— Парень-то хороший, а вот маменька у него больно строга, суровая женщина. Как считаешь, Коля? – Люба, супруга Николая Васильева, озадаченно смотрела на мужа. – Ну чего молчишь? Как тебе Анна Андреевна?
— А чего рассуждать, когда свадьбу сыграли, — Николай развел руками, — кого выбрала Ирка, за того и вышла, наше мнение теперь не в счет.
— Да уж, — Люба вздохнула обреченно, — все у нее, у Анны Андреевны, как по расписанию, чего наметила, то быстро решила. И свадьбу настояла в кафе играть… И где это видано, чтобы к родителям невесты ни разу не приехать. И как Иринке с такой свекровью жить?
— Так не живут у нее, в общежитии комната у них…
— Ага, опять же Анна Андреевна постаралась, связи есть, как-никак финансовый директор на заводе, — вот какого полета птица.
— Да ладно тебе, — Николай махнул рукой, — чего ты ее возвышаешь, подумаешь, директор.
— Так еще и партийная.
— Ну, так и я партийный, в партии все равны.
— Равны-то равны, — Люба протирала полотенцем стекло буфета, думая о новоиспеченной сватье Анне Андреевне.
— Парень-то хороший, сын ее, — Николай относился к ситуации проще, — да и наша Ирка не лыком шита, — тоже в институте учится, только она в педагогическом, а он политехнический оканчивает. Нет, Люба, муж у Ирки хороший.
— Да я не про Игоря, я боюсь, чтобы Ирку не обижала, дочка-то теперь невесткой стала этой Анне Андреевне.
— Две старших замужем, никто не обижает. И младшая не пропадет.
— Знаю, как это бывает, сама со свекровью жила, — вспомнила Люба.
— Ну чего прошлое ворошить, ну пожили год у моих родителей, не пропала же ты, и, между прочим, мать моя хоть и строго, но хорошо к тебе относилась.
— Много ты понимаешь, это я терпеливая была. Да теперь уж ладно, чего вспоминать, перетерлось все давно. А вот Иринку я не дам в обиду, младшая она у нас, жить только начала.
Люба перестала протирать стекло, которое и так было чистым.
— Слышь, Коля, надо как-то к нам пригласить Анну Андреевну, сватья все же, посидим, пообщаемся спокойно.
— Не поедет она, занятая слишком, вся в делах, важная такая. Да и деревня ей не по нутру, видно в городе всю жизнь прожила. Ей наше «гнездо» не понравится.
— Надо придумать повод, чтобы приехала. Пойду завтра на почту Иринке звонить. В выходной обещали приехать, буду упрашивать, чтобы Анну Андреевну уговорили. У тебя же в пятницу день рождения, вот и отметим в субботу.
— Неа, не поедет, сразу дала понять: вот вам свадьба, а дальше отстаньте от меня.
Люба замолчала, прокручивая в уме собственный план приема важной гостьи. Поговорила с дочкой и зятем, убедив их, уговорить Анну Андреевну хоть раз наведаться к ним в село. Она и сама уже не верила, что сватья приедет.
Но в субботу утром с автобуса вышли трое: Ира, Игорь и Анна Андреевна. Люба кинулась привечать гостью.
Прическу Анна Андреевна, женщина лет пятидесяти, носила высокую, закрепляя шпильками длинные волосы. Костюм шоколадного цвета как раз под цвет ее карих глаз. Царственной походкой она шла к дому Васильевых. Сдержанно улыбнулась, также сдержанно, без лишних эмоций, оглядела подворье хозяев, окунулась в атмосферу, столь чуждую ей.
— Ой, как мы рады! Ну, наконец-то, приехала, дорогая сватья. А то кроме свадьбы, да первого знакомства не виделись больше.
— Ну что же, вырвала денек из своего расписания, поскольку день рождения у Николая Ивановича, — гостья достала подарок.
— Не стой, как статуя, — шепнула Люба дочери, — неси холодец, пироги, крутись, доча, крутись.
Ира быстро накинула фартук и волчком крутилась у стола. Николай достал фирменный графинчик. – Мы решили семьей отметить, ну а раз породнились, так что милости просим к нашему столу, у нас тут все запросто, мы люди простые... — Люба незаметно под столом наступила ногой на ногу мужа.
— Да уж как есть, — отозвалась Анна Андреевна, царственно сидя на стуле, как на троне. Рост выше среднего, плотное телосложение, пытливый взгляд, — заметно было, привыкла Анна Андреевна в подчинении коллектив держать. Не могла понять Люба, как же она младшему сыну позволила на Ире жениться. Видно, скрепя сердце, разрешила. Вечер в кафе и всё на том.
— Как у вас там на заводе? Работы много? Должность у вас ответственная, дорогая сватья. – Поинтересовалась Люба.
Анна Андреевна отложила вилочку, приготовившись ответить: — Работаем, план выполняем. Завод у нас в передовиках среди других предприятий, для молодежи перспективы широкие. Я вот Игоря к нам звала, но он выбрал свой путь, — она с гордостью посмотрела на сына, — что же, пусть сам пробивается.
— Да, Анна Андреевна, дети у нас молодцы, — Люба пододвинула тарелку с холодцом поближе к гостье, — Ирочка у нас тоже с высшим образованием, хорошие у нас дети с вами.
