— Здравствуйте. Андрей Александрович тут?
Он походил на воробья, которого выбросили из гнезда. Как выяснилось позже, это было недалеко от истины. Олеся смотрела на парня, но не спешила отвечать. Казалось бы, что проще, сказать, что Андрея нету дома. Уехал по делам. А она почему-то рассматривала его и молчала. Пацан шмыгнул носом, поправил свой потёртый рюкзак и снова задал тот же вопрос. И, кажется, поздоровался второй раз. Кто же это такой? Что ему надо? И сколько ему лет? Пятнадцать? Восемнадцать? Или все двадцать пять?
— Нету. – наконец выдала она. — А вы по какому вопросу?
Парень затосковал. Потом поинтересовался, когда Андрей Александрович будет. На вопрос Олеси он не ответил. Но было видно, что всё даётся ему с огромным трудом. И сам визит, и вопросы. И информация, что Андрея нету дома. Олеся ещё думала, что ему ответить, как он вдруг буркнул «извините», и задал по лестнице вниз стрекача. Она даже вздрогнула от неожиданности.
Андрей был в больнице. Сегодня он проходил важное обследование. Ему должны были сказать, отступил рак, или нет. Всё уже было испробовано. Теперь оставалось узнать, помогла ли последняя терапия, на которую они надеялись уже как на чудо. Олеся бы пошла с мужем к врачу, но после двух нужно было забрать Таню из школы. Поэтому она маялась дома. Жалела, что не пошла с Андреем. Могла ведь и из больницы в школу поехать.
С утра Олеся немного отвлеклась от мрачных дум на работу, но сделала её, как назло, быстро. Отправив своему начальнику эскизы для заказчика, она принялась бестолково ходить из угла в угол. Непонятно, что делать? Приготовить праздничный обед? А вдруг новости плохие? Ну, тогда вкусный обед мог бы стать не праздничным, а поддерживающим. Андрей и так достаточно хватил ограничений в питании во время лечения: половину не мог есть из-за тошноты, а другую половину запрещали врачи.
Пока маялась, чуть не пропустила время идти за дочкой. Олеся спустилась и увидела пацана, который спрашивал Андрея. Он сидел на подоконнике между первым и вторым этажом. Олеся замешкалась на мгновение, но всё же прошла мимо. Потом разберётся, кто это, и что ему надо. Если не уйдёт. А сейчас она опаздывает в школу.
Когда возвращались с Таней домой, мальчишки внизу уже не было. Ну, и слава Богу. Сейчас не до загадочных гостей.
Пацан оказался в квартире, в их кухне. Андрей кормил его бутербродами и подливал чай. Олеся, прежде чем спрашивать, что за гость у них, требовательно посмотрела на мужа, задавая немой вопрос. «Ну, что там? Как там? Что сказали?» Андрей грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой. Потом, словно спохватившись, сказал:
— Знакомься. Это Коля. Николай Андреевич Соловьев.
Фамилия и имя ни о чём ей не говорили. Разве что, отчество смутно наводило на размышления…
— Очень приятно. А откуда вы знакомы?
Андрей помолчал и сказал, стараясь быть убедительным:
— Это мой сын. Его мама умерла, он будет жить тут.
— Как – тут?! – спросила совершенно офонаревшая Олеся.
Она даже забыла о плохих новостях из больницы. Андрей схватил её за руку, извинился перед Колей, и утащил Олесю в комнату. К Тане. Решил поговорить сразу с обеими.
Он объяснил, что когда-то встречался с Колиной мамой, Зоей. А потом уехал в Питер. Не знал, что Зоя беременна, что она родила. Девушка была студенткой экономического факультета, приехала в Москву из глухой рязанской деревни. Как теперь выяснилось, после института родила, и осталась в столице. Работала бухгалтером на дому сразу в нескольких небольших компаниях. Снимала квартиру, и всё было неплохо. Колю вырастила. Почти. Умерла месяц назад от воспаления лёгких, парня турнули со съемной хаты, он потратил все деньги, которые у него были, на розыск отца через частного детектива. ФИО Николаю было известно, фото отца у него было — Зоя хранила в кошельке. Парню совершенно некуда идти, родственников по линии матери у него нет. Поэтому, он будет жить у них.
