На новогодние к Шурику нагрянула в гости племяшка жены: одиннадцать лет, круглая отличница. С первого класса на золотую нацелилась и тянет. Мама посадила дочу на самолет, а в Домодедово её Шурик с женой встретили.
Он девчушку прежде не видал – ребёнок как ребёнок: косички, щечки, скромность, носовой платочек.
Ну, приехала и приехала. Свозили в зоопарк, на ёлку, на Красную Площадь, а в остальное время гостью не видно не слышно – сидит под абажуром, вышивает или ведёт дневник, моет за собой посуду, зубы чистит, а в девять вещички на стул, тапочки по линейке поставит, помолится, и спать.
«Какой-то набожный суворовец, а не девочка», дивился Шурик. А Верка жена на неё не налюбуется и «Пора такую же чёткую Васю заводить, Шурик. Своих деток хочется».
Девочку-то звали Василиса, и у неё трогательно косил правый глазик, и жена ласково величала её Вася и гладила по русой головке, жалела умницу косенькую.
Набегавшись с женщинами по Москве и отдав долг гостеприимства, Шурик засобирался на охоту. Он всегда на зимние каникулы выбирался с мужчинами на природу, поиграть ружьишком.
Укладывает он рюкзак, как жена заявляет: – Возьмите ребенка на свежий воздух. Не всё девочке в городе ошиваться. Вон уже круги под глазами. А я за ней через пару дней приеду, заберу.
У Шурика у самого круги поплыли, – соглядатая дают, так еще и жена нагрянет на «военную базу». Это невозможно!!
– Да Вася, поди, не хочет? – подмигивает Шурик соплячке. – Ей бы с тётей Верой в аквапарк, а не слушать вой голодных волков. Правда, детонька?
– Волки?! – ахнула девчонка.
– А медведь? – спрашивает и, тянет шейку из платьица.
– И медведь. Страшный. У-у-гырр! – так противоестественно захрипел Шурик, что у Васи косой глазик несколько выпрямился.
Жена вопрошающе глядела на гостью, а Шурик про себя уссывался что гиена.
– Тётя Вера! – залепетала девочка, молитвенно сложив ручки.
– Тетя Вера! Вы не обидитесь, если не пойду с вами в аквапарк?
Шурик уронил двустволку, которую протирал ветошью.
– Нам сочинение задали, – говорит Вася, – как я провел новогодние каникулы. Если опишу настоящую охоту, мне по русскому пять влепят, а за волков и медведей и по природоведению отлично поставят. Двух зайцев убью. – и улыбается, отличница чёртова!
Маленькая, а уже какая! Прёт за золотом как новенький приисковый бульдозер.
Жена от умиления пустила слезу, а Шурик упёрся, – не детское дело на дикого зверя ходить. Порвет секач вашу отличницу, а мне отвечай?
– Какой зверь? – корит его Верка, – Ты страшнее перегара ничего не привозил. Еще зайца пару раз, прошлой зимой. Серого.
– Зайцы зимой белень… – заикнулась отличница, а Шурик заорал: – Беру! Бегом собираться.
В отличии от Васи, Вера училась неважно, не то б смекнула, что это кролики из деревни по соседству с «охотничьей заимкой». Потому что крупнее шлюхи, зверя в ближнем Подмосковье давно нет, а стреляют охотники по воронью да банкам...
Когда в рассветном сумраке Шурик вышел из подъезда с кем-то маленьким укутанным, мы с Федей удивились.
Объект же вежливо поздоровался. Девочка! Шурик усадил её в джип, захлопнул дверь. Очень вопросительно закурили.
– Да ладно, пацаны, девчонка не помеха. – отмахнулся Шурик. – В девять помолится и давит на массу как пожарник, а в остальное время вышивает как машинка. А завтра придумаем, как её сплавить. – и с фальшивой улыбкой помахал голубым глазёнкам за окном.
В камине трещал огонь, за окном не отставал мороз. На грубом столе выстроились чудесные вещи: водка, коньяк, пиво, квашеная капуста, соленые огурцы, сало, груздочки, селедка, дымилась в закопченном котелке вареная картошка. Но, кусок не лез в горло.
