Иногда, что б делать добрые дела, надо иметь в кармане молоток...
— Нет, даже и просить не буду, — ответила она, — ну попрошу я у Деда Мороза новое пальто себе, ну подарит он мне его, а папка возьмёт и пропьёт, оно же новое, а я даже не увижу его, даже не успею порадоваться. — Потом подумала и добавила, — вот если б не новое пальтишко, пусть даже размером больше, что б мне и на следующий год тоже хватило. А то я расту быстро, — говорит папка, — и на меня вещей не напасёшься…
Мне, честно сказать, стало плохо от слов этого маленького, но уже взрослого ребёнка. Ей лет десять-одиннадцать, а на её тоненьких детских плечах лежат заботы, и совсем не детские. Ей бы только учиться, и не думать, что покушать и что на себя одеть, когда идёшь в школу.
Ей бы играть с детьми на улице, или ходить в кружки, а она в магазин и зажав в маленьком кулачке деньги, стоит у прилавка и думает, что купить, что б хватило на самое необходимое, а потом надо приготовить обед, постирать своё бельё, что б в чистом идти в школу и успеть его погладить. Они живут в квартире напротив, и я частенько наблюдаю, как она тащит сумку с продуктами из магазина домой, как выносит ведро с мусором…
Тяжело смотреть на детей, у которых пьющие родители…
— Ты, главное напиши, поверь, Дед Мороз он умный, он не позволит, твоему отцу сделать это.
— Вы думаете? – Она серьёзно посмотрела на меня снизу вверх, — а куда надо отнести письмо? Эээх, наверно на почту, а там скажут конверт надо купить, а у меня и денег лишних нету. Нет, спасибо вам, — вздохнула она, — я лучше хлеб и крупу куплю на эти деньги, кашу сварю на обед…
— Ты, главное напиши, — не унимался я, мы стояли в коридоре, на своей лестничной клетке, — напиши, и мне письмо отдай, а я знаю почту, она на другом конце города, там можно письмо Деду Морозу и без конверта отправить, так вот, я сегодня буду там по делам и отправлю его. Поверь, так будет лучше…
— А вы точно отправите, вы не забудете это сделать? А то моё пальто совсем износилось, да и подкладка порвалась, я её зашивала зашивала, — и она расстегнула своё, совсем затёртое, с короткими рукавами пальтишко и показала подкладку. – А письмо успеет прийти к Деду Морозу, — заволновалась девочка, ведь сегодня тридцатое декабря, а Новый год уже завтра ночью?
— Что ты, конечно, успеет, письма к Деду Морозу отправляют особой, очень быстрой, экспресс почтой, что б ни минуты простоя, что б всем, кто написал письмо, на Новый год, он успел принести подарки. Ты, иди, пиши и приноси мне, я буду ждать, а потом пойду по делам. И ещё, напиши, пусть Дед Мороз подарки принесёт в мою квартиру, а я их тебе утром передам, поняла?
— Да да, обязательно, это вы здорово придумали. Точно, если пальто будет новое, то пусть он у вас оставит, а мы утром оторвём бирку или даже немного испачкаем, что б, не видно было, что оно новое.
Пьющие родители, как же плохо детям, когда папа, а порой и мама выпивают. Водка, она ни кого не жалеет, она идёт напролом и ломает всё на своём пути. А главное, она ломает судьбы ни в чём не повинных детей. Стебельки жизни. Маленькие росточки, их бы лелеять, обнимать материнскими руками, прижимать к любящему сердцу и согревать своим теплом.
Тук-тук-тук – стучит материнское сердечко, а ребёнок слышит в нём колыбельную песню…
Тук, тук-тук, тук, тук-тук – я люблю тебя милая моя звёздочка, я так люблю тебя…
Тук-тук, тук-тук, тук-тук – иди ко мне, я тебя спрячу от всех бед и тревог, ты самое дорогое, что у меня есть…
А вместо этого…
— Как ты мне надоела, — ворчит пьяная мать, она проснулась и ищет, чем бы ей похмелиться. – Найди сама, что пожрать, уже не маленькая…
— Ууууу, язва, завелась, денег ей надо, с деньгами любой дурак купит, могла бы и попросить, народ у нас добрый, ребёнку и так даст, большая уже, а жизни не понимаешь, — ворчит отец, с похмелья ему очень плохо, — у меня на сигареты нет денег, а ей хлеб подавай…
А эта язва, апельсин, который ей дали в школе, не съела, а спрятала в старенький портфель и несёт домой, угостить маму с папой. А так хотелось скушать самой. Но дома мама…
Сигаретный дым, перегар, вонь, пустые бутылки, она их аккуратно составляет в угол, что б, не валялись под ногами. Посуду, ту, которую ещё не разбили – моет и оставляет на столе. Пытается подметать…
Иногда, после очередного посещения их квартиры участковым милиционером и работниками из органов опеки, родители резко перестают гулять и устраиваются на работу, тогда, с её слов, и еда появляется, и мама моет полы в квартире, наводится порядок, целует её, и просит прощенье.
