Василий еще раз прошелся по гулким, отдающим эхом, пустым комнатам двушки. Вроде собрал все, что осталось после переезда. Два увесистых пакета с барахлом, место коему на помойке, «скучали» у порога квартиры. Напоследок, выглянул во тьму окна, за которым, как писали братья Стругацкие: «Третий Рим заметало, словно богом забытый полустанок под Актюбинском»…
«Сколько от нас до Актобе? – подумал Василий. — Километров триста, максимум, знали братья, о чем говорят… Метет знатно. В такую погоду дома сидеть надо, но туда еще добраться надо, пакеты, опять же эти оставить так завтра покупатели должны прийти квартиру смотреть…»
Сгибаясь под злыми порывами мартовской пурги, Василий поплелся к мусорным контейнерам, расположенным за домом, на краю пустыря. Лишь выбравшись из микрорайона, практически, в чистую степь, стало полегче, ветру не помогали, сшибающие с ног сквозняки, господствующие меж панельных хрущовок.
Мусор отправился в новомодные заглубленные контейнеры, из которых порой, доносилась ругань бомжей, если очередная партия отходов прилетала им в голову. В этот раз обошлось, зато за спиной раздалось:
— Мужчина! Помогите!
Василий обернулся, сквозь метель разглядел фигуру мужчины, который призывно махал рукой с пустыря, метрах этак в пятнадцати-двадцати от мусорной площадки.
— Чего тебе?! – крикнул Василий, не спеша в столь поздний час откликаться на зов о помощи. Мало ли что… Проходили, слышали, знаем…
— Замерзнет! Я один не подниму! – прокричал в ответ мужчина.
— Чтоб вас, алкашей… — тихо проворчал Василий себе под нос и, проваливаясь по колено в снегу, побрел «нащупывать путеводную тропу» к месту происшествия.
Нашел, подошел и, обнаружив уже чуть занесенное снегом тело, зло поинтересовался. – Дружбан сил не рассчитал?
— Я иду, а он лежит, не встает, пьяный, — пояснил мужчина.
Василий удосужился разглядеть собеседника и тю! Пацан, лет семнадцати-восемнадцати, одет модно, то бишь не по погоде: тоненькая курточка с капюшоном, под которым, разумеется, нет шапки, кросовочки на хлопчатобумажный носочек и зауженные, не закрывающие щиколоток брючки, типичный дурачок, не адаптирующий западную моду с климатическими условиями, пусть южного, но Урала.
— И что ты с ним делать собираешься? – спросил Василий, не спеша поднимать пьяного.
— До поселка довести, там люди помогут, — ответил парнишка.
— А им делать больше нечего, — сердито ответил Василий. – Так и кинулись помогать… Вызвал бы ты сразу полицию… Хотя, пока они приедут замерзнет, чертов мусор…
— Вы о чем? – переспросил «спасатель».
— О том, что я вечно оказываюсь не в том месте и не в то время, хватай, давай под руку, поднимать будем этот «груз».
«Груз», как только к нему приложили некоторое усилие, очнулся и завопил:
— Руки прочь! Я сам! Я вам не того, я тут всех знаю! Вас найдут!..
— Пасть закрой! – рявкнул в ответ Василий, при этом парнишка, от неожиданности едва не выронил пьяного. – Всех знаешь? А меня знаешь?
— Тебя нет, но тебя найдут, — уверенно произнес мужчина, продолжая попытки вырваться. – Я сам дойду, не поживитесь, стервятники!
— Разумеется, сам, — кивнул Василий, поддерживая качающегося на ветру пьянчугу. – Я тебя на себе тащить не собираюсь. Давай шагай, левой, правой, левой правой… Иди говорю!..
Пока спотыкаясь, чертыхаясь и используя иную обсценную лексику выбирались с пустыря, Василий невольно успел рассмотреть пьяного: далеко за пятьдесят, одет прилично, а по лицу и не скажешь, что алкаш, возможно просто мужик не рассчитал сил, с кем не бывает?
— Мужик, — Василий включил свое топорное обаяние. – Выпил, бывает, а где ты живешь?
— Не скажу, — уперся пьяный. – Меня все знают, я тут тридцать лет живу, учтите.
— Вот прям все, — Василий, пыхтя волок мужчину по сугробам, — а я не знаю, хотя здесь вырос и тоже прожил тридцать лет.
— Где ты вырос?
— Вот в этом доме, — кивнул, отдуваясь Василий.
— А это какой дом? – поинтересовался пьяный.
