Ксения месила тесто в широкой дежке, сначала руки бойко сновали туда-сюда, а потом всё медленнее и медленнее стали двигаться лопатки, платок сполз с головы на глаза, но это её не остановило, ведь при всём желании нельзя было поправить платок, потуже повязать его за ушами, так как липкое тесто втянуло руки по самые локти.
Ксения вспотела очень сильно, тоненькая кофточка от пота промокла, капельки пота медленно скатывались с висков по скулам к шее и исчезали за воротником ситцевой кофточки. Глаза не видели дежу, месила тесто на ощупь, хотелось смахнуть платок с головы, но этого сделать не могла, ведь если увидит свекровь, что она месит тесто простоволосой, тогда точно не уйти от упрёка. Свёкор увидел старания , «слепой снохи» и залюбовался.
Смеясь, своими большими, мозолистыми руками начал поправлять платок . Ксения молча выпрямилась и, держа руки вперёди, подчинялась неумелым попыткам свёкра освободить её из тёмного царства. Наконец- то платок большим узелком воссел на затылке. Никогда так близко Стефан не видел глаз своей снохи. ,,Что небо в грозу, такие же синие, что небо в хорошую погоду, такие же чистые, что небо с радугой, такие же яркие, красивые. А каков стан! А какая сила в маленьких руках. Какая красивая, молодая, терпеливая у нас сноха, она такая покорная и робкая, а моя- то баба то и дело понукает ей. Я хозяин или не хозяин в доме? Надо всё таки порядок мне блюсти не только в хозяйстве, но и в их отношениях".
Стефан осудил себя за то, что видя властные натиски своей жены к снохе , всегда молчал, считал не мужским делом вникать в суть их дел. Вспомнил своего сына, который всегда заглядывал в рот матери и покорно, как солдат по стойке смирно, выслушивал её нотации и всякие указания. Стефан смотрел на уставшую сноху, у которой руки наконец-то освободились из тяжёлого плена, стали чистыми, подумал, что хорош стоять в стороне и покуривать самокрутку, надо её защищать от понуканий свекрови.
— Хорошо промесила? А то небось поваляла слегка , не потея, не напрягаясь", — громко спросила свекровь сноху.
Стефан, уловив требовательный тон жены, сказал :
— Не доверяешь, сама бы встала около дежи и мутузила бы, что есть силы, а то с Агафьей языками сцепилась, а не с тестом. Указывать, приказывать легко. Ксения, иди руки мой и отдыхай, мать дальше сама справится. Иди кофточку сними, вся от пота к телу прилипла".
Лиза посмотрела на мужа и опешила, но скандал отложила на потом, когда останутся одни. Хлеб задался на славу. Разрезая большую краюху, свёкор громко сказал: ,, Спасибо, Ксения, постаралась ты от души, уж очень хорош! В сухомятку могу умять ковригу. Вот, что значит так месить , что ажно платок сполз на глаза".
Они засмеялись, а свекровь хмыкнула и взяв в руки лепёшку молвила,, Тяжеловат что-то « . ,, А хлеб лёгким не бывает, „-- вставил слово в защиту снохи Стефан.
У Ксении, которая доила корову, всякий раз свекровь спрашивала : ,, Хорошо выдоила? А то запустишь корову, сегодня не додоила, завтра тоже, так и вымя забрусеет“. ,, До капельки выдоила,»-- на громкий вопрос отвечала тихо сноха. Любое доверенное ей дело , свекровь проверяла, и даже удостоверившись, что работа выполнена без греха, всё равно не считала нужным похвалить, поблагодарить, а всё равно оставалась строгой и сердитой. Стефан ругал наедине жену и напоминал ей, что ей самой были не нраву замечания его матери, хотя они были по делу и по времени.
Как- то пошла Лиза со снохой на реку стирать бельё. Река была недалеко от села, и все бабы выпаривали и выколачивали бельё в проточной, чистой воде. Специально отведённое место называлось пральней. Бельё основательно выпаривали, выколачивали на доске, установленной над течением, пральниками, а потом на берегу, на траве высушивали. Заткнув юбку за пояс, оголив стройные ноги , повязав платок за уши, Ксения рьяно выколачивала рубахи мужа. Большая коса опустилась вперёд и при наклонах касалась воды. Потом Ксения сняла намокшую кофточку ,юбку и осталась в рубашке.
,, Бесстыдница, — подумала свекровь, а сама не могла оторвать глаз от красоты снохи. — Ну куда не кинь взгляд, что грудь! что талия! даже шея и та, как у лебедя, ноги стройные! Руки хотя и маленькие, а как ухватились за рубаху, как треплет! Силы-то сколько!!! А волос-то!!! Коса до талии, а лицо какое красивое! Только смотреть и любоваться, не даром Степан -губатый по сей день проходу ей не даёт, не боится же стервец за свои ребра"! Но вслух сказала :
— Ты трепи вещи, выколачивай, но меру знай, мужитские, конечно , сильнее бей пральником, а наши вещи полегче, а то всё одним махом рубишь.