Девочка расслабляется, радуется, ведь мама её любит, и пусть у пальто коротки рукава, и пусть подкладка истрепалась, у неё есть мама, и скоро у них всё будет хорошо. Мама сказала, — она заработает денег и обязательно купит ей новое пальто и ботиночки, — ведь в старых уже пальчики упираются в носы и больно ходить. Но это ничего, она может и потерпеть, самое главное мама её любит…
А спустя какое-то время, всё начинается по-новой, опять водка берёт верх…
— Всё будет хорошо, — улыбнулся я своей соседке, — ты, главное не переживай, письмо сегодня же будет доставлено, а уж первого января, подарки точно будут. Ты написала, что б Дед Мороз оставил их в квартире, напротив, под номером двадцать семь? — Девочка утвердительно кивнула, — ну вот и славно. Ну, всё, — я положил письмо во внутренний карман, — ты главное жди, а пока, на тебе вот это, — и я протянул ей пакет с пирожками, — это бабушка Валя тебе передаёт гостинец…
Уже на улице, я развернул тетрадный листок, сложенный вчетверо, с одной стороны были нарисованы девочка с мамой и папой и ёлка, красивая и нарядная, а рядом Дед Мороз с мешком подарков, а на другой стороне, красивым и ровным почерком написано письмо:
«Дорогой Дед Мороз, я прошу тебя, пусть мои мама и папа перестанут пить водку. Она нам очень мешает. Это для меня будет самый дорогой подарок. А если у тебя есть новое пальто и ботиночки, я буду очень рада их получить, но оставь их в квартире номер двадцать семь, а мне передадут. А то мой папа раньше меня встанет и продаст их на водку, как он это уже один раз сделал. А если нету, то ничего страшного, может, мне кто-нибудь подарит не новое. Таня Симакова, 10 лет.»
Звонок в дверь первого января меня разбудил ровно в семь утра.
— Кого это черти носят в такую рань, — проворчала жена поворачиваясь на другой бок, — иди открывай, — толкнула она меня, — это наверно к тебе.
— С какой стати, ко мне, — по привычки стал огрызаться я, вставать совсем не хотелось.
— Ты у нас общественник, верно, кто-то из жильцов…
Аргумент был веский, тут ничего не попишешь, пришлось вставать и, накинув халат, идти открывать. В такую рань, да первого января, могла постучаться в дверь только авария в доме.
— А ты почему не спишь, ведь ещё так рано, — удивился я, когда открыл дверь и увидел на пороге Таню.
— А Дед Мороз приходил? Таких тревожных детских глаз я ещё не видел…
— Хм, Дед Мороз говоришь, — сделал я озадаченное лицо, — сейчас узнаем, ты проходи в квартиру, что на пороге стоять. Кушать хочешь?
— Нет, спасибо, я хлеб с консервами ела, у нас гости были, Новый год праздновали, — ответила девочка…
— Понятно. Баба Валя, — позвал я жену, — к нам гости, ты вставай и заодно посмотри, Дед Мороз ночью под ёлкой ничего не оставил, а то я спал и ничего не слышал…
— Да как же, какой-то мешок лежит. Ух ты, — закудахтала жена, — да какой большой, и печать есть из сургуча. А что там в нём, идите сюда скорей, смотреть будем.
Мешок был действительно большой, туго набитый, и на вид тяжёлый, и наверно поэтому, стоял не под самой ёлкой, а немного в стороне, прислонённый к шкафу, и на нём красовалась большая надпись «Тане Симаковой от Деда Мороза».
Увидев такой большой мешок, девочка остолбенела от неожиданности.
— Ну что, — спросил я Таню, — будем открывать, или ещё постоим. Баба Валя, ну-ка тащи нам ножницы, будем верёвку с печатью резать.