— Третий, проспект Восходящего солнца, — ответил Василий, почувствовав, что контакт начал налаживаться. – А ты в каком живешь?
— В нем и живу, — буркнул пьяный и тут же добавил. – Но это не тот дом.
— Тот, тот… Кстати, если ты тридцать лет в нем прожил, в геологии не работал? –забросил удочку Василий.
— Работал, а тебе то что с того? – мужик явно перебрал, но чувство самосохранения осталось, видимо он по-прежнему опасался грабителей.
— Да ничего, — буркнул Василий. – Просто уточняю…
В конце-концов пьяного доволокли до лавочки у крайнего подъезда третьего дома и с облегчением перевели дух. Василий закурил, пряча сигарету в кулаке, и обратился к парнишке:
— И что теперь прикажешь с ним делать? Оставить здесь?
— Замерзнет, — неуверенно предположил молодой человек.
— Ну, ты же взялся его спасать, — напомнил Василий чисто из вредности. – Давай, продолжай. У меня своих дел полон рот.
— А как? – парнишку явно начало колотить на морозе, но он не сдавался. – Может скорую вызвать?
— Ага, и кто-нибудь умрет от сердечного приступа из-за этого перепившего субъекта, — ответил Василий, но закончить мысль не успел — ожил сотовый молодого человека:
— Маша, я скоро буду, я тут пьяного подобрал, чтобы не замерз… Что значит какое мне дело?! Это же человек! Маша… Маша!.. – парнишка, явно растроившись, убрал телефон в карман. – Надо с ним как-то решать вопрос.
Видимо сработал закон сохранения и у Василия неожиданно улучшилось настроение, а «модный дурачок» неожиданно вызвал у него симпатию.
— Подружка права качает? – спросил он.
— Невеста, — неохотно ответил парнишка. – Сказала, если немедленно не приду, могу и не спешить.
— Так иди.
— А он как же? – кивнул парнишка на пьяного, который успел задремать на лавочке.
— У тебя личная жизнь рушится, — напомнил Василий, — а ты о пьянице думаешь.
— Нельзя же так…
— Ладно, пацан, – Василий преисполнился энтузиазма. – Учись как надо заканчивать добрые дела, уж коли взялся.
Василий, не особо задумываясь набрал первую попавшуюся квартиру в домофоне:
— Кто? – раздался женский голос.
— Извините, здесь мужчина – пенсионер пьяный замерзает, говорит живет в вашем подъезде, но квартиру не помнит, мне полицию вызвать или глянете, ваш не ваш? Говорит, в геологии работал…
— Ой, погодите, сейчас, оденусь…
Домофон отключился, а Василий спокойно прикурил вторую сигаретку. Парнишка же, не выдержав, задал вопрос:
— Он же не говорил в каком подъезде живет?
— Плевать, — отмахнулся Василий. – Если действительно тридцать лет прожил в этом доме, с высокой долей вероятности его знают и подскажут куда доставить.
И еще нюанс: дом непростой, его в СССР геологоразведочная экспедиция строила, а геологи народ дружный… — в этот момент открылась подъездная дверь и пожилая женщина склонилась над пьяным.
— Славка! Да чего же ты так надрался?! Опять к Маринке ходил?! – воскликнула она, опознав мужчину. – А ну, пошли я тебя до квартиры провожу…
— Не пойду, я сам…
— Женщина, вы дверь нам откройте, а мы его доставим, — сказал Василий, подхватывая Славика под мышки. – На каком этаже живет?.. На пятом?!! Вот почему я не удивлен?..
Когда запыхавшиеся Василий с парнишкой вышли из подъезда на ветер и метель, последний с хмурым выражением лица протянул руку со словами:
— Спасибо, что помогли.
— Не за что, это тебе спасибо, — ответил Василий, пожимая крепкую ладонь.
— А мне за что?
— Да, так, лет через тридцать поймешь, — улыбнулся Василий. – Беги давай, заждалась, небось.
Парнишка не стал уточнять и легкой трусцой скрылся в метели, а Василий, отворачивая лицо от обжигающе-острого снега, побрел домой, размышляя: «Из каждого утюга звучит как мантра: «потерянное поколение, черствые, безответственные…»
Вопрос: а кто из нас потерянное поколение? Мы, пережившие девяностые, озлобленные, вечно всем недовольные или они?
Столь нам непонятные: с зелеными волосами и придурковатым стилем в одежде, но вот же, не прошел мимо, хоть и спешил на «случку»… Нет, определенно стоит чаще «смотреться в зеркало», прежде чем ругать молодежь»…
Автор: Аркадий Недбаев
