— Как же вы могли так поступить? Он же и ваш тоже. Родной внук! Не понимаю. Неужели ненависть ко мне перевесила все, высушила ваше сердце, как пустыню? Маленький ребенок. Чем он вам помешал, Маргарита Петровна? Хотите, я встану на колени? Вот, встал. Давайте, ноги вам поцелую. Хоть что сделаю. Только скажите, где он?! Умоляю вас! — говорил высокий темноволосый мужчина по имени Дмитрий и рыдал.
Еще какие-то два часа назад он был абсолютно счастлив и спокоен. А потом принесли записку. Приехал на встречу с человеком, которого не видел 20 лет. И еще столько же не видел бы, если честно.
Мать Марины – женщина, которая долго разрушала их жизни. И делала все, чтобы разлучить. Выживи Марина после родов – уехали бы подальше от ее мамаши. Куда угодно. Но видно не судьба.
А ведь он ее любил. Так, что до сих пор сердце ныло, хотя… столько лет прошло. Но гамма тех чувств, летящий вихрь черемухи, все краски того времени были с ним всегда. А главное — чувство вины. Не уезжай он тогда, может, все было бы по-другому? Он даже не смог попрощаться со своим малышом, увидеть его. Хотя бы раз, чтобы сохранить в памяти дорогие черты.
— Ты погубил мою дочь. Не свяжись она с тобой, быдлом, была бы жива! Убирайся прочь и не возвращайся больше никогда, — презрительно сказала ему тогда Маргарита Петровна.
— Да я же не знал. Ей же рожать было по срокам через 2 недели еще. Я поехал, чтобы заработать. На приданое маленькому. На жизнь нам, — шептал он.
— Заработал? Голодранец, голытьба? Где были Маринкины глаза, когда она с тобой связалась? Вон, сын Савельева за ней ухаживал. Связалась с подзаборным, иди отсюда! — и женщина вытолкала его за дверь.
Марина была ему не парой. Ее мама – заведующая универмагом. Папа – начальник. Умница и красавица.
Случайная встреча?.. Но любовь не спрашивает порой ни чинов, ни кошельков. Она просто приходит. И, несмотря на внешнюю хрупкость, Марина боролась со всеми, кто был против их отношений. И улыбаясь, говорила, что потом они успокоятся и примут его.
А как он радовался, когда узнал, что будет малыш! На руках Маринку носил. Имя вместе придумали: Александр – Сашенька.
Теперь он знал, куда идти, чтобы повидаться с Мариной…
Кладбище…
Чтоб хотя бы посмотреть на фото, посидеть в тишине.
Но где лежит его малыш – не знал? Маргарита Петровна так и не сказала.
Потом приходили сны, в которых он часто видел Марину. Она все пыталась ему-то что-то сказать. Может, упрекнуть в том, что оставил ее одну?
— Приснись мне тоже, сынок. Приснись! — просил он каждую ночь, но не видел его.
Однажды удалось поговорить с одной медсестрой, через общих знакомых.
— Да, красивый был ваш малыш. Сама удивляюсь, почему все пошло не так? Ой, вы знаете, у него пальчик был, как у вас! Маленький, но чуть кривенький. И родинка на нем в форме звездочки! Я еще тогда обратила внимание! — говорила девушка.
— Вы не могли бы еще что-то о нем рассказать? Хотя бы немного! — умолял он.
— Больше не знаю ничего, к сожалению. Меня перевели в другое отделение. Извините, — последовал ответ.
Дмитрий жил. Надо же жить. На автомате ел, пил, дышал. Смог заработать денег – занимался торговлей.
Через пять лет после того, как не стало Марины, женился. И все мечтал, как жена Олеся родит ему малыша. Он назовет его Сашенькой. Круг замкнется.
А потом, как приговор — не будет у нее детей.
Олеся со страхом смотрела на него. Молодой, успешный. Он с легкостью найдет ту, которая родит ему хоть троих. А она... больная – не нужна будет.