Уже примеряя на себя пальто, джинсы, платье, и сапожки девочка радостно плакала:
— Они же новые, новые, смотрите, — показывала она нам бирки, — они совершенно новые. Теперь и у меня есть новые сапожки, как у Маринки из нашего класса, и не малы, они мне совершенно как раз, даже можно тёплые носки одеть, которые вы мне подарили. И пальто, какое красивое, смотрите, и рукава не короткие, может и на следующий год мне хватит. А платье, платье какое, баба Валя смотрите, как оно кружится, — и девочка стала кружиться, показывая, как кружится её новое платье. — Надо обязательно бирки отрезать, а то папа… — Она поперхнулась на последнем слове и стала сосредоточенно и аккуратно срезать ножницами разноцветные ценники.
— Не надо, — сказал я, — больше он этого не сделает. Дед Мороз, если прислал подарки, то он не позволит твоему папе продавать их.
— Да? – Повернула она ко мне своё счастливое в слезах лицо, это правда?
— Правда, а что там, в мешке ещё есть?
Кроме, новых вещей, в мешке было много и других, почти не ношенных, но очень нужных девочке. На самом дне лежал красивый конверт, с приглашением на Новогоднюю елку к губернатору области, там же был и маскарадный костюм…
— А теперь пошли праздновать, баба Валя, — крикнул я, — что в печи, на стол мечи, у нас гость, мы будем праздновать Новый год, да соседка?
— Да, а на ёлку я не опоздаю?
— Нет конечно, разве ж можно такое нам позволить, — улыбнулся я, — не опоздаешь, мы тебя туда на машине отвезём, и назад доставим, согласна?
— Согласна, — потом задумалась и тихо сказала, — а Дед Мороз все мои просьбы выполнит, вы как думаете?
— А ты ещё что-то просила разве? — Спросила моя жена.
— Да баба Валя, я просила, что б папа с мамой перестали пить водку…
Мы с женой переглянулись.
— Ну, коль Дед Мороз смог притащить такой мешок тебе, то думаю, он и с этим справится, да дед?
— Обязательно справится, ты Танечка кушай, — подкладывал я девочке салат, — и сейчас не думай об этом. Потом пойдёшь в ванну, баба Валя тебя искупает, заплетёт косички, хорошо? Что б, когда приедет машина, ты была уже готова ехать на праздник….
— Ну, с богом, ребята, только на вас и надеюсь, — я постучал в дверь напротив.
— Кого там черти носят, — послышались шаркающие шаги, затем немного погодя дверь открылась, и показалось настороженное лицо хозяина квартиры. Опухший, не бритый, грязная майка, засаленные тренники и перегар…
— Привет Колян, — улыбнулся я, — гостей не ждал, а мы пришли, — и я показал ему две бутылки водки, заходим ребята, — и я шагнул в квартиру, прямо на хозяина, тому ничего не оставалось делать, как посторонится и пропустить нас.
— Анатолич, а ты же вроде не пьёшь?
— Колян, ты чё, ведь Новый год, сегодня можно всё, правда, ребята? – обратился я к своим спутникам. – Сегодня можно всё, тащи стаканы…
— Толичь, а это кто с тобой?
— Так это же, ученики мои, пришли вот проведать старика на Новый год, а бабке моей нездоровится, так что мы к тебе, неужели выгонишь?
— Аааа, если ученики, тогда, да, тогда необходимо… — засуетился хозяин. – Тонька-то моя ещё спит, так что вы уж сами располагайтесь, а я пока стаканы ополосну.
Не успел я немного разобрать на столе остатки ночного пира, что б поставить на стол пакеты с закуской и водку, как Николай уже поставил стаканы, а сам стоял рядом и радостно потирал руки.
— Сигареточки у вас нету, — суетливо обратился он к ребятам, — Толяныч-то не курит, у него и спрашивать бесполезно…
— Они, Колян, тоже не курят, как и я. Но ты, погоди, погоди не суетись, у меня к тебе дело первостепенной важности, можно даже сказать просьба большая. Если ты выполнишь её, я по гроб жизни буду тебе обязан.
— Анатолич, для тебя, всё что угодно, давайте ребята, наливайте скорее, сейчас вот выпью соточку и хоть на луну, за звёздами, какую тебе, ты только покажи, любую достану, — чувствовалось его нетерпение, душа горела, организм требовал очередной дозы алкоголя.
