«Я был на гастролях в Германии. Простудился. Кашлял. Меня повезли к врачу делать рентген. Я вылез из машины — и упал. Это, как потом выяснилось, меня схватил инфаркт. Сильный, мощный. Что-то разорвалось внутри сердца.
Была клиническая смерть. Меня подтащили к приборам, подключили. Ну вроде бы работает сердце. Отняли приборы. А у меня — второй инфаркт.
Сыну моему обо мне сказали: разговаривай с ним, зови его, услышит тебя — вернется. Видно, я не был тогда готов к смерти. Девять дней — до операции, девятнадцать дней — после; короче, двадцать восемь дней я неизвестно где блуждал.
Но все-таки меня немцы спасли. И я счастлив, что они меня спасли.
Немцы говорили мне, что видели «Белорусский вокзал». И что были потрясены.
...Многие этого не понимают, но главное, что мы — живы. Мы живем. И где-то есть нормальные умные люди, которые занимаются своим делом, а не выясняют отношения, как власти.
Эти люди беспокоятся, чтобы всем было хорошо. Так не бывает, чтобы наверху все были образованными и умными. Вот они и дерутся. Да если бы от этих драк была хоть какая-то польза людям!
Я когда-то давно был в Париже. Вечер, полыхает реклама, кафе, кафе... Столики прямо на улицах, веселые люди — прекрасное зрелище. И двое целуются, ни на кого не обращая внимания. Если спросить там у кого-нибудь, кто президент Франции, может, один из десяти вспомнил бы: „Кажется, Помпиду“.
Через десять лет я снова попал во Францию. Те же кафе, такие же веселые люди. И снова: „Кажется, Миттеран“.
Нам до этого далеко...»
