Свой законный отгул она взяла, чтобы отлежаться после напряжённой недели.
— Отгул не прогул, — сказала заведующая аптеки, женщина строгая, но справедливая. – Идите, Медяник, отдыхайте.
Воскресенье ушло на домашние дела. И вот сегодня, в понедельник, Нинель предалась абсолютной лени. Никто и ничто не заставит её выбраться из-под мягенького тёплого пледа. К дивану заблаговременно был придвинут журнальный столик, а на нём … всё, что было угодно её душе: чашечка чёрного кофе, пара круассанов, блюдечко с жареным арахисом.
Только что Нинель вылезла из ванны, где нежилась в ароматной пенке. Теперь, прикасаясь к коже, чувствовала упругость и нежность. Предстояло одно дельце, но она откладывала на «потом», хотя желала быстрее получить результат. Просто опасалась, что в очередной раз он её разочарует.
В быту Нинель была неприхотлива, во всём себе отказывала в пользу семьи, легко смущалась, когда привлекала чьё-либо внимание. Особенно, если проявляли внимание к её имени. Она знала, назвал её так необычно отец, на тот момент парторг механического цеха.
Вспомнился недавний случай на почте. Нинель отправляла бандероль с лекарством подруге (достала со склада по знакомству).
Девушка-оператор, оформлявшая пересылку, как-то криво улыбнулась, прочитав заполненный ею бланк. В графе «отправитель» выведено красивым почерком: Медяник Нинель Игоревна. «Всё то же. Имя ей не понравилось», — решила тогда Нинель. Но промолчала. Не любила выяснять с людьми отношения. Сейчас, лёжа на диване, предалась под кофеёк фантазии. В голове сложился воображаемый диалог. Представила, как девушка уточняет:
— Нинель? Может, всё-таки Нина?
Она отвечает вопросом на вопрос:
— А Вас как зовут?
На бейджике жакета девушки значится: Вера Ивановна.
— Может быть, Вероника? – язвит Нинель.
Конечно, девушка краснеет и смущается. Тогда Нинель ей говорит:
— Знаете что? Напишите своё имя и прочитайте наоборот.
— Вера — Арев, — читает девушка.
— Теперь моё. Что получили?
— Нинель — Ленин.
— Что-то надо объяснять? – она торжествующе смотрит на девушку-оператора, та отрицательно мотает головой и быстренько выдаёт квитанцию и чек.
Представляя маленькую безобидную сценку, Нинель довольно улыбается и переворачивается на живот. Надо растянуться, чтобы снять напряжение со спины.
Фармацевт в аптеке. Считается, лёгкая профессия. А попробуй всю смену простоять на ногах, да ещё побегать туда-сюда за лекарствами! Так. О работе не вспоминать!
Понежившись ещё часок, Нинель встала. «Теперь, пожалуй, пора сделать то самое», — решила она и направилась в ванную комнату.
***
Они поженились сразу, как только Алексей вернулся, закончив срочную службу. Первые два года пролетели незаметно в любви и ожидании получения квартиры, обещанной завкомом стройтреста молодому перспективному инженеру-строителю Алексею Медянику.
Всё изменилось в тот день, когда Лёша пришёл с работы раньше обычного. Нинель готовила ужин, поэтому вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной:
— Беда у нас. Звонила соседка Любаши. Сестрёнка в больнице. Состояние тяжёлое.
— Что случилось? – внутри у Нинель всё похолодело от тяжкого предчувствия.
— Забыла открыть заслонку в печи. Угорели. Настеньку откачали, а у Любаши плохи дела. Надо ехать.
— Я с тобой.
Сестра жила в соседней области: частный домик на краю небольшого райцентра. После смерти матери одна растила двухлетнюю Настю. Никому не открыла свою тайну, кто отец ребёнка. На момент приезда Алексея с молодой женой Любаша скончалась. Молодая пара забрала малышку и удочерила.