— Колян, ты сядь, сначала разговор…
— Анатолич, ты человек или нет? Дай-ка сюда бутылку, — и он протянул руку…
— Тебе сказали – сядь и слушай, — ребята взяли хозяина квартиры за плечи и усадили на стул. – Сидеть тебе сказали, а не то, — и сунули ему под нос кулак.
— Значит так Николай, с сегодняшнего дня, ты прекращаешь всякое употребление алкоголя…
— Это кто так решил, а? Кто из вас это решил? А ну-ка пошли отсюдова, а то я вас… — Колян подскочил, что б показать, что он нас, но охнул от удара в больную печень и заскулил…
— Николай, я говорю вполне серьёзно, либо ты прекращаешь пить, либо…
— Что либо? Что, убьёте меня? Да вас посадят в тюрьму, я на вас найду управу, ещё заплатите мне за лечение. Уууух Толяныч, я думал ты человек, а ты бандит…
— Да кто ж тебе алкашу-то поверит, ладно ребята, давайте, он не понимает по хорошему, он думает, что мы шутим…
Хозяина быстро и умело спеленали, заклеили рот скотчем, и привязали к стулу.
— Заметь Николай, ты сам не захотел по-хорошему. А теперь мы тебе объясним по-плохому. Мы тебя убивать не будем, мы тебя будем калечить, медленно, но уверенно, пока ты не поймёшь. Выбирай, на какой руке, и какой палец тебе сломать…
— Что ты там бубукаешь, откройте ему рот…
— Да идите вы…
— Тогда Николай, мы выбирем сами, и что б ты не орал, опять заклеим тебе рот. Извини сосед. Давайте ребята сначала безымянный на левой руке, а потом видно будет…
Пальцы у человека оказывается очень хрупкие, это они когда в кулаке сжаты, какая – никакая сила, а один пальчик, да ещё и безымянный, это тьфу, тростинка, ломается на раз, и ничего ведь не сделаешь. Ты привязан к стулу, рот у тебя заклеен, даже жена спит. А по телевизору поёт вечный Киркоров, и ему вторит не менее вечная Ротару, и вот на самой высокой ноте, ты даже не слышишь хруст своего ломающегося пальца, только пронизывающая руку боль, и закричать бы, заорать. Что есть силы заорать, тогда возможно, было б и не так больно, но рот заклеен, и слышно только твоё бубубубу сквозь весёлые песни про любовь и измену…
— Ну что Николай, продолжим или ты всё же перестанешь пить водку и мучать всех вокруг. Ты даже жену свою Антонину спаиваешь, ребёнок у тебя голодный и холодный ходит. Ну, так что, дай-ка я тебе пот вытру, я знаю Николай, больно, но ты должен решиться. Что бубубу? Отклейте ему рот ребята…
— Ну что молчишь? Дайте ребята молоток, я ему сейчас все пальцы переломаю….
— Нет нет нет, не надо, — Колян заелозил привязанными ногами о стул, уберите от меня этого сумасшедшего. Уберите, уберите. Всё, всё не буду больше пить…. Оооой-ё-ё-ёй, как больно, вы мне палец сломали…
— Клянись сволочь, клянись, что пить не будешь…
— Как, как клясться, как, я не умею…
— Ну, я кому сказал, сейчас пальцы, давай сюда правую руку….
— Аааааа, клянусь, жизнью клянусь, больше не буду, клянусь. Всё, всё…
— Дальше?
— Что дальше, что дальше… Ооооой-ё-ё-ё-ёй, как же больно, рука, палец, врача надо, врача…
— Хватит ныть Колян, потерпи, а если начнёшь опять пить, что тогда?
— Оооой-ё-ё-ёй, что тогда, — слёзы текли из его глаз, что тогда, не знаю….
— Даааа? — я поднял молоток над правой рукой….
— Ооой-ё-ё-ёй, знаю знаю знаю, тогда сломайте мне правую руку…
— Вот и молодца, слова не мальчика, но мужа. Ну что ребята, поверим ему?
— Ну, судя по ситуации, думаю верить можно, — произнёс с улыбкой один из ребят. — Только я думаю, надо бы, что б и жена услышала это и тоже согласилась с ним.
— Ну, что ж, думаю логично, — согласился я. — Давайте его отвезём пока в травмпункт, развязывайте… Одевайся Николай, но помни, — и я показал ему молоток, — ты сам выбрал.
Антонина проснулась, только когда Николая привезли домой.