— Он мой брат, да? – радостно спросила Таня.
— Да, солнышко, он твой брат. Родной брат по отцу.
— Какой брат? – зашипела Олеся. – Да мы его знать не знаем! Сколько ему лет?
— Семнадцать. Почти…
— И ты хочешь его тут оставить? Тут, у нас?!
— Да, Олеся! Да, хочу! Это мой сын…
— Да ты не можешь знать наверняка! Пришёл какой-то проходимец с улицы, всех доказательств – фото столетней давности. И ты собираешься его тут поселить. Ты что, спятил? А кто за ним следить будет? Я?
— А что за ним следить? Он взрослый парень! – возмутился Андрей.
— Вот именно! Он взрослый парень! А у нас дочь в третьем классе! – и Олеся выпучила на Андрея большие глаза.
Многозначительно, значит, посмотрела. Андрей бы её ударил за такое, но женщин он не бил. И называть дурой в Танином присутствии не стал. Но твёрдо заявил, что Коля останется у них. И всё тут.
Андрей не знал, сколько ему осталось. Врачи разводили руками. Ни одно лечение не дало результата. Может быть, год. А может всего пару месяцев. Ему на мгновение показалось, что появление Коли – мотивация. Повод жить! Он не был наивным оптимистом, но жить захотелось. А то, что несла Олеся, он не желал слушать. Бабские бредни. Андрей чувствовал, Коля его сын. Но почему Зоя не сказала? Ведь у него мог быть сын гораздо раньше…
Олеся Колю невзлюбила. Была с ним груба, могла накричать. Или просто игнорировала. Она не была плохой или злой. Просто лично для неё Коля случился некстати. Муж смертельно болен, лечение не помогло, а тут ещё лишняя проблема нарисовалась. Как-то раз, утром, она подошла к нему и прямо сказала:
— Я должна быть уверена. Ты готов сделать тест ДНК?
— А что папа говорит?
— Сначала ты мне скажи! Готов?
— А что, если тест покажет родство, ты меня полюбишь, что ли? – невесело усмехнулся Коля, собирая рюкзак в школу.
Рюкзак был новый. Андрей ему купил. Всё новое купил, и сам радовался, как ребёнок, больше Коли.
— Да при чем тут это?! – воскликнула Олеся. – Да, или нет?
— Ну, да, да. Если тебе от этого будет легче. Куда там тебе плюнуть надо?
Ей стало смешно. Она вытащила пакет с пробиркой и сказала:
— Вот, аккуратно собери палочкой. А плевать мне никуда не надо. В еду особенно. И в кофе.
Коля сделал, что было нужно, и пошёл в школу, прихватив сестру. Поначалу Олеся каменела от страха, когда Таня соприкасалась с Колей, ходила с ним куда-то вместе, или оставалась дома с ним вдвоём. Но время шло, и парень, кажется, искренне относился к сестре.
Андрей только головой покачал, но материал на тест дал. Ему было всё хуже. Точнее, случались светлые моменты. Тогда её муж снова становился собой. Да, похудевшей и поседевшей версией себя, но мог нормально функционировать, общаться, улыбаться. В другой день был мрачнее тучи, лежал без сил на диване, не хотел никого видеть. Только Колю не гнал. Парень входил к Андрею, садился рядом в кресло, и молча сидел. Смысл этого сидения Олеся не понимала, злилась, но не вмешивалась. Она чувствовала, у Андрея всё меньше времени. Пусть делает так, как ему лучше.
