— Девчонки! Я замуж выхожу!!! — закричала Полина, как только вошла в институт и увидела около раздевалки своих подружек. Но на ее счастливый крик обернулись не только подруги, но все студенты, которые были внизу.
— Как замуж?! Уже? За Кирилла Андреевича?! — растерявшись и на время потеряв дар речи, спросила одна из подруг.
— Замуж! Замуж! За Кирилла!!! Ну, за Андреевича! — светясь от радости, подтвердила девушка.
— Когда ты узнала, что замуж выходишь? — спросила другая подруга, а потом, сообразив, переформулировала вопрос — В смысле, когда он тебе предложение сделал?
— Прям сейчас и сделал! Пока в институт ехали!!! — сияя, рассказывала Полина. — Он на лекцию поехал во второй корпус, а я сюда, к вам, девчонки!!! Как я вас люблю!! — Полина обнимала растерянных подруг, сама до конца не особо осознавая свалившееся на нее счастье. — Девчонки, я на пары сегодня не пойду — голова вообще о другом думает! — мечтая, проговорила она.
— Понятно, о ком голова твоя думает — серьезно ответила ей одна из подруг. — Круто, конечно. Поздравляем тебя! — заключила она.
— Девчонки, вы что, не рады?! — удивилась Полина, готовясь расстроиться.
— Почему?! Рады! — в один голос ответили подруги.
— Просто, Поль... Ты пойми... Встречаться с преподавателем, который старше тебя на 20 лет — это странно, но ладно. Но замуж за него идти — ну перебор! У него дочка, Маша, на 1 курсе физмата учится, на 4 года моложе тебя! — сказала одна из подруг.
— А рожать от него как?! — тихо спросила вторая подружка. — А если ребенок родится больной? Кирилл Андреевич же старый! — шепотом добавила она.
— Какой он старый, вы чего, девчонки?? Ему всего 42! И он еще ого-го-го-го! — обидевшись, ответила Полина. — Я думала, вы за меня порадуетесь, а вы облили его грязью! А он, между прочим, ни слова плохого о вас не сказал! И «автоматом» обещал поставить экзамен нам всем! — с укором говорила Полина. — А про ребенка — все хорошо у нас будет! Неоткуда болезни взяться! Кирилл здоровый, я — здоровая, и малыш будет здоровенький! Я все анализы сдала — все хорошо у нас! — шепотом договорила Полина.
— Ты чего??? Еще и беременная?? — широко открыв глаза, спросила подружка.
— Да!!! Блин, девчонки, от вас ничего не скроешь! — засмеялась Полина. — Позавчера тест сделала! Пять недель!!! Я уже анализы сдала — все хорошо у нас! — заключила она со слезами счастья на глазах.
— Блииин!!! Полька! Поздравляем тебя, дорогая!!! — подружки плакали от умиления и обнимали свою подружку. — Вот почему Андреевич предложение сделал, да? — спросила другая подружка.
— Кать!! Ну ты что?! — обиделась Полина. — Он любит меня! И ребенок тут вообще не при чем!
В это время прозвенел звонок на занятия. Подружки схватили свои сумки и быстро стали прощаться с Полиной:
— Дорогая, мы побежали! Сейчас социалка — если опоздаем, Киса не пустит в аудиторию — сама ее знаешь!
— Ооо, да! Киса — дело серьезное! Пока, девчонки! Люблю вас! Увидимся! — подружки быстро обнялись и побежали вверх по лестнице в аудиторию, а счастливая Полина пошла на улицу.
Через месяц сыграли свадьбу. Красивую, но скромную. Пригласили только родителей Полины и ее трех подруг, а Кирилл Андреевич был с единственным другом — преподавателем, по совместительству — приятелем с его институтских времен. Его дочь от первого брака, Маша, категорически отказалась принимать участие в «этом фарсе», как она назвала свадьбу своего отца, а пожилые родители наотрез отказались принимать Полину, и так же проигнорировали свадьбу.
Кое-как сдав государственные экзамены на 5 месяце беременности, Полина получила диплом о высшем педагогическом образовании с присвоением специальности «Учитель английского языка», и с ним в обнимку ушла в декрет.
