Ехал из Омска в Красноярск в плацкартном вагоне. Напротив меня на нижней полке располагался парень двухметрового роста. Когда он сидел, рост его в глаза особенно не бросался. Разве что, куда ни ставил свои ноги на полу, я везде натыкался на эти длиннющие ходули. Ну и когда вставал и ходил в туалет или за чаем — голова юного верзилы постоянно натыкалась на переборки между вагонными секциями.
Когда же Данила (так звали моего попутчика), с наступлением ночи, наконец угомонился и лег спать, мне стало его по-человечески жалко. Ног он как следует вытянуть не мог, потому что они тут же перегораживали проход, и он все время держал их согнутыми в коленях. Вздыхал, кряхтел, ворочался с полчаса, с час, но никак не мог принять удобную позу. Снова вставал, садился и пытался спать, оперевшись спиной о стенку…
Проснулся я, когда уже рассвело и майское яркое солнце весело заглядывало к нам в плацкартное купе через вагонное стекло. Я потянулся на своей полке, привстал, намереваясь обуться и сходить в конец вагона. И замер, очарованный такой картинкой.
Мой сосед Данила дрых, лежа на спине и испуская носом звучные рулады. А его ноги-жердины с огромными ступнями практически упирались в противоположное сиденье, полностью перегородив проход. И все, кто шел через нашу секцию в тот или другой конец вагона — хоть мужчины, хоть женщины, почтительно перешагивали через этот импровизированный шлагбаум.
И никто при этом не выразил неудовольствия, не толкнул эти ноги, требуя их убрать. На лицах людей можно было прочитать не досаду, а понимание и уважение. Пусть спит богатырь. Набирается сил! Ему, быть может, скоро на подвиг какой…
Попутчики
В том же вагоне, в тот же день, ближе к полудню. Наблюдаю странную картину: по диагонали от меня, в соседнем плацкартном купе, спиной ко мне на лавке сидит наша проводница (по виду — бурятка, ведь наш поезд следует маршрутом «Москва — Чита»).
Мне хорошо видно, как она раз за разом вынимает из стоящего у ее ног огромного пятнистого рюкзака вещи. Тут же показывает их-кому-то, кто сидит напротив нее, но мне не видимому, и затем записывает в лист бумаги наименования того, что именно она достала:
— Коробка с лекарствами… Блок сигарет… Теплые носки… Шарф… Коробка чая… Доширак… Доширак… Доширак…
И попутно рассказывает:
— Друзья встретились в нашем поезде. Один в моем вагоне ехал, другой в соседнем… Так, книга, еще книга, сканворды… Ну и гостили попеременно друг у друга — то в моем вагоне сидят, пиво дуют, то в соседнем… Ножик складной, кипятильник, банка кофе…
А после Омска я смотрю, что-то долго нет моего пассажира. Час уже едем, его нет, два. Тут моя коллега приходит, спрашивает: не у тебя эти друзья квасят, что в Красноярск едут? Тут мы и переполошились — нет их обоих ни там, ни тут. Видно, пошли в Омске за пивом, где-то присели на минутку в привокзальном кафе — мы ж в Омске почти час стояли, вот, видно, они забылись и отстали от поезда.
А ведь, вон по вещам видно, на работу куда-то ехали. Вот акты теперь составляем, я здесь, моя коллега у себя в вагоне. В Красноярске сдадим их вещи. Хорошо хоть, документы да деньги при себе держали — у моего их точно в вещах нет. Доберутся уж как-нибудь, забулдыги чертовы. Прям убила бы!.. Так, штаны какие-то тут на дне еще, куртка…
Вот делать мне больше нечего. Точно убила бы!
Автор: Марат Валеев
