Армен Саркисович скорым шагом приближался к воротам городской больницы. В одной руке — портфель, другая придерживает запахнутый воротник демисезонного пальто. Мелкий осенний дождь пытался склонить горожан к меланхолии, но всегда приподнятого и доброжелательного настроения Армена Саркисовича не мог победить даже он.
В десятке шагов от ворот взгляд его зацепился за серое пятно на покрытом желтой листвой газоне. Серенький худой котенок, насквозь промокший, уже даже не дрожал. Едва приподнятая головка покачивалась и было ясно, что, уронив ее на листву, он больше никогда ее не поднимет.
— Э-э, брат, — с укоризной проворчал Армен Саркисович, — ты что это надумал? А ну-ка, иди сюда.
Он поднял с земли едва теплый комочек, завернул в носовой платок и сунул его за отворот пальто. Проходя по коридору отделения в свой кабинет, он пригласил туда же молоденькую медсестру Марину. Вручив ей едва живой комочек, снимая пальто, отмывая руки и облачаясь в белоснежный халат, он инструктировал ее:
— Марина, доченька, этого негодяя отмыть, отогреть, просушить и накормить. Потом на консультацию к Виктору Евгеньевичу — в аптечный склад. У него первое образование — ветеринарное. Пусть назначит лечение. Я — к главному, на совещание, приду — доложишь, что и как.
Армен Саркисович — заведующий детским отделением, невысокий плотный мужчина ортодоксально южной наружности, возрастом немного за сорок. Своим профессионализмом, неистощимым юмором и доброжелательностью он заслужил любовь не только своего персонала, но и маленьких больных.
Его появление в палатах вызывало у них улыбки, поднимало настроение, и все детки твердо верили, что это — самый лучший доктор в мире, а значит, всё будет в порядке…
***
Через год в кабинете заведующего отделением на отдельном стуле восседал огромных размеров котище — Брат, как называли его все, подражая хозяину. В отличие от своего спасителя он был всегда серьезен, на посетителей смотрел строго и, кажется, немного осуждал своего напарника по кабинету за доброе отношение к посетителям.
Главный врач больницы, строгая Дарья Степановна, услышав о вопиющем нарушении санитарии в образе кота, решила исправить положение и лично посетила детское отделение. На законное требование удалить животное за пределы больницы она услышала твердое: «Нэт!», а Брат одарил ее презрительным взглядом.
Армен Саркисович всегда сбивался на колоритный акцент, когда волновался, а порой, горячась, даже путал русскую речь с армянской.
— Послушай, Дашенька, — заводился он, — обидишь Брата — обидишь меня. Ты знаешь, как он умеет лечить детей? Как они его любят? Они всегда смеются, когда он приходит, и выздоравливают быстрей!
— Но ведь шерсть, Арменчик, — возражала бывшая однокашница, волею судьбы ставшая его начальником. — Нельзя!
— Шерсть, говоришь? — Армен Саркисович заводился больше и больше. — Вот тоже шерсть! — он расстегнул ворот рубахи, обнажая грудь, поросшую густым волосом. — Выгоняй и меня тоже, вместе с Братом — за нашу шерсть! — почти кричал он, напирая на свою начальницу.
— Ой, Армен! Что ты себе позволяешь! — заливаясь краской, возмутилась Дарья Степановна и в смущении выскочила из кабинета.
— Мы с Братом к детям в халатах ходим, — кричал вслед убегающему главному врачу Армен Саркисович к восторгу медперсонала, — никакой антисанитарии у меня в отделении нет! Собирайся, Брат, нас дети ждут.
Обход больных в отделении давно превратился в ритуал. Первым шествовал Брат, облаченный в белоснежный костюмчик. Даже лапки его были обуты в белые чулочки с завязками, а голова повязана косынкой с красным крестиком на лбу, из-под которой потешно торчали ушки.
За ним — Армен Саркисович, окруженный свитой лечащих врачей. Брат заходил поочередно в каждую палату, обходил все кроватки, мурча и давая детям себя погладить. У некоторых кроватей задерживался, а кому-то, встав на задние лапки, лично измерял температуру влажным носиком.
Хмурые лица больных детей светлели, слышался веселый смех. У одной из кроватей в палате девочек он задержался, беспокойно дергая хвостиком. Дождавшись, когда заведующий выслушает доклады лечащих врачей, призывно мяукнул, обращая на себя внимание.
— Что такое, Брат? — Армен Саркисович взглянул сначала на кота, потом на врачей. — Чей ребенок? Докладывайте!
— Найденова Настя, 10 лет, поступила вчера. Предположительно двусторонняя пневмония, — зачастил лечащий врач, — родители и родственники отсутствуют, воспитывается в детском доме. Результаты анализов еще не готовы. — Далее шепотом: — Отказывается кушать, Армен Саркисович.