,,И тут не угодила", — подумала Ксения.
С реки возвращались уставшие, загоревшие. Свекровь шла сзади и любовалась походкой снохи, и вдруг вопрос заерзал в мозгах : ,,Живут два года, а детей нет, а вдруг не родит ? Я лично забеременела сразу, стоило только к мужу прижаться. Ишь ты, как крутит бёдрами! Вот родит, не поспит ночами , тогда и спину согнет, и голову опустит", — с радостью мечтала свекровь.
Лиза, про себя отмечая красоту невестки , гордилась ею, ведь сколько бы она не ворчала — сноха ни разу её не одернула, не огрызнулась, только тихо могла ответить и усерднее взяться за работу.
,, Слышь дев, а что же нам стоить ждать внуков, или как? Твоя сестра позже вышла замуж, а уже родила, если Гришка калечный, ты скажи, тогда тебе не стоить время тратить. А если ты, что -то там мудришь, то знай, бабий век короток, рожать надо, когда к молодости болячки боятся подойти".
Аксинья улыбнулась и промолчала.
Не знали они, что на следующий день начнется кровопролитная война. Свекор ходил и всё наглаживал сына. ,,Сынок, на то мы и мужики, чтобы в лихую годину землю свою защищать. Я тоже пойду в первых рядах, неужели буду ждать врага на печи. Знаю, что не боевой ты, всё ходишь под маминым крылом, а теперь родину своим крылом прикрой, главное, не будь трусом! На себе рубаху рвать на войне не надо, надо быть внимательным, точным и выносливым". Много чего говорил отец сыну, как будто хотел насытиться общением с ним на годы вперёд. Вся семья сплотилась, друг друга успокаивали, поддерживали. Гриша, обнимая Аксинью, сквозь слезы заверял, что не успеют оглянуться, как они вернуться домой. Мама ссутилилась, постарела в одночасье. В душе думала : ,,Сын не в отца, ну и хорошо, старый- то без ума в огонь полезет и в воду нырнет, а Гришка всё таки спокойный, рассудительный".
Немцы нагрянули в село ночью. Свекровь взяла большие ножницы и отстригла косу снохе, по всей голове сделала бороздки, обозначила проплешины, потом поцеловала косу, попрощалась с красотой , сожгла. Обняла крепко-крепко сноху и сказала : ,, Тебя мы любим любую ! Главное, чтобы Гришка с отцом пришли живыми с войны, а волос отрастет". Ксения как всегда повиновалась, и свекровь повязала ей голову платком. ,,Ты красивая, ладная, а эти гады без баб столько времени, а тут и тепло, и кровать мягкая, и ты такая красавица с такой косой, пусть думают, что лишайная ты."
Красивые глаза , тонкий стан, высокий рост нельзя было спрятать от похотливых глаз сволочей. Когда принимали на душу, так как лютые морозы терзали их тела, то один гад , обращаясь со своим намёками, глазами пожирал Аксинью. Его забавлял испуг красавицы, и он открыл сезон охоты. Свекровь поняла его ход дум и как никогда ласково стала учить невестку, редко она называла её дочкой, Ксения -сирота млела от такого обращения, она понимала, что свекровь от всей души хочет добра.
,,Доченька, не пугайся его, смотри прямо, подними гордо голову, смотри в глаза и смейся, не зли его, знай меру. Ненароком сними платок, взьерошь волосы , почеши проплешины, сморщи лицо , но делай это, как бы не видя, что он за тобой наблюдает. Если трогает руками не бей его , кто знает, какой его припадок возьмёт. Старайся уйти, а если силой будет брать, не вздумай сдаваться, но знай меру. Жизнь важнее всего, если будешь чувствовать ,что смерть рядом ходит, то пусть сука попользуется тобою, пусть подавиться, главное выжить ! Хорошая ты, честная, одна беда, очень красивая . Кусай руки, грызи ногти,терпи, но выживай".
Ксения слушала свекровь и умом понимала её совет, а вот душа запротестовала. Страх сковал оковами всё тело, слезы потоком хлынули , а вслед вырвались рыдания: ,,Не смогу играть, не смогу!!! Лучше пусть убьёт, застрелит, но не буду я его принимать".
Лиза обнимала худое тело снохи, шептала: ,,Прости меня , дуру, прости. Доченька, прости".
Вечером совсем взбесился немец, глазами хлопает, руки потирает, всё гады смеются, один только на него ругается , что -то объясняет, размахивая перед его носом наганом .
Все село стонало от грабежа фашистов. Придя в село, сначала жителей не трогали, собрали около комендатуры и объявили себя освободителями от коммунистического рабства, а потом начали угонять, резать скот, отбирать продовольствие. Корова у Лизы зимой доилась после отела, теленочка полицаи зарезали немедля, а так как Фриц с похотливрй рожей утро начинал с большой кружки парного молока, то кормилицу не тронули. Подоив корову, Ксения должна была на глазах оккупанта процедить молоко и подать ему в руки кружку. Жадно, одним залпом, выпивал молоко, замарав свои жирные губы, от удовольствия причмокивал и закатывал глаза. Он не разрешал Ксении уходить, поднимая передник хозяйки, вытирал им свои губы, вместе с передником старался поднять и юбку, при этом своими жирными, толстыми пальцами поднимал как можно выше.Громко смеялся.