Нинель полюбила девочку и растила как свою, но мечтала тоже родить. Пока не получалось. Две беременности сорвались по неизвестной причине, после чего Нинель больше не беременела.
Настя выросла, в школе училась неплохо, а после поступила в институт, правда бюджетных мест было мало, пришлось идти на платное обучение.
Перешагнув сорокалетний рубеж, Нинель отпустила ситуацию и перестала думать о собственном материнстве. Но в последние дни ощущался некий дискомфорт, появились изменения в организме.
— Неужели ранний климакс? – заволновалась она и на всякий случай купила тест на беременность. Каково было удивление, когда, увидела две полоски.
Она забегала по комнате, повторяя одно и то же:
— Не может быть! Не может быть! Радость-то какая! Завтра пойду к гинекологу, — говорила себе, а уголки губ растягивались в улыбке.
Привыкнув к мысли, что «это наконец произошло», вдруг успокоилась, достала папку с квитанциями и занялась подсчётом коммунальных платежей. Эту процедуру она выполняла регулярно раз в конце месяца. Но мысли блуждали, и думалось о том, что скажет врач. Тест может некачественный, даёт неверный показатель. Читала, такое бывает.
С трудом настроилась на бумажную работу. Разложив платёжки веером, пощёлкала калькулятором и пришла в негодование:
— Ого! Ползарплаты! Хорошо, что отопительный сезон закончился, но долг остался. Придётся погасить. А вода! В этом месяце перерасход. Надо Насте сказать, пусть поменьше плещется. Да-а-а… Ещё за её учёбу платить и платить. Только второй курс. Вот Лёша заработает, с тех денег заплатим.
Муж Алексей подался на заработки со строительной бригадой. Сообщил, что расчёт после сдачи объекта. Когда – неизвестно. Долгая песня. Впереди лето, а носить нечего. Задумала купить босоножки. Придётся старенькие отремонтировать. На чём ещё можно сэкономить? На салоне красоты. Когда-то подруга наставляла:
— Женщина на себе не должна экономить. Для мужа надо хорошо выглядеть всегда и для детей быть примером. Бабский халат и шлёпанцы – вот главные враги любого брака.
Что же, всё верно. Пока она займётся маникюром. Нинель приготовила всё для процедуры, но тут запел мобильный. Звонил Алексей.
Поболтали немного. О предполагаемой беременности решила пока промолчать. Супруг, как всегда, был немногословен. Но и того, что успел сказать, было достаточно, чтобы почувствовать: соскучился. Она тоже вдруг остро ощутила, как не хватает его. Орудуя маникюрными ножничками, порезала кутикулу, чертыхнулась и тщательно обработала ранку спиртом. Подойдя к зеркалу, стала рассматривать себя со всех сторон.
— Вроде ничего. Живота ещё не видно. Чуть полновата, но Алексею нравится. Как там в фильме Алентова говорит: «В сорок жизнь только начинается». А мне пока сорок два. Наверное, поздно рожать. Да что там, рожают и постарше меня!
Нинель вымыла голову, уложила волосы, нанесла лёгкий макияж и снова придирчиво оглядела себя.
— Определённо, хороша.
Опять запела мобилка. На сей раз звонила дочка.
— Мам! Я с универа к Людмиле. Будем готовиться к семинару. А от неё в клуб. Лады?
— Надолго?
— Ты не жди. Ложись без меня. Я, может быть, у Людмилы заночую.
— То есть как это заночую? – возмутилась мать. Этого ещё не хватало! Стоило отцу уехать, и пожалуйста вам: сюрприз! – Чтобы в двенадцать была дома!
— Мам! Мы только в десять туда зайдём.
— Ничего. Управитесь. Часок потанцуете, и часок домой доехать.
— Ты смеёшься?
— Я не разрешаю. Слышишь?
— Ой, мамочка, у меня садится телефон, — были последние слова Насти, и связь прервалась.
