Сема с трудом поднял ведро с молоком.
— Ну, все, Зорька, спокойной ночи.
Корова, как будто тоже прощаясь на ночь, лизнула шершавым языком его куртку.
— Не балуйся! Обслюнявишь, стирай потом. Порошок дорогой.
Он закрыл хлев и поспешил к дому. Только за ручку двери взялся, как услышал:
— Сема, подоил уже Зорьку? Я же говорила, приду, помогу.
Это была их соседка и подруга мамы.
— Тетя Света, да она вечером спокойная и молоко хорошо отдает. Вы не переживайте.
— Не переживайте... Как же не переживать за вас?
Она подхватила из рук Семена ведро и пошла в дом, он следом.
— Папка где, опять гуляет?
Сема вздохнул.
— Гуляет… тяжело ему, тетя Света, он знаете, как ночами плачет?
— Это градусы в нем плачут! Второй год плачут, а он все их доливает.
Они вошли в дом. На диване сидела девочка с куклой . Она внимательно посмотрела на вошедших и улыбнулась.
— Молочко!
Женщина обняла ее:
— Ну, что, крошка моя, как дела?
— Хорошо. Мы с Верой сегодня учили букву О.
— Подожди, вчера же твою куклу звали Катей?
Девочка удивленно посмотрела на Светлану и махнула рукой:
— Это давно! А сейчас Вера!
Светлана рассмеялась:
— Ой, ну я же не знала. Теперь запомню. А Вера будет с тобой кушать блины с творогом?
Девочка задумалась. Потом спросила:
— Завернутые?
— Завернутые.
— А сладкие?
— Сладкие.
— Тогда будет.
Девочка залезла на стул и внимательно смотрела на то, как Светлана процеживает молоко, ставит банки в холодильник, потом достает из пакета тарелку, накрытую другой тарелкой.
Семен тоже присел за стол. Положил рядом с сестрой вилку и сказал:
— Маринка, кушай осторожно, стирки и так целая коробка.
Светлана подняла на него глаза.
— Машинка-то работает?
— Наверное. Я не включал давно.
— Завтра с утра отца твоего выловлю, пусть воды в баню натаскает. Потом приду, помогу тебе.
Она посмотрела на Семена.
— Семен, нужно что-то с Зорькой решать. Сена в зиму вы не приготовите, а еще дрова покупать надо.
— Тетя Света, да я все понимаю, только жалко ее.
— Жалко… Ну так голодать животина будет — не жалко? Мы же не на мясо, будет жить в хороших условиях, в тепле, молочко давать. И вам молочка присылать.
— Надо бы с папкой поговорить.
Света вздохнула.
— Надо бы, только как это сделать... Ладно, вы укладывайтесь, утром Маринку соберешь, я захвачу ее по пути в сад. Папку попробую поймать.
Светлана звонко чмокнула Марину в щечку, но та лишь отмахнулась — уж очень была блинами увлечена.
Света вышла на улицу и увидела силуэт на скамейке у калитки. Кто там притаился, гадать не приходилось. Она подошла, села рядом.
— Привет, Костя.
— Привет… Снова ругать будешь?
— А чего мне тебя ругать? Сам себя съешь скоро. Только поздно будет.
— А что, конец света близится?
Он пьяно хохотнул.
— Кому как. Из школы в опеку звонили. Я ребятам ничего не говорила, потому что не знаю, как такое вообще сказать можно. Господи, как хорошо, что Лена этого всего не видит...
Костя скрипнул зубами.
— Ты как будто меня во всем винишь!
— А кого винить-то надо? Это же ты до такого довел.
Костя схватил Свету за руку.
— Горе у меня, понимаешь? Горе!
И он заплакал пьяными слезами. Света выдернула руку:
— Костя, ты же знаешь, как я к тебе всегда относилась… Ленку убить была готова, когда ты ей предложение сделал. Но сейчас понимаю — ты размазня!
Света развернулась и пошла к дому. Какое-то время Костя смотрел ей вслед. Получается, теперь и Светке он не нужен. И Лена его бросила, и Светка тоже.
Он снова сел на лавочку. Что же за несправедливость такая? Так у них все хорошо было, надо бы лучше, да некуда. Костя работал в городе, Лена деток растила. В доме все есть, жена умница, красавица. В один день все рухнуло: приговор врачей и впереди — темнота. Он еще ни одного дня не был трезвым после похорон жены. Когда в умат, когда еще соображает что-то… Знает, что Света всегда рядом...