А однажды резко оттолкнул от себя, и Ксения упала на пол, как разьяренный зверь набросился фриц на жертву. На шум прибежала Лиза со двора и, увидев такую картину , набросилась со спины на гада, нанося удары поленом по голове.
Ксения в разорванной кофточке побежала на улицу, но в дверях столкнулась с другими немцами. Поняв в чем дело, один из них, видя как Лиза размахивает поленом и бьёт гада, хотел выстрелить, а другой отвёл его руку , и выстрел попал в потолок. Фриц с разбитой головой лежал в крови, а тот, который на него постоянно кричал, помог ему подняться и влепил оплеуху. Лиза подумала : ,, Вот этот будет знать русское полено, пусть застрелят, но на колени не встану, пощады просить не буду!"
Виселица, построенная немцами посредине села, никогда не пустовала. Если не партизан, значит коммунист, если не тот, значит любой, кто рядом стоял с тем или иным, занимал место на смертном столбе. Ксения,после ухода фрица на другой постой, вернулась домой. Не успели вздохнуть свободно, как после взрывов партизанами фашистских эшелонов, немцы для устрашения жителей, вытолкнули их в лютый мороз к виселице, чтобы они посмотрели на казнь отца одного партизана. Лиза была в это время во дворе , а Ксения дома. Фриц вытолкнул её на улицу босоногой, сорвав платок с головы и пиная автоматом в спину, гнал женщину по снегу, сзади гнали свекровь. Как только люди скучковались, Лиза быстро сняла валенки и велела обуть их снохе, сняла с себя фуфайку , набросила на плечи Ксении. ,,Дочь, за меня не переживай, я крепче мороза".
Долго раздетых, босых людей держали на снегу. Фёдор обвёл взглядом всю толпу крикнул : ,, На душу петлю не накинут, всех не перевешают, победа за нами! Я коммунист и горжусь этим!" Как бы Ксения не умоляла надеть валенки, Лиза только злилась.Босоногие люди падали, стонали, выли от лютого мороза, но немцы толкали речь, стращали расправой над теми, кто имеет связь с партизанами. Направив автоматы в толпу, фрицы наконец-то распустили людей по домам.
Лиза идти не могла, её под руки притащили в первый ближний дом. Белёсые пальцы ног не чувствовали ни холода, ни тепла, всё тело сковал холод. Ксения нежными руками гладила холодные ноги свекрови и плакала навзрыд. Опустившись на колени и положив голову на грудь свекрови, Ксения шептала слова благодарности. Лиза, закрыв глаза, хотела сказать, но никак не могла проглотить комок в горле. Наконец-то справившись с спазмом, прошептала : ,, Дочь, что ты меня как покойницу оголашиваешь, я не собираюсь помирать, ноги не чувствуют, но душа-то не остыла, всё видит, слышит. Ты же есть у меня, вот и будешь моими ногами, а лучше бы язык отмерз бы, отвалился , вот как хорошо всем было, спокойнее". Сквозь слезы Ксения засмеялась и тут же завыла.
В лютый мороз сами законечевшие фрицы
с шалями на голове, в отобранных зипунках, тулупах, во всём, что считали теплее своего обмундирования драпали из села.
Кожа с ног Лизы слезла чулком, образовавшиеся язвы зудели, дотронуться было невозможно, только от прикосновения рук снохи, она не чувствовала боли, Ксения нежными руками втирала мазь и готова была ноги расцеловать свекрови , глядя на них опять рыдала. Прошёл месяц, как ушли немцы, Ксения месила тесто, а Лиза по-прежнему ворчала : ,, Смотри промешивай хорошо, чтобы от рук тесто отходило, и не бей его, и не гладь, а толкай играючи! А потом корову подой, но выдаивай так, чтобы молока в дойках столько оставалось, сколько хотела бы ты дать немцу. И смотри сама поешь, а не еле-еле шевели губами, а наверни как проголодавшийся солдат. А то мне всё норовишь сунуть, я встану так суну, что ложку проглотишь, и сахар возьми в торбочке . Не будет теперь чёрного дня, рассвет занимается, тьма ушла.
И действительно, от сына получили письмо, воюет, хозяин тоже дал весточку. Ксения кроме как ,,дочь" другого к себе обращения не слышала, и от этого на душе становилось тепло и радостно, даже на строгие указания не обижалась. ,,Дочь, чтобы с Григорием не случилось, война есть война, она зверина убивает, калечит, твой дом здесь. Я старею, дом новый, земли много, корову гады не успели свести, будешь жить за хозяйку. Не сноха ты мне, дочь. Не знаю, кто я ..." Не успела договорить, как Ксения обвила руками шею свекрови, и шептала : ,, Мама, ну не свекровь, ты мне, не свекровь".