Тест показал максимально высокую степень родства между Андреем и Колей. Олеся задумалась. Муж уходил с каждым днём от неё все дальше. Всё тише было его присутствие. С одной стороны, так лучше: Андрей не мучился болями. С другой – как это, его не будет? А что она будет делать? И так непонятно, как дальше жить без любимого мужа, а тут ещё и Коля этот, чтоб ему!
Однажды вечером Андрей пришёл в спальню со своего дивана в гостиной. Улыбнулся Олесе. Прилёг рядом, поперёк кровати, положил голову ей на ногу. Она погладила его по отросшему ёжику волос.
— Чего ты, Андрюш?
— Олеська, не бросай его. У него никого. Только вы с Таней. – глухо, как из погреба, сказал муж.
Она заплакала. Утром Андрей уже не дышал. Он ушёл тихо, во сне. Он так давно уходил, что просто сделал последний шаг. Олесе хотелось кричать от боли, но она вцепилась зубами в одеяло и сдержала вопль отчаяния.
После похорон на неё напала какая-то хворь. Олеся просто лежала на кровати и не вставала.
— Мама, иди поешь! Коля сварил суп. – откуда-то издалека звала Таня.
Олеся закрывала и открывала глаза. И ничего не видела, и никого. Тьма. Её жизнь превратилась в тьму. Наверное, она тоже умирает. А с кем останется Таня? Какая разница… у неё просто нет сил встать. Ну, нету, и всё тут!
— Мама, мама! – рыдала Таня, тряся Олесю. – Коля отпихнул меня с дороги, а его сби-и-и-или! Это я виновата-а-а-а-а!
— Что?
Олеся попыталась сфокусироваться на дочери. Вата, сквозь которую долетали слова, постепенно рассыпалась, звуки становились чётче, громче, яснее. Она посмотрела на Таню, чумазую и в порванных на коленях колготках, и рывком села в кровати:
— Что?! Ты цела?
— Да-а! Колю сбили!
— Где он? Что с ним?
— Скорая увезла-а-а. Дурак какой-то на нас мчался. На переходе прямо. – девочка плакала и икала. – Коля меня, ик, оттолкнул, а его машина сбила.
— Так. Стоп! Где мой телефон.
Она, с замиранием сердца, набрала Коле. И он ответил.
— Да!
— Где ты? Что с тобой?!
— Нормально всё. Гипс на ногу наложат, и отпустят.
— Господи, слава Богу! Танька тут орет, как резанная: сбили, сбили. Я уже черт знает что подумала.
— Да прям уж, сбили. – самодовольно сказал Коля. – Ну, зацепили слегка.
— Говори, в какой ты больнице? Приедем за тобой!
Олеся залила в себя кофе, сунула пару печений, заметила, что в кухне чисто. И еда в холодильнике есть. Она обернулась, Таня стояла в дверях.
— Мам, он всё-всё делал. Коля очень хороший. Самый лучший брат мой.
Олесе стало стыдно. За то, что она валялась, как овощ. За то, что не любила Колю. Ни за что-то, а просто не любила. Хотелось ей так. За то, что у дочери умоляющий голос. Голос, которым она просит её, свою мать, любить Колю. Принимать Колю. Видеть хорошее в Коле.
— Я в душ и едем. Давай, переоденься. Не поедешь же с дырками на колготках.
Они вошли в больницу, и Таня завопила:
— Вон он! Вон он!
Коля сидел возле колонны на коляске, нога была в гипсе. Олеся подбежала к нему, обошла кресло сзади, и крепко обняла мальчишку со спины, прижавшись щекой к его щеке.
— Прости меня, сынок! Прости меня, пожалуйста!
И всхлипнула, с трудом сдерживая слёзы. Крайне смущённый Коля пробормотал себе под нос:
— Да ладно тебе, чего уж там. Всё хорошо.
Но Олеся знала, что до хорошего ещё топать и топать. Это только начало. Ей ещё многое предстоит сделать, чтобы стать Коле настоящей матерью.