— Где тебя нелёгкая носит, меня одну бросил, — накинулась она на мужа, потом увидела нас и замолчала, и только вопросительно смотрела, то на забинтованную руку Коляна, то на меня.
— Антонина, ты уж извини, я нечаянно толкнул Колю, и он палец сломал, вот, возили его в травмпункт, на перевязку.
— Точно, — она подозрительно посмотрела на нас.
— Точно, точно, — подтвердил Николай, и немного помолчав, добавиил, — мы теперь Тоня, начинаем новую жизнь. Как говорится, Новый год, новая жизнь. Мы, теперь Антонина, больше выпивать не будем, устроимся на работу, у нас всё-таки дочь растёт, надо её воспитывать, а наш сосед Анатолич, берёт над нами шефство, правильно я говорю, а, Виктор Анатольевич, берёте вы над нами с Антониной шефство?
— Правильно Николай Викторович, правильно вы поняли меня, помогу я вам с Антониной начать новую жизнь, и вот эти бравые парни, это мои ученики и друзья, будут свидетелями в этом. Ну что, будете свидетелями, — повернулся я к ребятам, — что б я вдруг не забыл про своё обязательство?
— Обязательно напомним, вы не беспокойтесь, да мы и сами помочь сможем Николаю.
— А это Николай, — я положил на стол десять тысяч рублей, — моя первая помощь вам, что б начать новую жизнь. Но это не безвозмездно, это в долг, это, как говорится, беспроцентный кредит, как заработаете, так и отдадите, я не тороплю вас. А что ты плачешь Антонина?
— Спасибо вам Виктор Анатольевич, если только этот бармалей, — она кивнула на мужа, — и вправду не врёт, я буду бога молить за вас, если б вы знали как мне надоела эта его пьянка, я ж и сама стала за компанию напиваться, а я ведь счастья хочу… — плакала она причитая, — дочь, работать обязательно, я ведь институт… А где Таня?
— Она на празднике, но скоро приедет, ты Тоня не переживай. Но и ты Николай помни своё обещание, я за тобой наблюдаю…
— Да Колян, мы тоже за тобой наблюдать будем. Помни своё обещание…
— Ну, что ж, пора и честь знать мужики, пошли ко мне что ли? Ух и пироги у меня дома знатные, моя Валентина на старости лет, знаете как намостырилась их печь, за уши не оттащишь…
— А вот и Снегурочка наша, да какой подарок у неё, беги, что папка твой скажет, а мы вернёмся и послушаем, да ребята?
— Мы, доченька, – неуверенно начал Колян, — мы с мамой, решили бросить пить водку, раз и навсегда, новый год, новая жизнь. А ты где такое пальто взяла?
— Это мне Дед Мороз подарил. Папа, а вы точно с мамой бросите водку пить?
— Да доченька, — подхватила мама, — точно, и платье тебе Дед Мороз?
— Да мамочка, и сапожки эти, и ещё много чего, я сейчас принесу, — потом остановилась, увидев загипсованную руку отца и спросила, — а что у тебя с рукой папа?
— А это доченька, ко мне Дед Мороз приходил, — Николай посмотрел на меня. — Я, говорит он, твоей дочери подарки принёс, а заодно и тебе хочу подарок сделать. Николай опять посмотрел на меня, — ты теперь, говорит он, никогда водку пить не будешь. Я, доченька, так обрадовался, что схватил его за руку и стал благодарить, и вот он, руку мою сильно сжал, наверно нечаянно, наверно не рассчитал свою силу, что даже мой палец немного сломал. Но это, доченька ничего, главное, что он тебе подарки принёс, правда? А палец, он что, он заживёт. Дед Мороз мне так и сказал, — ты Николай Викторович не переживай, палец твой скоро заживёт, зато водку ты пить больше не будешь, и даже прибавил, а я прослежу за этим. И это хорошо…
— Да, папочка, это очень хорошо, теперь и у нас будет счастье, да мамочка?
— Да милая моя…
— Ну, пора и честь знать друзья, провожай нас Антонина, да пошли, зайдёшь ко мне, Валентина пирожков, да ещё чего-нибудь положит, на первое время, коль я такое шефство взял…
И уже у меня дома, держа в охапке свои подарки, девочка Таня тихо сказала – спасибо тебе дедушка Витя, ты наверно и есть самый настоящий Дед Мороз…
— Да, спасибо вам Виктор Анатольевич…
— За что это?
— Ну, хоть за пирожки, — улыбнулась Антонина...
Автор: Николай Голодяев
