Груда тряпья зашевелилась и оттуда показался блестящий глаз. Потом черный бочок. И наконец, весь пудель. Он весело залаял, будя хозяйку. Баба Клава встала с матраса, подслеповато глянула сквозь решетку — дождя нет и Слава Богу. Значит, можно сходить на пруд, вещи постирать.
А еще надо в магазин — купить Ниточке ее любимого корма. Себе что-нибудь перекусить. В последнее время она питалась в основном молоком, печеньем да консервами. Очень хотелось горячего супа, желудочек погреть, такого же чая, его бы она сразу выпила три блюдца. Но где здесь в вольере разогреешь? Соседей беспокоить неохота, они итак помогают, то одного вынесут, то другого. В плохую погоду и переночевать бывало, пускали.
— Ничего, Ниточка. Прорвемся! Где наша не пропадала? Господь не оставит, — шептала баба Клава, собираясь.
Умылась водой из бутылки, покормила собаку. Прикрыла вольер, который стоял возле леса за домами и пошла со своим пудельком, таща за собой сумку на колесиках.
— Бедная старушка. Врагу такого не пожелаешь. На улице очутиться на старости лет. И по милости кого? Горячо любимого внука! Горбатилась, работала до 74 лет, всю себя ему отдавала, отморозку. И дарственную оформила на него, попросил. А он ее за порог. Как представишь такой конец, аж волосы на голове шевелятся! Ты бы, Петровна, пустила ее к себе пожить! Ты же одна в трехкомнатной. Это у меня в «двушке» шесть человек. Соседка же все-таки, — сказала женщина, которая катила коляску с ребенком, второй.
Но та, лишь поджав губы, помотала головой.
— Сама виновата, Клавка эта! Не надо было такой простофилей быть и документы оформлять. Раз так — пусть за свою глупость и расплачивается. К тому же у нее пудель этот... А я собак терпеть не могу. К тому же ко мне дети приезжают в гости, внуки. Зачем она мне? Что ты, Лидка, на жалость давишь? Баба Клава не бездомная! Она может к себе в квартиру въехать. Сама виновата. Просто там Витька ее устроил такой шалман, пьет постоянно. Она придет — он на нее с кулаками.
Участковый приходил. Так Клава сама на него заявление не хочет писать. Мол, родная кровь, жалко. Зачем парню жизнь ломать? И в центр, где старики на доживание, ее бы взяли. Так она сама не идет, потому что с собакой туда нельзя, а она не оставляет ее, мол, или с Ниточкой или никак. Вот блаженная! Да нужна эта псина? Носится с ней, как с писаной торбой! — резюмировала соседка.
Баба Клава их разговора не слышала. Она вскинула голову и посмотрела наверх, на свой балкон. Там стояли молодые люди и девушки. Пьяные, хохотали, играла музыка. Вити, ее внука, было не видно. Вздохнув, бабушка погладила пуделя и они побрели в сторону магазина.
Баба Клава не всегда жила так. Когда-то она была полна сил и задора. Несмотря на то, что непутевая дочка Ксюшка связалась с Вадиком и много нервов матери попортила. Зато они подарили ей Витеньку! Ребенка пришлось забирать к себе и лишать собственную дочку родительских прав. Терпение матери лопнуло, когда она нашла Витеньку на даче в коляске. Ребенок лежал и даже плакать не мог. Глаз не было видно — лицо распухло от укусов комаров. А рядом беззаботные Ксюшка и Вадик гулеванили, не обращая на малыша никакого внимания.
Тогда еще был жив Слава, ее любимый муж. Вместе и стали растить шустрого внучонка. Ксюшка поначалу приходила пьяная. Снимала сапог и колотила в двери. Просила денег. Приходилось давать, лишь бы ушла. А потом она вместе с Вадиком на веранде замерзла. Вышли разгоряченные да уснули по холоду. И все. Сколько не отговаривали знакомые, мол, тяжело ребенка тянуть, зачем вам это, даже мыслей о том, чтобы отдать Витеньку куда-то не возникало.
Муж устроился подрабатывать грузчиком, попутно бани строил, он мастер хороший был. Сама она тоже то там, то здесь старалась копеечку заработать. Чтобы внучонок не хуже других выглядел.
Мальчика старались не загружать. Придет со школы, уроки сделает и отдыхает. В саду тоже сами работали. Близкая подруга Клавы, Валентина, головой качала и все напутствовала:
— Избалуешь ты его, Клава. Понятно, жаль мальчика, без родителей остался, но что уж ты с него пылинки-то сдуваешь! Пусть вам помогает, а то сидит, как изюм-барин на всем готовом. Он и будет воспринимать, как должное. что вы с дедом его тяните на себе.
Но баба Клава не соглашалась, считая, что внучка надо оберегать от житейских невзгод и баловать.