Что делать? Как быть в такой щекотливой ситуации? Сиди и думай, как там она среди разгорячённых танцами и алкоголем чужих людей. Легко обидеть, ведь заступиться некому. До вечера ещё далеко. Будет названивать и твёрдо стоять на своём: нельзя, и точка!
Надо было подумать об обеде. Но если Настя вернётся поздно, то можно не готовить, обойдутся тем, что осталось от вчерашнего. Заглянула в холодильник. Так и есть, котлетки остались, колбаска и сыр тоже имеются.
Покончив с кухней, Нинель оделась, положила в сумочку приготовленный маленький пакетик с тестом и вышла на улицу. План был таков. Прогуляться в парк, побродить по аллеям, подышать свежим воздухом, посидеть на скамейке. А потом забежать на работу и кое-кому показать тест. Это персонально Зойке, которая постоянно донимала вопросом:
— Почему не родишь Лёше сына?
А когда Нинель признавалась, что не получается, Зойка, глядя ей в глаза, нагло заявляла:
— Может, у меня получится? Ты не против?
Нинель отшучивалась, а потом всю смену ходила подавленная.
В парк шла пешком, чтобы продлить прогулку и не толкаться в переполненном в обеденные часы транспорте. Несколько раз поймала на себе удивлённые взгляды прохожих. Видимо, что-то не так в одежде. Нинель остановилась у витрины магазина и стала рассматривать своё отражение. Вроде всё на месте. Что могло вызвать в ней внимание посторонних? И тут она заметила, что улыбается. Улыбка была какой-то отрешённой. Она шла изнутри и жила на лице независимо от Нинель.
Из витрины постучали, возвращая её к реальности. Молодой человек, по всей видимости, электрик, с отвёрткой в руках улыбался в ответ, знаками показывал, что хочет познакомиться и созвониться. Взяв в руки лампочку и приложив к уху, отвёрткой крутил воображаемый диск. Отпрянув от витрины, Нинель ускорила шаг.
Парк жил своей размеренной жизнью. Работницы зеленхоза высаживали рассаду, формируя клумбы, белили бордюры. То тут, то там мелькали их форменные зелёные кепки и оранжевые жилеты. По центральной широкой аллее двигался водовоз, щедро орошая уже готовые цветущие композиции, разбросанные островки низких декоративных берёзок и подстриженные изгороди кустарника.
Нинель больше часа бродила по парку, представляя то роды, то прогулки с коляской. Несколько раз присаживалась на скамейку, открывала сумочку, чтобы ещё раз взглянуть на тест, медлила и снова закрывала.
— Нет, не сейчас, — говорила себе и продолжала прогулку.
Наконец, почувствовав, что проголодалась, направилась к киоску-фургончику, где торговали выпечкой. Взяв пару беляшей и кофе, огляделась, где бы расположиться. Возле торговой точки было всего два высоких столика. За одним толпилась компания спортсменов. Судя по росту и мячам у ног, баскетболисты. Нинель подошла ко второму столику. Его занимали паренёк и девчушка.
— Вы позволите? – Нинель одарила парочку приветливой улыбкой.
— Пожалуйста, — обронил паренёк, дожёвывая пирожок с повидлом.
На вид ему было лет 16-17, его спутнице чуть меньше. Нинель обратила внимание на нежно-голубые глаза девчушки со светлыми, словно выгоревшими ресничками и такими же светлыми бровками. В бриджах цвета хаки, в лёгкой ветровке нараспашку, с русым ёжиком волос, она больше напоминала мальчишку.
Нинель повесила сумочку на крючок, приваренный к стойке, держащей столик. Влажной салфеткой протёрла ладони и откусила сочный беляш.
— Приятного аппетита, — сказал парень и обратился к своей спутнице: — Наелась? Идём.
Девушка мельком взглянула на Нинель и тут же отвела взгляд, затем резко повернулась и поспешила за своим спутником.
— Спасибо, — уже вдогонку молодым людям крикнула Нинель.