Подошел, обнял. Усадил на колени, стал укачивать, словно ребенка.
— Успокойся. Не терзай себя, все хорошо будет, — только и шептал он.
А сам смотрел далеко-далеко. Будто сквозь нее:
«Вот оно – его наказание. Его не было рядом, когда Сашенька родился. Не уберег он сынка своего. Теперь и у другой от него детей не будет. Что ж делать? Смириться надо. Марина, Марина… Простишь ли ты меня когда-нибудь? За то, что снова попытался любить, жить. Иметь детей. Не вышло. И не поймет никогда Олеся, что нет в нем любви больше, только тень.
А Олесе завидовали подружки. Муж красавец – с деньгами. Она детей не может иметь, а он не бросает, пылинки сдувает.
Так и жил Дмитрий. Пока не та записка. И встреча. Маргариту Петровну узнал с трудом. Постарела она сильно. И жила, судя по всему, уже не так хорошо. Годы притупили боль. Он ее простил. Все же мать Марины. И с порога стал говорить, что готов помогать, если нужно: лекарства, санатории. Она смотрела на него, не мигая. А в глазах все та же ненависть.
— Помочь хочешь? Деньги мне хочешь сунуть свои? Разбогател, голодранец! — прошипела.
— Да, зачем же вы так? Я же от души. Мне не жаль. Может, хватит уже? Не чужие люди друг другу. Во имя Марины… — начал он.
Но она перебила, затряслась вся:
— Даже имени не произноси ее! Женился, забыл дочку-то мою. Так я и знала! Проходимец! Голытьба!
— Я не забыл. Каждый день помню. И люблю. Зря вы так. Помощь понадобится — знаете, где меня найти.
Повернулся, чтобы уйти. И услышал:
— А ведь он жив. Сын твой жив!
«Злая, мстительная. Хочет больно сделать. Специально так говорит. Надо уходить», — мелькнуло в голове.
Но душа рванулась, встрепенулась.
И вот он уже возле нее. Умоляет, просит. А она смеется. Никого не пожалела. Даже родного внука! Как же так? Что делают люди? Ненависть выходит из берегов и топит все живое и любимое вокруг.
— Где он? Скажите, умоляю! Я бы только посмотрел, хотя бы издалека! Что он счастлив. Что с ним все хорошо. Есть ли в вас хоть что-то человеческое? — умолял Дмитрий.
Не сказала. Только смеялась безумным смехом. Тогда он и решил, что умом повредилась. И назло ему все придумала.
Впервые решился на разговор с женой. Рассказал ей все. Про Марину, сына.
Олеся вначале долго молчала.
А потом высказалась:
— Надо искать мальчика, Дима. Вдруг она не врет? Надо искать!
— А мне кажется, нарочно она это выдумала. Чтобы меня еще помучить. Ну, какая нормальная бабушка станет избавляться от родного внука: сдавать в детдом или в чужие руки? Не верю я, — он сидел, бессильно уронив голову.
— А если, правда? Только вот, зачем это делать? Не понимаю, — откликнулась Олеся.
— Она мне мстила. 20 лет я не знал, что сын жив, что его отдали в чужие руки. У него пальчик особенный. Найду, если что, — и Дмитрий решительно поднялся.
Только поиски так ничего и не дали.
Прошло еще 15 лет. Он платил деньги, пытался найти участников тех событий. Ездил по детдомам. Ничего. Понял, что снова обманули.
А потом раздался тревожный звонок. И он снова поехал к ней.
В беспамятстве была уже мать Марины. Его не узнавала.
Несколько раз приезжал. И уже не спрашивал ничего, просто стоял рядом. Надо прощать… Даже тех, кто ненавидел тебя всю жизнь.
Она открыла глаза. Он протянул ей руку.
Вдруг сжала ее и выдохнула, как прозрела:
— Он здесь... Слышишь? Саша здесь… рядом.
Вот и все… больше ничего – никакой информации.
И нужно жить дальше. Жить и мучиться в неведении.