А вскоре родился Марк. Хорошенький, милый малыш, похожий на ангелочка с рождественских открыток. И Кирилл Андреевич обрел вторую молодость! Он нянчил сына, играл с ним, помогал жене по дому, устроился еще в один институт для подработки — и даже подружки Полины, которые в отсутствие Кирилла Андреевича дома приходили к ним гости и поначалу шептали на ухо Полине какие-то колкости про мужа, постепенно сменили гнев на милость и сошлись на мнении, что он и правда хороший муж и отец.
Прошло три года, Марк рос озорным веселым малышом, пошёл в детский сад. Полина впервые вышла на работу в школу — учителем иностранного языка, но через пару месяцев стала замечать, что сынок стал вялый и бледный. Воспитатели в садике это тоже заметили. Понаблюдав за состоянием сына еще неделю, Полина пошла с Марком в больницу.
Сдали анализы... И началось. Одно обследование сменялось другим, другое сменялось третьим, из одной больницы они шли в другую, и в областной клинической больнице другого города Полине озвучили диагноз сына — рак.
Как они с Марком доехали до дома, она не помнит. В голове только одна мысль — не реви при сыне!!! Не смей!!! Проглоти язык, запихни слёзы куда угодно — только при нем ни звука, ни слезинки!!! И полтора часа Полина молчала, даже выдавливая из себя иногда улыбку для сына, а около дома хватило у нее сил купить для сынишки его любимый комикс. Придя домой и встретив на пороге мужа, который ничего не знал, Полина не подала вида, что ей надо что-то ему сообщить.
Быстро покормив сына и уложив его спать, она молча взяла большую подушку в руки, так же молча взяла мужа за руку, вышла с ним на балкон, закрыла за собой балконную дверь, дала мужу в руки медицинское заключение сына, а сама села на корточки, зарылась лицом в подушку и зарыдала. Рыдала до рвоты, не давая крику выходить за пределы подушки, каталась по полу, растирая себе грудь мокрой от слез рубашкой. А Кирилл Андреевич сидел рядом и смотрел невидящим взглядом куда-то перед собой...
А потом начались месяцы ужаса: срочные поиски благотворительных фондов, волонтеров, медицинских центров, рассылки тысяч писем с просьбами оказать финансовую помощь, рассылка сотен писем по всем лечебным учреждениям мира, которые занимались лечением таких случаев, как у их сыночка. Кирилл был рядом. Был тихо, скромно, принося домой зарплату, пытаясь как-то успокоить жену.
А потом Полина с Марком стали уезжать из дома на лечение. Ездили то в Москву, то в Санкт-Петербург, потом стали летать за границу. И не заметила Полина, как исчез Кирилл из их с сыном жизни.
Не заметила, как он стал реже звонить, когда их не было дома. Не заметила, когда вообще эти звонки прекратились.
Все это время Полина боролась за сына, за его жизнь. Она почти не спала и не ела. За первый месяц болезни ее густые светлые волосы заметно поредели и местами стали пепельного цвета без всяких красок. А потом она их вообще остригла — в знак поддержки сыночка, когда его в больнице побрили налысо. А еще она лежала вместе с ним на капельницах, держа холодные тонкие ручки в своих, целуя их и обливая тихими слезами, или не спала ночами, когда сынок кричал от боли или от побочных действий лекарств.
Она брала его на руки, еле держась на ногах, заворачивала в одеяло, и ходила с ним по палате. И сын успокаивался и засыпал. Когда она пыталась его положить не кровать, падая от усталости и тяжести малыша, несмотря на его худобу, он просыпался и снова кричал. И Полина тут же хватала его снова на руки, не замечая смертельной усталости...
И вот однажды приехали они с Марком домой. Светило солнце, пели птицы — Полина впервые за два года услышал их пение.
Марк был в ремиссии.
Открыла дверь квартиры своей бабушки, в которой они жили с мужем, и поняла, что мужа нет. Уложив сына спать, позвонила Кириллу на мобильный, а он неожиданно ответил:
— Кирилл, привет. Ты где? — сухо спросила Полина.
— Полечка... Я не приду... — заискивающе ответил Кирилл Андреевич.
— Почему? — Полина даже не удивилась.
— Знаешь... У тебя так хорошо получается заниматься с Марком... Он у тебя такой молодец — подбирая слова, заминался Кирилл Андреевич.
— У меня молодец?! А у тебя — не молодец? — горько усмехнулась Полина.
— Полечка... Вот я хотел у тебя спросить... Давно уже хотел... А ты уверена, что Марк — наш с тобой сынок? — осторожно спросил Кирилл.