Витя выучился, стал работать. Только на одном месте долго не задерживался, ругал начальников, что не ценят. Снова сидел дома. Старики его жалели. Сами работали. Но однажды не проснулся дед Слава, надорвался, видать. Удивительно, но Витя даже не всплакнул. Знакомые косились, а баба Клава защищала, говоря, что переживает он так, про себя.
Только все чаще стал Витюша приглашать друзей. Они сидели, пили, шумели. Баба Клава, взяв Ниточку, уходила на скамейку ночевать.
Очень она своего пуделька любила. Ей Ниточку муж подарил, частичка его в ней жила. А назвала так, потому что Ниточка всегда за ней как нитка за иголкой ходила, по пятам, не отставая. Соседи все головой качали, видя, как идут поздно вечером по дорожке бабушка и собака.
— Воспитала на свою голову! Доброе дело сделала! — нередко неслось вслед бабе Клаве.
А потом неожиданно Витенька стал очень внимательным. Жестикулируя, объяснял что-то про непредсказуемую жизнь, спрашивал есть ли еще претенденты на их двухкомнатную квартиру. Баба Клава сказала, что оставит ее ему. Но родня есть, конечно, дальняя. Только они-то тут при чем?
— Ну как же, баб. Вот случись что, меня же выгонят отсюда. Понаедут, отберут. Буду потом скитаться. Это их сейчас нет. А потом налетят, как стервятники. Ничего мне не оставят. Тяжко мне будет. Без крова-то своего! — чуть не плакал Витенька.
И баба Клава чуть не заревела, когда это представила. И тут же спросила умного внука, что же сделать-то?
— Оформи на меня все! Мы же с тобой, бабулечек, душа в душу живем! Ты же у меня самая любимая! — принялся целовать бабушку Витенька.
Она и не припомнила, когда он ее вот так, целовал-то. Дарственную оформила. И с той поры Витю как подменили. Стал он злой, раздражительный.
Однажды, когда баба Клава пробовала ему замечание сделать, чтобы друзей-то выгнал, сколько можно у них веселиться, внук заорал:
— Не нравится — уходи. Квартира-то теперь моя. Скажи спасибо, что я тебя еще здесь терплю, дура старая! И шавку твою!
Баба Клава оторопела. Нет, такое не мог сказать ее Витенька. Что же это?
Дальше стало хуже. Проснувшись как-то ночью, она услышала истошный вопль. Соскочила, как была, в ночнушке, понеслась на кухню. Там Витя и его друзья поставили на стол Ниточку. То за передние лапы крутили, то за задние по очереди. Ниточка вырывалась. Она добрая была, безропотная. Еще руки пробовала Вите лизать.
— Бабка! Спокуха! Собака твоя в циркачку играет! — икнул рыжеволосый мужик.
Кое-как отобрала Ниточку. И в подъезде сидели в три часа ночи.
На следующий день пробовала поговорить с внуком. Да только он ее за дверь вытолкал, закрылся. Ночевать бы на улице, да соседи пустили. Только все равно ничего больше нормально не было.
Выкинув все бабушкины вещи, Витя прокричал ей, что договорился с другом, у того пустует местечко после лайки.
— Бабка, ты же в вольере будешь жить, а не на улице, так что не стони! Или выкинь свою Ниточку! Без нее хоть пристроишься. Ну чего скисла, старая? Хватит, пожила хорошо, дай другим. Мне личную жизнь надо устраивать. Хата уже не твоя. Иди ты в приют стариковский живи, там таких же старперов полно. Может, деда еще какого встретишь, тряхнете песком-то, — хохотнул внук.
По лестнице уже поднимались его гости. И баба Клава ушла. Было лето, поэтому вольер — так вольер. Зато хоть спокойно. Приходил участковый. Предлагал написать заявление на Витю. Бабушка трясла головой. Отказывалась. И тихо говорила, что никто ее не выгонял и не обижает. Сама она ушла. Лето, на воздухе лучше. И в центр помощи не хотела. Туда же нельзя с Ниточкой. А отдать ее — значит у себя сердце вырвать. Получался замкнутый круг. За водой баба Клава в сады на родник ходила. Осень уже пришла. И ее фигурка, маленькая, хрупкая, таяла на тропинке, а вокруг сиял разноцветный сентябрь...
Ну а дальше случилось вот что. Хозяин двух местных магазинчиков, кафе и заправок гулял со своим доберманом. По маршруту, где пруд, лесок и эти самые вольеры. И вдруг пес бросился в кусты. Обычно послушный, идущий строго рядом. Михаил этот за ним. Глядит — пудель сидит у вольера. А рядом вещи сушатся на дереве. Бабушка хозяйничает.
И сразу вспомнилась мама. Она такой же хлопотуньей была. Пока не заболела. До сих пор перед глаза ее тонкая рука, которая казалась почти невесомой в его ладони. Мамины глаза на осунувшемся лице казались такими огромными. Она всегда была высокой, статной, деловой. И всего за какие-то пять месяцев превратилась в тень себя. Денег он не жалел. Отдал бы вообще все до копейки, лишь бы она снова встала, подошла к нему и сказала привычно:
— Миша, я там блинчиков твоих любимых настряпала!
