Мила старалась избегать отношений, и уже два года была одна. На это у нее была серьезная причина – больше она не хотела разочарований. После того как четыре мужчины подряд трусливо сбежали, узнав о ее обстоятельствах, Мила поняла – с этим ничего нельзя сделать кроме как смириться.
Первого звали Арсений. Он занимался инвестициями, ходил в костюме-тройке и обожал теннис. На теннисе они и познакомились, и за два месяца перешли от совместных партий к совместным ужинам в ресторанах, танцам в ночных клубах и прочим развлечениям, в ходе которых Арсений заявил о серьезности своих намерений.
Второго звали Миша. Он был начинающим телеведущим, следил за питанием и бегал по утрам. На пробежке они и познакомились – Мила бросила теннис, не хотела даже случайно встретить там Арсения, который, узнав обо всем, сказал, что сразу нужно предупреждать.
После пробежки Миша пригласил ее на вечернюю медитацию в парке, потом скинул ссылку на выпуск новостей, где у него был вполне-таки интересный материал. Миле хотелось починить разбитое сердце, она еще не подозревала, что его реакция будет точно такой же – сразу нужно предупреждать.
Третьего звали Артем. Он был совсем не спортсмен и познакомились они в баре, где оба заливали свое горе – Мила из-за дважды разбитого сердца, а Артем из-за проигрыша любимой футбольной команды. Он был настолько же красив, насколько безответственен – на первое свидание он опоздал, на втором попросил оплатить счет, так как забыл кошелек. Зато с ним было весело, ему было наплевать на мнение общества и жил он только по своим правилам – уж такой точно должен ее понять. Он и понял, но предложил остаться друзьями, не желая взваливать на себя чужую ношу.
На этот раз Мила долго сидела в подполье, штопая сердце слезливыми мелодрамами и песнями МакSим. Она все еще верила в любовь и в то, что даже в ее ситуации можно найти свою половинку. И в четвертый раз она, наконец, решила не темнить, разместила объявление на сайте знакомств, где все честно написала. Странно, но желающих сводить ее на свидание нашлось предостаточно, и среди них был четвертый.
Четвертого звали Вадим. Он сказал, что ее красота и доброта ее души покорили его с первого взгляда, и он хочет узнать ее получше, а в перспективе создать семью – ему было тридцать два, и он давно подумывал о женитьбе и детях. Этот роман не походил на все остальные, теперь ей не нужно было что-то скрывать и недоговаривать. В день влюбленных он сделал ей предложение. Свадьбу планировали на лето, а на майские праздники она взяла его с собой в семейную поездку, чтобы получше познакомить его с родителями и Антоном. После поездки он исчез, оставив длинное письмо с пространными извинениями.
И теперь Мила была одна. Она ни о чем не жалела, ведь у нее в жизни было так много всего – любимая семья, интересная работа, теннис и пробежки, к которым она вернулась, сменив корт и парк, а еще она рисовала по пятницам, а по воскресеньям готовила с мамой блюда Джеймса Оливера. Не всем дано найти свою половинку.
Когда родился Антон, ей было двенадцать. Она так долго просила у мамы братика или сестренку, что не могла поверить своему счастью – мама долго отказывалась, не объясняя ей причину, это сейчас она понимает, что и ее-то мать родила только в тридцать три, вымолив у всех богов и целителей, а получить в такой ситуации второго младенца – несбыточная мечта.
Мама и не мечтала, мечтала только Мила, играя с подаренным пупсом, будто это ее брат. Однажды мама и папа поехали в отпуск в Италию, Мила тогда осталась с маминой подругой: родственников у них совсем не было, вся семья Милы – это мама и папа. Вернулись они счастливые и загорелые, а через месяц Мила увидела, что мама плачет, и сначала испугалась, но скоро поняла – это от счастья.
— У тебя будет братик, — сказала она. – Или сестренка.
Потом мама опять плакала, совсем другими слезами, непохожими на первые. Они с папой долго о чем-то переговаривались, Мила ничего не понимала, слышала только решительное папино: будем рожать.
