаясь к дочери, напутствовала: — Погоди, Саша, вырастешь, такое же чудо получишь в мужья! Нормальные-то мужики все перевелись!
Но Сашенька верила, что встретит человека, который полюбит ее так сильно, что никогда и не посмотрит на рюмку.
Встретила. Николай и, правда, предпочитал трезвый образ жизни. Он был очень расчетливым, бережливым. Завел сберкнижку. Копил на машину. Только надежды на счастливую большую семью не оправдал. Когда Саша забеременела, Николай отправил жену на аборт.
— Мы слишком молоды, чтобы заводить детей, — заявил заботливый супруг. – Сейчас медицина на высоте: уснешь и проснешься, как новенькая.
Саша закусила удила, не позволила лишить себя счастья материнства. Николай поморщился, как от горького лекарства, но уговаривать дальше не стал. Только когда у женщины пошел шестой месяц беременности, любимый муж собрал чемодан и уехал. Доброжелатели тут же сообщили Александре, что с молоденькой любовницей, только-только окончившей школу.
— Ну и ладно, — сдержала слезы брошенная жена, — сама сына выращу.
Вырастила! Вынянчила! Когда Ромочка в пять лет тяжело заболел, врачи не стали скрывать от матери, что мальчик может умереть. Александра дневала и ночевала в больнице, ни на минуты не отходила от сына и выходила.
— Чудо и материнская любовь спасли ребенка, — покачал тогда головой седой доктор. – Вы, мамочка, ему вторую жизнь подарили.
Может быть, из-за болезни, из-за того, что боялась потерять самое дорогое – сына, Александра начала пестовать мальчишку, ничего для него не жалея.
Понравилась в магазине игрушек машинка? Конечно, золотко, мама купит. И подумаешь, что в кошельке осталось две сотни. До получки дотянем! Мама видела, в домоуправлении объявление висело, уборщица для мытья подъездов требуется. Буду по утрам лестницы драить, только не хмурь лобик, солнышко.
Как, у мальчика из класса красивая курточка? А сколько стоит? Какая ерунда, конечно, куплю. Ну, подумаешь, что курточка стоит больше, чем вся мамина зарплата. Соседке, слышала, ремонт надо сделать, обои наклеить, так я мигом, я же умею. Я многое умею, сынок, заработаем денежки, только не криви губы.
Тебе не нравится Алексей Викторович, мой коллега, который приходил в гости и принес вкусный торт? Что, не вкусный? А почему? Как, он тебе сказал, что хочет жениться на твоей маме? Ах, мой мальчик, не бойся, мама никуда не денется. Нет-нет, только не огорчайся, я этого противного Алексея Викторовича и на порог не пущу. Никто не разлучит меня с тобой, сыночек.
Что, ты хочешь поступать в этот институт? А в аттестате «троечки» и на бюджет не возьмут? Что за мелочи жизни! Конечно, учителя виноваты, зачем ребенка так заставлять в школе и плохие оценки ставить, за книжками можно и зрение испортить. Мама все сделает, как надо. А деньги заработаю. По выходным буду на рынке у Мамеда в палатке торговать, давно звал. Ну что ты, сынок, денежек хватит, я и в отпуск не пойду. Зачем мне отпуск, ведь нам деньги нужны.
Ах, какая хорошая девушка! Как, вы решили пожениться? Замечательно. Конечно, заботы о свадьбе возьму на себя. Жить где собираетесь? У нас? Подумаешь, одна комната – не страшно, я в кухне — благо, что большая — себе диванчик поставлю. Только бы тебе, Ромочка, хорошо было…
…Александра Кирилловна, сидя на лавочке у подъезда, перелистывала страницы семейного альбома, рассматривая дорогие сердцу фотографии. И все прислушивалась, может, позовет из окна Татьяна, Ромкина жена. Она готова была забыть злые слова невестки: «Думала, когда замуж выходила, что через год от свекрови освобожусь! Ромка говорил, мать старая, не заживется, а ты все никак не сдохнешь!» Рассердилась Татьяна, на самом деле она так не думает. Не может так думать! Александра Кирилловна прижала к груди альбом, прикрыла глаза.
— Эх ты, бедолага, — рядышком присела старуха Васильева, лет пять назад схоронившая и мужа, и сына, и невестку, попавших в автокатастрофу. – Забирай свой альбом, пойдем ко мне. Мы с тобой еще поживем, Кирилловна! Всем чертям назло!
Автор: Валентина