«Но ведь бабка заговаривалась уже… Где, здесь?.. Может, и сейчас? Нет сына, нет Марины, нет теперь и матери ее. А ему надо продолжать жить. Ради жены. Ради того, чтобы когда-нибудь, пусть не в этом мире, но хоть в следующем… встретить своего родного мальчика, обнять его».
— Узнать бы только тебя, сынок, — прошептал Дмитрий, глянул на свой необычный палец с родинкой и вышел.
В тот день его друг на дачу пригласил. Попросил принести дров.
Дмитрий зашел в сарай. Темно. Пока шарил в поисках выключателя, сильно поранил о гвоздь палец.
— В больницу надо, Дим! Давай, довезу! – предложил друг
Там в коридоре большая очередь. Но шустрая старушка, увидев, как он красные бинты на вытянутой руке держит, вмиг постановила: «Вперед пропустить!»
Остальные не возражали.
— Хирург очень хороший! Мы к нему загодя занимаем! Есть другие, а стараемся к этому! Врач от Бога! Не бойся! Золотые руки! — прошептала старушка.
А Дмитрий и не боялся. Что ему какой-то палец? Смешно. Сроду в больнице-то не бывал, даже с насморком. Здоровье у него – на зависть всем.
Вошел в кабинет. Молодой мужчина, стоящий у окна, приветливо улыбнулся, подошел. Взял перчатки и стал надевать.
Дмитрий, вспомнив недавнее высказывание сердобольной старушки, невольно глянул на его «золотые руки».
«Нет же, так не бывает. Просто не бывает в нашей земной, порой такой жестокой жизни. А ведь он все это время был здесь, рядом со мной? Столько лет?»
— Вам плохо? Потерпите немного. Сейчас поможем! — доктор стал осматривать руку.
И вдруг тоже замер. Поднял на него глаза. У него были глаза матери – глаза Марины.
— Здравствуй, Сашенька! Здравствуй, сынок! — только и смог вымолвить Дмитрий и показал свой палец.
— Надо же! А я все думал, откуда палец такой. Необычный. Особенный. Звездочка эта. Как у вас, — произнес Саша, выслушав сбивчивый рассказ отца.
— Что ж мне этот гвоздь 15 лет назад не встретился?! Сколько времени потерял. А ты всегда был рядом, тут, в нашем городе, — Дмитрий все держал сына за руку, словно боялся, что тот растает, растворится в воздухе.
Выяснилось, что воспитывали Сашу друзья Маргариты Петровны.
Их дочки и внучки тоже при родах не стало.
Что он им не родной, родители рассказали совсем недавно.
И Маргарита Петровна частенько бывала у них в гостях. Раньше просто сидела и наблюдала за ним. А потом вдруг изменилась. Стала приносить подарки, часто брать мальчика на прогулки. Только кем приходится ему, так и не рассказала.
— Да, не смогла бабушка тебя, как и меня ненавидеть. Хоть и пыталась. Выходит, было в ней что-то человеческое! — улыбнулся Дмитрий.
Олеся, как обычно ждала мужа у окна. И вдруг увидела, как он идет с кем-то вдвоем. Засуетилась.
— Мог бы предупредить, что гости. Я бы побольше всего приготовила. Пирог хоть на скорую руку сделала! — сказала сама себе.
Открылась дверь. Молодой мужчина рядом с мужем кого-то ей очень сильно напоминал.
А Диму своего она не узнавала. Сколько живет — никогда не видела у него таких глаз: счастливых, сияющих. Неужели прошлое отпустило? Не мучает больше? Еще раз посмотрела на его спутника. И вдруг все поняла.
Он улыбается также и смотрит также.
Хотя глаза другие. А вот взгляд, привычка вскидывать бровь, ямочки на щеках – это отцовское.
— Милая, познакомься. Это Саша – мой сын! — с гордостью проговорил Дмитрий. – Я, наконец-то, нашел его!.. По пальчику!..
В глазах обоих мужчин стояли слезы…
Автор: Татьяна Пахоменко