— Ты думаешь, мне его подменили в роддоме??? — щеки Полины начинали покрываться кровавым румянцем.
— Нет, Полечка! К роддому вопросов нет... Я вот думаю... А мой ли сынок — Марк... Мне Машенька сказала, что ты до меня со своим однокурсником, Андреем Ивашиным, встречалась. А я навел справки — у него отец от рака в прошлом году умер. Вот тут и совпадает. А у меня никого в роду от этой болячки не умерло... Может, так нечаянно случилось, что Марк — это сынок не мой? — приторно — слащавым голосом выкручивался Кирилл Андреевич.
— Ааа! Машенька сказала... Значит, просто больной ребенок тебе не нужен стал... — Полина задумалась. — Знаете, Кирилл Андреевич, идите-ка вы со своей Машенькой! Знаете куда?! Или адрес подсказать?! — и положила трубку, добавив контакт «Кирилл» в черный список.
А спустя полгода Кирилл Андреевич подал заявление на развод.
Прошло ещё семь лет. Марк был в ремиссии. Полина каждые полгода проходила с сыном обследования, с напряжением и ужасом ожидая очередных результатов, а потом прыгала вместе с Марком от счастья, когда врач говорил, что все хорошо! А потом дома они вместе с сыном пекли пирожки и смотрели любимые мультики!
Снова устроилась на работу и начала потихоньку отдавать кредиты, которые брала, пока не работала, перебиваясь подработкой репетитором английского языка, иногда — частными переводами. Благотворительные фонды и волонтеры собирали деньги только на лечение, а потом на реабилитацию Марка — на свое содержание Полина никогда не просила, даже у своих родителей.
Марк ходил в обычную школу, хорошо учился и внешне ничем не отличался от сверстников. Кирилл Андреевич исчез из их с сыном жизни, переводя раз в месяц алименты с официальной работы в размере 3.457 рублей, хотя знакомые говорили Полине, что Кирилл Андреевич очень хорошо зарабатывает, и купил себе дачу, в которой заканчивает ремонт. А Полине и не нужны были эти деньги — все алименты она откладывала на счете сына под небольшой процент. Она и сама справится со всеми невзгодами, главное, что рядом — ее родной сынок.
Главное — чтобы был здоров! А ведь он — просто прелесть! Как поддерживает маму! И всегда гостинцами, которые ему в больницах приносили врачи или волонтеры, с мамой поделится. А когда ему стало лучше по самочувствию, и Полина смогла нормально спать, он часто подходил к ней ночью и поправлял съехавшее одеяло, брал тихонько маму за руку и целовал ее...
Стало казаться, что жизнь налаживается, пока однажды вечером в квартире Полины не раздался звонок в дверь. Марк делал уроки, она готовила ужин. Открыв дверь, девушка увидела Кирилла Андреевича. Очень бледного, худого, старого, со своим любимым кожаным портфелем.
— Что вам нужно? — тихо спросила Полина, не желая, чтобы сын слышал их разговор.
— Полечка, милая, здравствуй! — заискивающе начал Кирилл Андреевич. — Я хотел повидать вас с Маркушенькой и... — не успел он договорить, как за спиной Полины появился Марк.
Мальчик внимательно смотрел на Кирилла, шепча маме:
— Мам, это кто? Папа что ль? — глаза Марка были распахнуты так сильно, что казалось, что Кирилл мог уместиться в них полностью.
Полина замялась, а Кирилл Андреевич быстро ответил:
— Сыночек! Да, я папка твой! Родной мой! Как я соскучился! Дай я тебя обниму! — и он присел на корточки и расставил руки в порыве объятий.
— Папа!!! — Марк бросился Кириллу на шею, обнимая его. — Папа! А я так тебя ждал! Мама говорила, что ты живешь заграницей, и тебя не выпускают оттуда, я только от тебя подарки получал к Новому году и ко Дню рождения!!! А теперь ты сам приехал!!! — Марк прижимался к отцу, и слезы радости текли по его лицу.
— Подарки я присылал?? — удивился Кирилл Андреевич, глядя на Полину.
— Конечно! Каждый год присылал, с открыткой о том, как ты любишь своего сына! — сухо и громко отвечала Полина.
— Мамочка, давай папу накормим??? Что у нас сегодня?? Можно он в моей комнате будет спать??? — умоляюще просил Марк Полину.
— Сынок, папа приехал на минуту, он уже уезжает! — сказал Полина, пытаясь аккуратно отсоединить сына от Кирилла.