***
К приезду опеки он немного очухался. Видел, какими испуганными глазами смотрит на незнакомых теть дочка — в груди защемило. Дома порядок, еда в холодильнике есть. Написали какие-то бумажки и уехали. Женщина, видимо главная среди них, сказала, отведя его в сторону:
— Еще один сигнал, и детей мы заберем.
Он и ответить ничего не успел, она развернулась и пошла к машине.
***
К вечеру Костя снова напился — как домой пришел, не помнил. Утром глаза продрал — никого. Ну и хорошо. Водички попил, послонялся по дому. Взгляд упал на портрет жены. Подошел, долго стоял, рассматривал, потом быстро собрался и вышел. Сегодня день рождения Лены, а он совсем забыл! Зашел в огород по пути, нарвал большой букет георгинов — Лена их очень любила. По дороге на кладбище в магазин завернул, маленькую взял, нужно же помянуть, чтобы все чинно было.
Когда подходил к могиле, услышал детские голоса. Сразу догадался, что это Семен с Мариной, и решил переждать за кустом, пока дети уйдут. Сел на землю, опохмел вытянул и вдруг замер. Здесь ему было очень хорошо слышно, что говорят дети. Говорила Марина:
— Мамочка, ты не переживай, у нас все хорошо. Только страшно дома одной, пока Семка к коровке ходит. Папы никогда нет, но я и не хочу, чтоб он приходил, он все время пахнет невкусно и смеется… А еще Нинка сказала, что меня скоро в детский дом сдадут, потому что я никому не нужна. Я сказала, что это неправда, а она дразнилась. Я ей как дала, а потом ее мама прибежала, сказала, что я сирота, меня все бросили, поэтому я невоспитанная. Я воспитанная, мамочка, только зачем она обзывается. И в детский дом я не хочу.
Костя сидел белый, как мел. Он слышал, как Маринка всхлипнула, и этот всхлип его полоснул как ножом по сердцу.
Через какое-то время заговорил Семен:
— Мамочка, ты не обижайся, только Зорьку нам продать придется. Дров нет совсем, нужно купить, а ее зимой все равно кормить нечем. Я пробовал косить, но у меня пока не получается. Но ты не думай, она к хорошей тете пойдет, ее никто обижать не будет.
Дети посидели еще какое-то время и ушли.
Костя встал. Посмотрел на бутылку в своих руках. Потом размахнулся и швырнул ее далеко в кусты.
Он сел у могилы жены. Долго сидел молча. Что он мог сказать? Что больше пить не будет? Так говорил уже. Каждый день напивался и говорил, заливаясь пьяными слезами. Костя схватился за голову. Что он делает? Горе заливает? А что же тогда детям его делать? Им как с горем справляться?
Он провел на кладбище часа два, потом пошел к дому. Остановился у калитки. Надо же, а он и не замечал. Трава вокруг дома выкошена, во дворе все прибрано. Сам-то он давно уж ничего по дому не делал.
Домой заходить было стыдно. Так стыдно, что и ноги не слушались — он присел на лавочку. Слышал, что дома чему-то смеется Марина. Как он радовался, когда Лена родила эту кнопку! Он, конечно, и Семена любил, но маленькая девчушка просто околдовала его сердце. Костя попытался вспомнить, за что его уволили с работы. А, ну так он просто не ездил на нее. А потом приехал пьяный, начальник и помахал ручкой. Еще пытался какие-то нотации читать.
Черт, как же теперь все восстановить-то…
Он встал. Сиди, не сиди, а идти надо. Посмотреть своим детям в глаза.
Он открыл дверь. Марина и Светлана что-то делали на столе. Девочка сразу перестала улыбаться.
— Привет всем…
Света внимательно посмотрела на него. Вроде трезвый. Улыбнулась:
— Привет, мы с Мариной пирожки затеяли. Правда, не очень пока получается.
В этот момент у Марины в очередной раз вывалилась начинка из пирожка, который она пыталась свернуть. Костя улыбнулся дочке.
— А давай я тебе помогу? Только руки помою.
Марина удивленно посмотрела на отца, потом на тетю Свету и важно кивнула головой.
Все время, пока Костя был дома, пока пироги пекли, пока чай пили, дети настороженно смотрели на него. Костя сказал:
— Не буду больше пить, не смотрите так на меня.
Первой отреагировала Марина. Подошла к нему, обняла за коленки.