И на кухне пахнет ароматным чаем, и прежний мир еще не рухнул. После того, как мамы не стало, поселилось одиночество. Дети хныкали и просились к бабушке.
— Простите, поздно уже. Давайте я вас домой провожу. А то вы что-то почти в лесу, в темноте, у вольера этого! — тряхнув головой, словно отгоняя щемящие воспоминания, шагнул к бабе Клаве Михаил.
Но она стала отнекиваться. Он пригляделся. Одеяло, подушка. Вещи стопочкой. Тарелка, ложка. Какая-то еда в кастрюльке. И словно ушатом холодной воды окатило, не смог держаться, выдохнул:
— Вы что же тут... Живете?
Баба Клава пробовала его восвояси отправить. Но куда там! Упертый он с детства был, Михаил этот. И пока его доберман Лорд знакомился с Ниточкой, слушал бабушку, сжимая кулаки.
— Я сейчас пойду к вашему этому... как там его? Витенька, да? И спущу его вниз по лестнице. Полетит у меня как комета. А вы снова вернетесь домой. Будем в суд подавать, — Михаил поднялся.
— Нет, нет, не ходи. Ты что, не надо. Прав Витя-то. Отжила я свое. Что делать? Видно крест у меня такой. Больше страданий, чем человек может вынести, не дается. Пусть Витенька с миром живет! — закрестилась баба Клава.
Михаил молчал. Он думал о том, что он сейчас пойдет домой. В теплую и светлую квартиру. И Лорд привычно прыгнет на диван. Будут голубцы, котлеты с пюре, домашние пельмени, пиццу жена постряпала. А что будет здесь? Эти двое прижмутся друг к другу в вольере? Человек и собака? Просто потому, что так судьба распорядилась? В темноте? Среди леса? Бабушка и этот несчастный пудель?
Он вынул телефон, позвонил водителю. И попросил его приехать. Баба Клава испуганно смотрела на него.
— Вы вещи собирайте. И я помогу. Я сейчас вас туда отвезу, где можно жить, — шагнул к бабе Клаве Михаил.
Она вдруг прижала к себе Ниточку и замотала головой.
— Не поеду я в приемник. Туда нельзя с собакой. Не оставлю Ниточку. Вы бы своего оставили? — только и смогла произнести.
— Ну что вы. Какой приемник? Я вас к себе отвезу. Точнее, к маме. В смысле, в ее квартиру. Поживете там, — ответил Михаил.
И баба Клава сразу успокоилась. Робко улыбнулась. И принялась собирать свои узелки. Она почему-то очень обрадовалась сразу. Он был такой сильный и уверенный в себе, этот мужчина. И пес такой... тоже сильный. Баба Клава почти перестала верить и надеяться. И приготовилась просто тихо доживать. Но тут вдруг появился лучик...
— А вы не ангел? — вдруг спросила старушка.
Михаил рассмеялся. Он давно не смеялся. С тех пор, как не стало мамы.
— Да что вы. Я обыкновенный грешный человек. Давайте, я вам помогу!
Когда вблизи замелькали огни машины, баба Клава вдруг робко коснулась его руки и спросила:
— А ваша мама... Не будет против? Что я приеду? Я не помешаю, немножко только поживу. Там придумаю. Может, Витенька одумается...
— Мамы больше нет. Вы можете жить там, сколько захотите! — последовал ответ.
Оказавшись в уютной квартире, первой свернулась в клубочек и уснула Ниточка. Михаил пошел заваривать чай. Он давно не приезжал сюда. Все хотел продать жилье, воспоминания давили, но словно что-то мешало. Оказалось, квартира просто кого-то ждала...
Когда он вернулся с кухни, увидел, что и баба Клава спит. Прямо в кресле. Он накинул на нее мамин плед и вышел.
С утра привез продукты. А с кухни доносился аромат блинов.
— Муки я тут нашла. Решила вот блинков тебе напечь. Спасибо тебе, сынок! — вышла с кухни баба Клава.
Еще одна картинка жизни сложилась. Недостающие пазлы волшебным образом отыскались. Была счастлива эта пожилая женщина. Ее пудель Ниточка. И пустота и тьма в душе Михаила стали отступать от того, что он помог человеку. Баба Клава так и будет звать его «сынок». И считать родными его детей.
К слову, Витеньке не долго пришлось наслаждаться житьем в бабушкиной квартире. Уснув однажды с сигаретой он не проснется и квартиры больше не будет. Поплачет баба Клава, конечно.
А потом привычно посмотрит в окно. Не подъехал ли на обед ее Мишенька? И каждый вечер, глядя на лик Богородицы, прошепчет она одно: «Спасибо, Господи! За сыночка, которого послал мне в конце жизни! За Мишеньку!».
Автор: Татьяна Пахоменко