– Ну, и какого рожна она не спит?– мрачно спросил здоровяк Федя.
Забравшись с ногами, в кресле-качалке покачивалась Вася. Поперек колен покоилась Шуркина двустволка. Положив записную книжку на ружье, Вася вела дневник. Упорная девочка методично собирала материал.
Шурик пожал плечами и говорит ласково:
– Милая. – говорит. – Уже десятый час, тебе пора помолиться всевышнему и спать.
Вася подняла хлодный внимательный взгляд и заявила без шуток:
– Волков жду. Мне для сочинения. Пятерка нужна позарез.
– Иди спать! Бабайка из лесу придет, утащит. – не очень вежливо припугнул Федя и прикрикнул. – Ну?!
Вася похлопала по ружью: – Пусть…
Ружье-то, конечно, не заряжено, и мы всласть посмеялись над забавной девчушкой. Умора, конечно, но при ней слова крепкого не вставить, ни расслабиться, о бабах не посудачить, анекдот не рассказать. Совсем не то веселье, а время уходит.
Когда вышли на мороз покурить, Федя заявил: – Так не пойдет! Завтра вечером баня, бабы, а тут эта «видеокамера» пишет и пишет. Извини Шурик, я люблю детей, но я её слегка припугну, и она запросится в город.
А что было делать? Мы с Шуриком вернулись в избу, а Федя достал из УАЗика огромный тулуп, вывернул наружу бурой, свалянной овчиной, напялил, и давай с улицы рычать и скрестись в стены, точно косолапый.
– Медведь! Медведь! Ой, мамочки! Спасите! – орали мы, метались по избе и едва сдерживали смех.
– Крючок! – кричала Вася.
Поздно! В незапертую дверь, в клубах морозного пара мохнатой спиной лез огромный рычащий зверь. В багряных отсветах камина, это было очень эффектно!
Настолько эффектно, что я заволновался, как бы к косящему глазу не добавилось заикание, а Вася отложила блокнот и...
Черт и дьявол и сатана! Кто ж знал, что при разгрузке машины, девчонка присвоит патрон. Хорошо, дробь мелкая...
Залп! – и грозный шатун, с неприличным бабьим визгом укатился в лес.
– Попала! – выдохнула Вася, и косящий глазик вовсе прилип к переносице. Обмирая, мы кинулись из избы.
К счастью, капитальный тулуп и ватные штаны спасли аниматора – контузия правой задней полусферы – синячище, как гирей ****.
До конца охоты, Федя спал на животике, а выпивал как аристократ – стоя у камина и опираясь локотком о каминную полку.
Уверен, бедняга и по большому ходил навытяжку…
Когда мы вернулись в избу, Вася спросила, где же медведь? Отличнице нужен был косолапый труп. Никаких четыре с плюсом, пять с минусом. Труп и баста!!
– Промазала, деточка. Ушел мишка... – сквозь слезы смеется Федя, так счастлив, что цел.
– Догоним? – предложила девчушка и взвесила в тоненьких ручках ружье, а Федор горячо взмолился:
– Христом богом, заберите же у нее пушку!..
Абсолютно невозмутимая, Вася по горячим следам набросала что-то в блокнот, попрощалась и удалилась наверх, спать. С мансарды послышалась молитва.
– Тургенев! Записки охотника… – восхищенно прошептал Федя вслед и накатил сразу стакан не закусывая.
Утром за завтраком Вася неожиданно заявила, что хочет домой.
– Не понравилось? – буркнул Федор от каминной полки, где ему был сервирован отдельный «стоячий» завтрак.
Воспитанная, девочка несколько смутилась.
– Ну, как-то не очень... – говорит.
– Медведь трусливый – сбёг. Волков вовсе нет. Я лучше про тигра придумаю и напишу. Верная пятерка…
Ну, типа, делать мне тут с вами больше нечего, непрофессионалы штопаные. Вертайте назад.
Шурик живо кинулся прогревать машину. Никогда больше не видал, чтобы громила Федя столь уважительно, трепетно жал кому-то руку, как Васе на прощанье…
Автор: А. Болдырев