Вскоре подошли старшие дочери с мужьями и детьми. Для приличия посидели недолго, поздравили отца и разошлись по домам. К вечеру засобирались в город Игорь с Ирой, напомнив, что они сразу договаривались только на один день.
— Анна Андреевна, а ты оставайся, ну хоть на одну ночку, а завтра проводим тебя, — Люба посмотрела умоляюще на гостью, а та, переборов себя, осталась.
Повеселевший Николай напомнил про баню: — Баня готова, отведайте пару, да веника березового запашистого.
— Ой, нет, в баню я не хожу! Уж увольте, это удовольствие не для меня.
— Что, вообще в баню никогда не ходили?
— Давно, в детстве, тогда еще родня в деревне была, смутно помню.
Люба вынесла большое махровое полотенце и нераспечатанное мыло. – Сватья, ты только глянь, какая у нас банька. В деревню приехать и в баню не сходить, — это упущение. Там нежарко, и пар такой мягкий, уж не обессудьте, порадуйтесь душой.
Анна Андреевна, решив, раз уж поддалась на приглашение, приехать к сватам в гости, надо до конца всё вынести: и застолье, и эту баню деревенскую.
— Вот и простынка, после бани завернитесь в нее, — Люба подала все чистое, выглаженное, проводив гостью до бани и рассказав, где и что лежит.
Вернувшись, достала перину, которую еще месяц назад наладила. Перо, легкое, отборное, перина получилась воздушная. Люба уложила ее на кровать в комнатке, где дочери раньше жили. Подпушила ее, накинула простынь, потом, как булочку, со всех сторон подбила подушку, прикрыла постель легким одеялком.
За окном стемнело, только ветви черемухи колыхались от небольшого ветра. Люба пошла встречать гостью из бани. Разрумянившаяся, закутанная в простынь, с полотенцем на голове, Анна Андреевна приняла стакан морса с вареньем из кислицы. Кисло-сладкий морс пила с такой жаждой, как будто ничего вкуснее не пробовала.
— А теперь отдыхать, сюда, сватья, сюда, — хозяйка проводила разгоряченную баней гостью в спальню. Гостья подошла к кровати и попыталась присесть на нее, да так и «провалилась» в мягкое «поле» перины, от неожиданности ойкнув. Встала и посмотрела на пышную постель.
— Ничего, ничего, это я перину достала, смелее, сватья, ложись, отдыхай.
Анна Андреевна теперь уже нерешительно присела, потом легла и стала прислушиваться к новым ощущениям. – Как на облаке, — тихо сказала. – Она лежала на спине, раскинув на подушке полотенце и разметав темные мокрые волосы. – Повернула голову в сторону Любы, сидевшей на маленьком старом диванчике: — Я ведь городская, в деревне у меня и родственников сейчас нет. Вот только одно воспоминание осталось: с родителями еще до войны в деревню однажды ездили к старшему брату моего отца, там и ночевали. Я маленькой была, а запомнила, как на печи спали, тепло было… только жестко. А тут перина – такая мягкая…
Она стала говорить тише, Люба отвечала ей, а потом заметила, что говорит Анна Андреевна уже невпопад, а потом и вовсе глаза прикрыла, уснув. Люба вышла на цыпочках.
— Зачем ей эта перина? Она же городская, она может кур только в магазине уже общипанных видела. – Николай возмущенно говорил шепотом. – Лучше бы на диване в зале постелила.
— Не лезь, если не понимаешь, знаю, что делаю.
Утром хозяева также тихо встали, стараясь не греметь дужками ведер, взяв их, чтобы накачать воды. Строгая, начальственная свекровь дочери Николая и Любы, спала на новенькой перине. И, кажется, не сразу поняла, где она и что с ней, когда открыла глаза. Оглядела комнату, медленно поднялась, выбравшись из плена перины. Прибрала волосы, пошла умываться.
Люба застала ее рядом с умывальником. Анна Андреевна посмотрела на хозяйку и вдруг совершенно неожиданно для Любы, улыбнулась: — Доброе утро, сватьюшка! Не помню, когда так крепко спала, вот уж выспалась.
Люба вздохнула с легкостью: — Ой, как я рада! Будем считать: угодила.
— Еще как угодила! Мы такой квартал тяжелый отработали, отчет вымотал всех. А тут к вам приехала: баня, перина – это как санаторий. Нет, лучше!
Люба «таяла» от слов сватьи. Завтрак затянулся. А после обеда сватья стала собираться на автобус. Хозяева вышли проводить, да так и шли до самой остановки, не переставая говорить обо всем: о детях, о будущих внуках, о деревенской жизни, о городе.
— Ну, теперь вы к нам, — пригласила Анна Андреевна. Уже перед тем как сесть в автобус, шепнула Любе: — Спасибо, хорошая у меня невестка.
— А у нас зять хороший, — ответила Люба.
Они махали, провожая Анну Андреевну, как близкую родственницу. – Гляди, помогла все-таки моя баня и твоя перина, — сказал Николай.
Люба взяла мужа под руку. — Эх, Коля, если бы не приняла она душой нашу Иринку, то никакая баня и перина не помогли бы. Хорошую мы дочку вырастили. Да и сватьюшка у нас славная.
Автор: Татьяна Викторова