***
Брат уже вспрыгнул на прикроватную тумбочку и внимательно разглядывал бледное худенькое личико с огромными голубыми глазами, безучастно смотрящими в потолок. На щеках проступал нездоровый румянец.
Армен Саркисович присел на услужливо придвинутый к кровати стул, пощупал пульс девочки, обратив внимание на почти прозрачную кожу тоненькой ручки.
— Настенька, солнышко мое, ты почему не кушаешь? Тебе надо хорошо кушать, чтобы поправиться. Видишь: Брат, он хорошо кушал и вырос большой. А сначала тоже болел, — рокотал он без умолку, стараясь расшевелить девочку, — может, тебе не нравится наша еда? Хорошая еда, всем деткам нравится. Хочешь, я тебе принесу армянский гурули? Ах, какой вкусный гурули готовит моя жена Лусине, сразу выздоровеешь и поедешь домой.
— Я не хочу домой, — едва слышно прошептала девочка, — я хочу к маме.
В больших ее глазах блестели слезы. Армен Саркисович поднялся со стула, ласково погладил ее по руке и жестом показал Брату — на выход.
Уже через час у него в кабинете сидела Галина Ивановна — директор детского дома и его добрая знакомая. Армен Саркисович и Брат внимательно слушали печальный рассказ о судьбе Насти.
— Отца у нее нет. Мать лишили родительских прав — там криминал, не хочу даже рассказывать. Настя у нас с трехлетнего возраста. А неделю назад нам сообщили о смерти матери. Как об этом Настя узнала — ума не приложу. С того дня перестала кушать, ослабла и сильно простудилась. Она ведь всё надеялась, что мама заберет ее, а тут… — Галина Ивановна всхлипнула. — Армен, дорогой, прошу, вылечи Настю. Ведь это такой светлый ребенок. В детском доме будто темнее стало, когда ее к вам увезли.
— Вот что, Галя, — Армен Саркисович встал со стула, налил в стакан воды и подал собеседнице, — мы с Братом обещаем тебе, что поставим Настеньку на ноги, вылечим ее. Но чтобы вылечить ее душу, нам потребуется твоя помощь.
После того, как Галина Ивановна ушла, он пригласил в кабинет медсестру:
— Мариночка, одень, пожалуйста Брата в чистый костюм и приготовь сменку на каждый день. У Брата начинается бессменное дежурство в пятой палате. — И, взглянув на него, добавил: — На тебя вся надежда, Брат.
Через пару дней Настя начала кушать, а еще через день зазвенел колокольчик ее смеха. Марина, заглянувшая в палату, с улыбкой наблюдала за веселой возней Насти и Брата.
— Ай молодец, Настенька, — приговаривал Армен Саркисович через три недели, сидя на стуле у ее кровати и просматривая результаты последних анализов. — Всё хорошо. Через два дня будем выписывать домой.
Брат подмигнул Насте двумя глазами сразу.
— Я не хочу в детдом, — погрустнела развеселившаяся было Настя.
— Почему в детдом? Зачем в детдом? Ко мне в гости поедешь! Моя Лусине каждый день спрашивает: «Где Настя? Когда приведешь?». Мои сыновья-разбойники ждут тебя — в окно смотрят. Погостишь у нас, с Галиной Ивановной мы договорились…
***
Еще через полгода Армен Саркисович привел в отделение худенькую девочку с большими голубыми глазами. Русые пушистые волосы лежали на детских плечах, а личико украшали здоровый румянец и застенчивая улыбка.
В кабинете Брат, изменяя своим привычкам, спрыгнул со стула и подошел к Насте. Та присела рядом, погладила мурлыку, потом, обхватив его мордашку, чмокнула в носик.
— Настенька, ты ли это? — ахнула медсестра Марина, зайдя за распоряжениями. — Чудо какое, Армен Саркисович!
Настя, застенчиво отвернувшись, прижалась к его плечу, а тот улыбаясь, ласково поглаживал девочку по пушистым волосам.
— Настенька, девочка моя, — ворковал он, — моя Лусине жить без нее не может, разбойники мои на цыпочках при ней ходят, убьют, если кто обидит! Да, Мариночка, после обхода меня не будет. Меня Дарья Степановна отпустила. Семья дома ждет, праздник будет!
— Какой праздник, Армен Саркисович? — Марина недоуменно смотрела на него.
— Свидетельство об удочерении готово! Забирать поедем! Настенька — теперь доченька моя!
Брат, забравшись на свой стул, с мудрой и понимающей улыбкой смотрел на счастье дорогих ему людей.
Автор: Тагир Нурмухаметов