Беляши оказались довольно съедобными. Захотелось даже прикупить с собой. Но мысль о том, что лежало в сумочке, снова пулей выскочила наружу.
— Достань и посмотри, — шептал внутренний голос. – Чего боишься? Хочется убедиться – убедись! Ну же, смелее!
Нинель протянула руку. Пальцы прикоснулись к холодному металлу. Она наклонилась и глянула под стол. Сумочка исчезла. Мелкая дрожь прошлась по всему телу женщины.
Теперь незачем заходить на работу. И Зойке нечем утереть нос. А паспорт! А телефон! Как связаться с Настей, настоять, чтобы ночевала дома! Ключ! Теперь придётся вскрывать замок. О деньгах вспомнила в последнюю очередь. Хорошо, что всю зарплату с собой не таскала.
Первое, что пришло на ум – идти в полицию. Но что им сказать? Что предположить? Конечно, это дело рук тех двоих. Больше некому! Сумка была при ней, иначе как бы рассчиталась за беляши и кофе? За столиком никого, кроме «сладкой парочки», не было. На всякий случай она подошла к киоску и обратилась к продавцу:
— Скажите, милейшая, я случайно не оставляла на прилавке сумочку?
Та отрицательно помотала головой и назидательно произнесла:
— Смотреть за вещами надо. В городе живём, не в деревне. Мало ли шантрапы по улицам шатается!
— Да я её на крючок под столиком повесила, чтоб руки освободить, а она исчезла. Там ещё паренёк с девчоночкой светленькой… — стала объяснять Нинель, но продавщица одёрнула:
— Хватит лясы точить! Мне работать надо. Вон уже очередь собирается, — кивнула на покупателей, которых всего-то стояло человека два. – А Вы, дамочка, идите себе, не задерживайте.
Нинель направилась к выходу из парка. Как только она отошла подальше, продавщица захлопнула окошко прилавка со словами:
— Извините, граждане, мне надо товар принять. Пять минут, и я вся ваша.
Отойдя вглубь киоска-фургончика, тихо, но взволновано заговорила в мобилку:
— Ванька! Паразит проклятый! Ты что это учудил! В тюрягу захотел? В гроб меня вгонишь, — всхлипнула для убедительности. Затем, сделав глубокий вдох-выдох, распахнула окошко и уже другим тоном, крикнула очередному покупателю:
— Чего давать?
Ванька ножиком сдёрнул крышку с бутылки портвейна и сделал три затяжных глотка. Потом протянул Карине.
— Будешь?
Та отрицательно мотнула головой и сказала с упрёком:
— Зачем ты стырил сумку! Тётка вроде ничего.
— Мне плевать, какая она. Зато пузырь и сигарет взяли, да ещё осталось.
Он раскурил сигарету и протянул подружке. Карина сделала затяжку и закашлялась.
— Ты же знаешь, я такие не курю. Дешёвка.
— А на дорогие другие бабки нужны, — скорчил гримасу Ванька. — Поди, заработай, если такая умная.
Они сидели в беседке в глубине двора. Ванька изучал содержимое сумочки. Раскрыл паспорт и прочитал:
— Медяник Нинель Игоревна. Будем знакомы, мадам! – полистав дальше, сообщил: — Далековато живёт. И чего по парку шаталась?
Отложив кошелёк, остальные «трофеи» отдал подружке. Теперь Карина перебирала содержимое.
— Да. Тётке туго придётся. Телефон, ключи, паспорт! А это что за фигня? – девочка крутила в руках маленький целлофановый пакетик…
Нинель сидела на скамейке у подъезда. В доме понемногу гасли окна, а с ними и надежда попасть в квартиру. К кому обратиться за помощью? На её площадке обе соседки без мужей, внизу пенсионеры, люди преклонного возраста. А с верхних этажей почти никого не знает. Шапочное знакомство, только «здрасьте» и «до свидания». Плохо, что так ни с кем не подружилась.