Антон был чудесным, Мила не отходила от него ни на шаг и не понимала, почему мама так грустна. Однажды мама спросила: «А когда нас с папой не станет, ты же не бросишь своего братика?». Мила с удивлением посмотрела на маму – как она может его бросить? Да он был для нее важнее всех на свете, может быть, даже важнее мамы.
Мила не сразу поняла, почему про Антона говорят «солнечный ребенок». Наверное, из-за его светлых волос, думала она. Потом мама ей все объяснила, и тогда Мила тоже долго плакала, но потом успокоилась.
— Ему не грустно, оттого, что он такой? – спросила она у мамы.
— Не знаю, — честно призналась она.
Подрастая Антон стал сложным. Иногда он и правда был маленьким солнышком, сидел и красил картинки подаренными Милой фломастерами. Но иногда он становился упрямым, требовал невозможного, боялся, плакал, убегал. Даже мама не всегда с ним справлялась. И Мила понимала – это навсегда.
В этот вечер ей было особенно грустно – на набережную высыпали влюбленные парочки, словно сегодня был какой-то парад влюбленных. На самом деле просто первый по-настоящему теплый день. Мила не выдержала этого и зашла в какой-то ресторанчик, спрятать там свое одиночество за тарелкой пасты и бокалом вина.
Когда она увидела его, уходить было поздно – блюдо уже принесли, и она даже успела отправить в рот помидорку черри и хрустящую креветку. Он был все так же красив, но в чем-то изменился – волосы аккуратно пострижены, майку футбольного клуба сменила льняная рубашка, а в руках был – слыханное ли дело! – ежедневник. Они не виделись три года, и за это время штопка на сердце должна была окрепнуть и зарасти, но от его улыбки почему-то стало очень больно.
Артем подошел к ней и спросил:
— Можно я присяду? Или ты кого-то ждешь?
— Садись, — произнесла Мила, удивляясь тому, что голос ее дрожит. Не хватало еще расплакаться.
— Как ты? – спросил он.
— По-старому. А ты?
— Не могу сказать того же.
— Вижу, ты изменился.
— А ты нет.
— Я – нет.
Они помолчали.
— Чем занимаешься? – нарушила она тишину.
Он смутился.
— Можно я не буду говорить?
— Можно, — удивилась Мила.
Он нервно потеребил воротник, поправил волосы.
— Ты не подумай ничего, просто я… Не знаю, что ты на это скажешь. Я потом, ладно?
— Ладно.
Это «потом» обожгло сердце.
— Как Антон?
«Ну вот, — подумала Мила. – Что он хочет узнать? Не сдали ли мы его в интернат, как предлагал второй, как его там звали – Миша?»
— Хорошо, — ответила она. – Ходит играть в футбол. Рисует. Мы вместе ходим по пятницам.
Артем кивнул. Их разговор тек медленно, как и сумрак, который не спешил накрывать город.
— Можно я тебя провожу?
Мила согласилась. Теперь она шла по набережной не одна, притворяясь, что она теперь тоже «парочка».
— А позвонить тебе можно? – спросил Артем на прощание.
— Звони, — ответила Мила. – Номер я не меняла.
Он позвонил через полчаса, сообщил, что добрался до дома. И спросил, можно ли он сходит с ней на рисование. С ними. Мила так опешила, что не сразу нашлась что сказать.
— Разве тебе это интересно? – спросила она.
— Хочу с ним подружиться, — ответил Артем. – Теперь, я думаю, у меня это получится.
— Теперь?
— Я не сказал тебе – я работаю инструктором по плаванью. По вечерам в обычном бассейне, а утром веду специальные группы. Ко мне разные дети ходят, и такие как Антон – тоже. Я даже курсы специальные прошел.
Мила не понимала – сначала он сбежал, испугавшись, как и остальные, а потом… Что все это значит?
Артем словно услышал ее мысли.
— Я был слишком молод и глуп. Сейчас я изменился.
Мила закрыла глаза и вдохнула ночной воздух, врывающийся в форточку. Было сладко и страшно.
— Ладно, — решилась она. – Пойдем на рисование.
Она не видела его лицо, но знала – он улыбается.
Канал Здравствуй, грусть!