— Нет, Полечка! Я могу задержаться на денек-другой!!! — весело ответил Кирилл Андреевич, беря сына за руку. — Показывай, сынок, где тут твоя комната.
Щёки Полины налились гневом, но ей нельзя это показывать перед сыном — ему вредны любые потрясения. Она молча закрыла входную за Кириллом, и пошла доделывать ужин.
Поужинав втроем, Полина еле уложила Марка спать, а Кирилл пообещал, что придет к сыну в комнату чуть попозже, как только поговорит с мамой.
— Зачем вы приехали, Кирилл Андреевич? — строго спросила Полина, закрыв дверь на кухню и уперев руки в бока.
— Я хотел попросить у тебя адрес той больницы, куда ты с Марком ездишь — с заискивающей улыбкой спросил тот.
— Зачем же вам адрес? Неужели решили поинтересоваться здоровьем чужого ребенка? — с издевкой спросила Полина.
— И это то же, конечно... Точнее, нет!.. Просто... Полечка... Мне врач диагноз поставил... Такой же, как у Марка... Вот я и хотел спросил, как вы с ним лечились — на губах Кирилла Андреевича играла нервная улыбка.
— Ааааа... Что ж я сразу так не подумала — решила, что сыном решил поинтересоваться — горько усмехнулась Полина. — А вы, вроде, говорили, что это не ваш сын, что у вас в роду нет таких болезней! Слушайте, Кирилл Андреевич! А может, вы — это не вы вовсе?! Таких болезней у вас не может быть! Точно, это не вы! — продолжала язвить Полина, не успевая себя останавливать.
— Полиночка, милая, прошу тебя! Не говори так! Я всегда любил тебя и Марка... Просто вышло некоторое ... ммм... недопонимание — Кирилл подбирал слова и хотел обнять Полину.
— Руки прочь! Я — не Полина для вас, а Полина Сергеевна! Это раз. Второе — у вас есть родная дочь — Мария Кирилловна — она в состоянии найти вам хороших врачей! — грозно осекла все попытки Полина.
— Машенька... Я ей сказал, что заболел... Она сказала к тебе идти спрашивать, или в поликлинику по месту жительства обращаться, говорит, там тоже не плохо лечат — тихо и заискивающе объяснял Кирилл.
— Машенька... Любимая доченька, которой не нужен отец... — усмехнулась Полина. Она взяла свой телефон, оторвала клочок газетного листа и на краешке быстро написала телефон и адрес. — Вот телефон и адрес. Это в Москве. Начните оттуда, дальше скажут, куда обращаться. А сейчас прошу Вас покинуть квартиру и нашу жизнь навсегда. Иначе я вызову полицию! — сухо скомандовала Полина.
— Ох, Полечка! Что ж ты гонишь меня... — начал говорить Кирилл Андреевич, быстро убирая клочок газеты в свой портфель, но, увидев грозны взгляд Полины, замолчал. — Ухожу-ухожу! Ты мне только скажи — Марк в ремиссии все это время?!
— В ремиссии!
— Значит, я тоже так смогу, да?! Я ведь его папа родной! Гены у нас одинаковые! — с надеждой спрашивал Кирилл Андреевич, глядя в глаза Полине.
— Пошел вон отсюда!!! — закричала Полина, сворачивая газеты в трубочку.
— Иду-иду! — тихо сказал Кирилл Андреевич, вальсируя ко входной двери.
«Мне еще внуков нянчить, а не про тебя переживать!» — подумала Полина, глядя вслед неловко спускающемуся вниз Кириллу Андреевичу, вытирая огромные капли горячих слез со своих щёк.
И правда, через 20 лет Полина Сергеевна нянчила внуков: Серафиму Марковну и Льва Марковича, погодок. Все эти годы Марк оставался в ремиссии, вел очень активную жизнь и всегда с теплотой рассказывал о своем отце, которого почти не видел и плохо помнит. Мама рассказывала о нем только самое лучшее.
Его отец был учёным и работал в другой стране, но постоянно присылала подарки и писал письма на компьютере, и Марк знал, что у него есть папа, который его любит, просто далеко. Мальчик очень переживал, что папа умер, когда ему было 12 лет, но мама снова была рядом и помогла пережить эту потерю.
Марк боролся всю жизнь и вырос настоящим мужчиной благодаря одной настоящей женщине...
Мамочка, спасибо!