Больше волновало то, что не могла связаться с дочкой. Вдруг, и в самом деле останется ночевать у подруги. А вдруг, не у подруги? Нет. Настя никогда не врала.
Клонило в сон, и Нинель прикрыла глаза. Она будет сидеть и ждать. Не может быть, чтобы дочка ослушалась и заставила её переживать!
— Тётенька… — позвал чей-то голосок.
Нинель вздрогнула от неожиданности. Рядом с ней сидела девчушка из парка. Как она здесь оказалась? Женщина оглянулась, поискала глазами паренька.
— Я одна. Ванька не знает, что я пошла к Вам. Вот… — девочка протянула сумочку.
— Как ты меня нашла? – Нинель почувствовала нелепость вопроса. – Ах да, паспорт, прописка…
Вдруг лицо её просияло.
— Ключи!
— Там всё на месте. Ничего не брала. Извините нас, — сказала девочка и повернулась, чтобы уйти.
— Стой! Куда ночью одна? Позвони родителям и оставайся ночевать.
— Некому звонить. Мамка сегодня в ночную, а папки у меня нет.
Нинель перебрала все предметы в сумочке, но целлофанового пакетика не находила.
— Как зовут тебя?
— Карина.
— Красиво звучит!
— У Вас не хуже, Нинель Игоревна.
— Тебе нравится? Вот что, Карина. В сумочке лежал пакетик, но я его не нахожу.
— Извините. Я его выбросила, — помолчав, призналась девочка. — Посмотрела – там похожая на градусник трубочка. Ничего ценного.
«Ничего ценного, — повторила про себя Нинель. – Глупая девчонка. Где ей знать, что в этой трубочке, быть может, их с Алексеем будущее!»
Зайдя в прихожую, она сразу обратила внимание на туфельки Насти. Обычно стоявшие на полочке для обуви, они валялись на полу как попало, а рядом сумка, с которой дочка ходила на занятия.
— Проходи, проходи, не стесняйся, — подбадривала хозяйка гостью. – Я сейчас.
Она заглянула в комнату дочери. На кровати, свернувшись калачиком, не раздевшись и не расстелив постель, спала Настя. В другой раз Нинель разбудила бы и заставила сделать всё как положено, а сейчас на носочках вышла и прикрыла за собой дверь.
— Просидела несколько часов во дворе и не знала, что дочка дома. Спит без задних ног. А я с ума схожу. Вот что значит остаться без связи.
— Вы не будете обращаться в полицию? – этот вопрос сейчас больше всего волновал Карину.
— Ты же всё вернула, значит, есть совесть, а вот молодого человека стоит проучить.
— Не надо! Прошу Вас! Ванька хороший. Просто… просто… — Карина подыскивала нужные слова, — просто передо мной выпендривается. Хочет казаться взрослым, крутым.
— А для этого обязательно нужно воровать? – Нинель вдруг разозлилась, показалось, девчонка лукавит. Сейчас она выведет её на чистую воду. – Тебя не пожалел, отправил всё замять и уладить. Не подумал, что ночь на дворе, а ты ещё маленькая. Случись что, за себя постоять не сможешь. Да и деньги не вернул, небось, уже потратил.
— Он заработает и вернёт.
— Заработает? Как? Где?
— Он портреты в парке рисует. Берёт, кто сколько даст.
— Портреты? – удивилась Нинель. – Любопытно. Вот бы взглянуть.
— Вы приходите в парк. Он и Вас нарисует, — обрадовалась Карина.
— Значит, у парня талант? А талант надо развивать. Ему бы поучиться.
— Зачем? Он и так рисует, как художник, — стояла горой за друга девчушка.
— Пей чай с бутербродом, а я пока постелю тебе на раскладушке, — Нинель успела приготовить нехитрое угощение. – Пора ложиться.
— Хочу спросить, для чего та трубочка, которую я выбросила?
— В той, как ты говоришь трубочке, возможно, перемены в нашей с супругом жизни. Хотела ему показать, но, увы!