— Пап, а велик мне купишь? А то у Нинки есть, а она все время говорит, что мне и купить некому…
— Ох уж, эта Нинка! Куплю, конечно, вот завтра поеду в город и куплю. Как раз и по поводу работы узнаю…
***
На работу Костю взяли. И даже на велик он денег нашел. Ехал домой, а душа как-то не на месте. Из автобуса вышел, быстрым шагом к дому направился. Странно, никто из детей не встречает, а ведь знали, во сколько приедет. Он рванул на себя дверь дома. За столом сидела Света и плакала.
— Что? Где все?
Она подняла на него красные глаза.
— Увезли, два часа назад увезли. Из опеки приехали. Нинки мать, ну которой Марина нос разбила, позвонила туда.
Велосипед громко грохнул, упав на пол. Костя опустился на порог.
— Что же это…
Света подошла к нему.
— Ты руки-то не опускай. Пошли к председателю, давай справки собирать, о жилье, обо всем. Не может быть, чтобы так просто... Чтобы не вернули…
До самой ночи они со Светой бегали по деревне. И характеристики собирали, и о том, какое жилье. Во двор уже по темному вернулись. Из хлева выглядывала недовольная Зорька — она давно уж из поля пришла, а никто не встретил, никто хлеба горбушку не дал, и не подоил. Света руками всплеснула:
— Ох, ты ж, бедная, совсем про тебя забыли!
Утром Костя при полном параде ехал в город. Он готовил речь, потом придумывал что-то новое, но если честно, то даже не знал, что говорить, чтобы своих же детей вернуть. Права Света, как же хорошо, что Лена всего этого не видит…
Беседа получилась неприятной. Костя выложил все бумажки. Женщина неодобрительно смотрела на него и все время принюхивалась.
— Да не пью я больше! Совсем не пью! Пожалуйста, отдайте мне моих детей…
Костя растерянно смотрел на нее. И женщина вдруг улыбнулась.
— Но вы должны понимать, что за вами будут наблюдать…
— Да наблюдайте на здоровье…
Через полчаса Костя, сидевший в коридоре, услышал шаги. В конце коридора показалась уже знакомая женщина, Семен и Марина, которая крепко держала брата за руку и все время всхлипывала. Он встал, дети увидели его, и Марина закричала:
— Папочка!
И со всех ног бросилась к нему. В этот момент Костя ненавидел себя больше всего. Он прижал к себе девочку, а потом и сына.
— Все, я вам обещаю… Теперь у нас все хорошо будет.
Они шли с автобусной остановки, а у калитки их ждала Светлана. Как увидела их, так и опустилась обессиленно на лавочку, расплакалась. Семен и Марина кинулись ее успокаивать.
Потом они готовили ужин, ели, смеялись. Все старались не вспоминать, что произошло. Вечером, когда дети уже спали, Костя вышел проводить Свету. Они остановились у калитки, и он спросил вдруг:
— Свет, а ты почему замуж не вышла?
Она невесело усмехнулась.
— Зачем спрашиваешь, если и сам все знаешь? И замуж не вышла, и дома сидеть не могу, все свое время у вас провожу… Ладно, пойду я.
Она шагнула было на тропинку, но Костя удержал ее.
— Скажи, а если я сейчас предложу тебе перебраться к нам? Ты не подумай, не потому, что за детьми смотреть надо, просто как-то спокойнее, хорошо, когда ты рядом. Не знаю я, как сказать правильно… Согласишься?
Света повернулась к нему, и в глазах у нее заблестели слезы. Только сказать что-то хотела, но тут в темноте раздались веселые детские голоса:
— Тетя Света, соглашайтесь!
— Соглашайтесь, тетя Света!
Костя и Света испуганно посмотрели на дом. Из-за двери торчали две детские лохматые головы. Костя хмыкнул:
— А вам не говорили, что подслушивать не хорошо?
— А мы и не подслушивали, мы просто вам помочь!
Через два месяца Света и Костя тихо расписались. Зорьку никто продавать не стал, и корова в благодарность стала давать еще больше молока. А молоко им было нужно, через год родился в семье еще ребенок, которого назвали Матвей. Костя считал, что у них самая счастливая семья на свете. Они все так же часто навещали маму, рассказывали ей все, что у них происходило, и иногда ему даже казалось, что Лена как-то одобрительно смотрит на него с фотографии.
Автор: Ирина Мер