— Как это? – не поняла девочка.
— Это был тест на беременность. Теперь буду делать повторно. Результат очень важен для нас обоих, — призналась Нинель.
— Ой! Что я наделала! – спохватилась Карина. – Хотите, я найду и принесу?
— Нет-нет, проще купить другой.
В эту минуту раздался звонок в дверь.
— Кто бы это? – заволновалась Нинель и, подойдя к двери, спросила:
— Кто там?
— Нельчонок, это я.
— Алёшка! – радостно воскликнула Нинель.
От волнения долго возилась с замком. Как только дверь распахнулась, крепкие мужские руки подхватила её и закружили. Карина, успевшая облачиться в халатик, предложенный хозяйкой, во все глаза смотрела на… нет, не на Алексея, на парня, стоявшего за его спиной.
— Ванька! Ты как здесь?
— Это со мной, — сказал Алексей. – Заходи, Иван. Знакомься. Вот она, Нинель Игоревна, которую ты ищешь.
Нинель не ожидала появления мужа и расчувствовалась до слёз, зелёные глаза засияли ярче.
— Лёша, какими судьбами? Мы же с тобой днём созванивались!
— Вырвался на пару дней. Хотел сделать сюрприз. Или мне поворачивать назад? – он шагнул в сторону и рассмеялся.
— А что делает здесь этот юноша? – строгим тоном спросила Нинель.
— Сейчас объясню, — Алексей снял курточку, подтолкнул Ваньку и похлопал для ободрения по плечу. – Выхожу из такси, иду к подъезду. Только набрал код двери, как он ко мне. «Дяденька, — говорит, — не закрывайте. Я тоже сюда». Поинтересовался, к кому. Назвал тебя. Я сам в недоумении.
— Если припёрся за мной, — выступила Карина, — то зря. Я никуда не пойду.
— Нужна ты мне больно! – огрызнулся паренёк. – Нинель Игоревна, я пришёл сказать, извините, я больше не буду. Ещё вот… — он вынул их кармана брюк целлофановый пакетик. – Ваш?
— Мой. Спасибо, что принёс. А извинения приму только тогда, когда нарисуешь нас с Алексеем Ивановичем. Сейчас вызовем тебе, такси…
— Тогда и я поеду, — спохватилась Карина и стала переодеваться.
Из своей комнаты вышла сонная Настя.
— Что за шум, а драки нет?
Увидев отца, завизжала от радости и бросилась ему на шею.
— Ой! – смутилась, заметив посторонних. – Надо предупреждать! Я не одета, — она убежала к себе.
Запела мобилка, Нинель ответила на вызов и сказала:
— Карета подана, господа. Ещё увидимся.
— Я провожу, — Алексей вышел вслед за парочкой.
Нинель открыла пакетик и достала тест. У Насти округлились глаза.
— Мама, это то, что я думаю?
Щёки Нинель зарделись. Она обняла дочку.
— Ты кого хочешь, братика или сестричку?
Настя хотела ответить, но с порога послышалось:
— И братика, и сестричку. Не больше не меньше, — Алексей улыбался. – Ну идите, девчонки, я вас обниму.
Он прижал обеих к груди и шепнул жене:
— Нельчонок, тебя можно поздравить?
— Нас можно поздравить, — в тон ему ответила Нинель.
Тёплый июньский вечер щедро дарил посетителям парка ароматы цветов. На площадке перед фонтаном у мольберта колдовал паренёк. Светленькая девочка, стоя рядом, наблюдала, как уверенно бегает по ватману его карандаш. Юному художнику позировало целое семейство: в центре Алексей, слева и справа от него Нинель и Настя, на руках у отца Егорка (сегодня ему исполнилось полгодика), одной ручкой обхватил папку за шею, другую тянет к матери.
— Только недолго, Ванечка, мне ещё кормить Егорку.
Автор: Тамара Авраменко
